17. Какосмия

Путтипут требовал от начальника переименованного КГБ ответа о предсказанном Нострадамусом возрождении французского короля д"Ангумуа:

- ГДЕ ОН МОГ ВОЗРОДИТЬСЯ?!

- Во Франции, Вадим Вадимыч! В городе Коньяк!

На этом слове Путтипута скривило так, будто он заглотил живого клопа. Захлопнув досье, он отшвырнул папку, и она, скользнув по столу, пролетела, как планер, и шмякнулась об пол. Путтипут хлопнул себя рукой по заднему карману, где был пистолет. При слове "коньяк" Путтипут всегда хвастался за пистолет. Причина этому возникла давно, можно сказать, в отрочестве, в день, когда он постиг значение слова "оптимист" из анекдота про поручика Ржевского. Узнав, что ненавистного корнета Азарова наградили крестом, поручик Ржевский заметил: "Я оптимист. Когда жизнь преподносит мне клопа, я делаю из него коньяк". С этими словами поручик заманил недруга на конюшню и сделал там из корнета сначала кларнет, затем тромбон, потом саксофон и, наконец, гондон.

Комментируя сей перл дворовой словесности, кто-то из шпаны с серьёзным видом заметил, что коньяк отличается от водки только цветом и запахом, которые водке сообщают при настаивании клопы.

Из подворотни, где ему поведали это сокровище мудрости, юный Путтипут вышел окрылённым - он понял, что сам он по жизни, как и поручик Ржевский,- оптимист. А теперь ещё он знал рецепт коньяка! А клопов-то в его комнате водились полчища! Путтипут почувствовал себя, как чувствовал себя когда-то предприниматель-обладатель заветного ингредиента Кока-колы. Кстати, тут и проснулась в Путтипуте его знаменитая коммерческая сметка.

Раньше он с клопами вёл борьбу, протекавшую с переменным успехом. Желая доставить им неудобства, он перемещал свой потёртый диван-кровать по комнате от батареи отопления под окном в дальний тёмный угол - за шкаф, в надежде, что клопам там станет холодно и темно, и что они покинут его, Путтипута, комнату. Клопы же воспринимали всё наоборот: себя они воображали туристами-путешественниками, диван - трофей их пращуров - окрестили круизным лайнером "Queen Elizabeth", путешествие от батареи у окна в сырой угол сочли за тур из солнечного Акапулько в Страну Деда Мороза Лапландию, а проплывшие мимо них шкаф и тумбочку - за айсберги. Путтипута же они приняли за доброго туроператора и, одновременно, за подаренный их народу самим Иеговой бесплатный, относительно свежий бродячий бифштекс с кровью.

После утренней зари, усталые, но довольные, туристы-клопы хорошенько отоспались на всех палубах своего дивана-корабля, но едва наступили сумерки, собрались в уютной кают-компании под одеялом на пир вампиров.

Наутро полуобглоданный Путтипут решил устроить клопам гекатомбу - загнал всех их под шкаф и быстро-быстро отпилил все четыре ножки. Эффект этот акт, вместо ожидаемого, вызвал обратный - плющеные клопы в весёлом настроении вернулись на диван-корабль в ожидании новых незабываемых аттракционов.

И Путтипуту осталось лишь мечтать, как отправить вонючих спиногрызов на Луну. Он хотел глянуть в окно, но зима была лютая, и стекло оказалось под толстым слоем инея,- на улице шибануло минус сорок.

- Луна далеко, зато помойка близко, - обрадовался Путтипут. - Уморю вас, ребятушки, холодом!

Он поднатужился и потащил свой диван-корабль на помойку. И чувствовал себя, то дедом Мазаем с лодкой, полной зайцев, то Герасимом с обречённой Му-му, то библейским Ноем с ковчегом, полным тварей.

Туристы же на диване-корабле ликовали:

- О, сколько впечатлений чудных!

- Торжественное отплытие! Вынос вон! Качка!

- УРА! ДИВАН В ЛИФТ НЕ ПОМЕЩАЕТСЯ!

- Восьмибалльный шторм по этажам и лестничным клеткам!

- Врата в мир иной!

- Тот свет!

- Облака! Деревья в снегу! Сугробы выше крыши!

- Девятый вал! И-и-и...

Пункт назначения - помойка.

- Ура! Антарктида, Южный полюс!

- Весело! С неба голуби камнем падают в ледяной глазури, напоминая рыбу хек из гастронома.

- Чего там Лапландия! Дед Мороз отдыхает!

- Вот, спасибо, туроператор! Уважил!

К полуночи, однако, туристам стало голодно - ни бродячих собак, ни паршивых кошек, ни бомжей, задубевших от холодрыги, в окрестностях помойки не валялось. Среди туристов начался ропот:

- Это не Южный полюс, а Северный! Это не Антарктика... это Арктика!

- Нас обманули!

- И вообще! Мы сегодня ужинать будем?!

Путтипут стелил себе на пол газетки, намереваясь вскоре отойти ко сну, когда дверь его комнаты от сильного толчка распахнулась, и клопы втащили диван обратно.

Да. Так было раньше. Узнав же народный рецепт коньяка, Путтипут смекнул, что живёт на Клондайке. Точнее - на Клопдайке. Дело оставалось только за водкой.

Отливать водку из початой поллитры, стоявшей в кухонном шкафу, можно было по чуть-чуть, иначе бы заметили. И юный Путтипут инвестировал сэкономленные на школьных завтраках и обедах деньги в самогон, которым приторговывали цыгане в тупике, позади районного морга. Кстати, бренд у цыганского самогона был подходящий - "Клопомор".

Дальше - пропорции ингредиентов и марочность: три кило клопов - марка "Три звёздочки", пять кило, соответственно - "Пять звёздочек".

Долго ли, коротко ли, а настойка на живых и дохлых клопах, после процеживания через марлю, получалась что надо - серо-коричневого цвета, и весьма характерно воняла. Путтипут нюхал-нюхал, и решил, что в следующий раз, вместо цыганского самогона, лучше купит одеколон "Тройной" в галантерейном магазине. Он слышал про французский коньяк "Бурбон", и вообразил, что, когда его клопо-коньячный бизнес раскрутится, он будет разливать свой клопьяк в красивые бутылки, и назовёт его тоже патриотично - "Дурдон".

Наступила пора дегустировать. Юный Путтипут набулькал себе клопьяка в стакан, зажал пальцами нос и прогундосил девиз поручика Ржевского:

- Если погибну, считайте меня коммунистом. А если нет, то нет.

Он зажмурился, решительным жестом метнул клопьяк в глотку. Сглотнул и взвыл:

- Ы-Ы-Ы-Ы!!!

Зелье бяше зело злое завязывало язык в узел. Сопротивляясь самозавязыванию языка, Путтипут, икая, запел на мотив бессмертной песенки "Наутилуса":

- А Путтипут, а Путтипут

не пьёт одеколон.

А Путтипут, а Путтипут

пьёт тройной "Дурдон".

И Путтипут

говорит по-дурдонски...

С того дня в его жизни всё переменилось - знакомые запахи исчезли, и вместо них появились дурные, тошнотворные: розы в цветочных лавках стали вонять какашками, сирень в парке - блевотиной.

Много лет спустя, когда Путтипут уже стал величайшим из гуманоидов Дурдониса, история с изобретённой им настойкой на клопах обрела продолжение, едва не обернувшееся международным скандалом: дурдонская ликёроводочная промышленность выпустила на рынок клопьяк "Дурдон", но на этикетках бутылок начертала заветное слово "КОНЬЯК". И захотела большего! А Франция - эта маленькая, такая гордая Франция - не дала права Дурдонису писать на этикетках слово "cognac" по-французски. Эти французишки даже отказались клопьяк дегустировать, хотя им лимончиком предлагали закусывать, ибо дух клопа отбивает. За это Путтипут возненавидел Францию, и если бы когда-нибудь пришлось её бомбить, первой военной целью стал бы, не иначе, город Коньяк. В смысле - городишко Коньячишко.

В общем, жил себе Путтипут, поживал, не ведая о своей редкой болезни, пока Вселенская Организация Здравоохранения не поставила ему окончательный диагноз - какосмия - извращённое обоняние.

- Во Франции, Вадим Вадимыч, тот король первый раз родился, - повторил генерал Наскрёбышев, перетоптнувшись с ноги на ногу. - В Коньяке!

18. Кино и немцы

- ...При ретроградной амнезии мнемотрофин способствует активизации памяти...