Доминик взглянул на Глёкнера, его руки постоянно тряслись и теребили края одежды. В этот же самый миг его разум, будто, разделился. Ему почудилось, что часть его сознания отлетела в сторону, а часть осталась сидеть в нем самом. Он спросил себя: "ну, зачем же, зачем я ударил этого человека? Он не враг мне, не он причина моих бед. Зачем?" На этот вопрос у него ответа не было. Но, всё равно, нужно было бить и он ударит.

Прежде, чем он смог что-то предпринять, вперед вышел Ян, схватил доктора за шиворот и толкнул перед собой. Глёкнер споткнулся и упал, едва успев уклониться от падения в грязь. Он тут же поднялся, удивленно и возмущенно озираясь. Ян поднял указательный палец, предостерегая его от каких-либо слов и повернулся к Доминику.

- Иди, - сказал он. - Иди к ней. Это единственное послабление, которое тебе здесь позволят. - Его глаза светились. Доминик увидел в них боль и, кажется, сострадание. Ян шагнул вперед.

- Спускайся или я сам тебя туда скину.

Не раздумывая, Доминик спустился в бункер. Дверь позади него захлопнулась, отделяя от него двух человек и весь остальной мир с ними. Внутри было темно, генераторы не работали. Он подумал, что, наверняка, так именно вселенная чувствовала себя до своего создания: пустота и одиночество.

Спустя мгновение - или вечность, Доминик не понимал - загорелись лампы. Вселенная возродилась и он оказался в знакомом бетонном лабиринте, где, якобы, работал. По мере продвижения к лаборатории, он всё сильнее начал ощущать тяжесть потери Софии. Спасти его больше было некому.

Когда он толкнул дверь, то уже знал, что увидит. Он увидит... увидит лежащую на столе Софию, окруженную райским светом, а вокруг неё будут стоять ангелы. Именно это он и увидит, даже если повсюду будут прорастать щупальца. В конце концов, это его вина. Он не смог их подчинить. Он разбил стекло и выпустил их на волю.

Но, когда он вошел внутрь, то замер в удивлении. София лежала посреди комнаты, мертвая, но прекрасная, как никогда. То, что окружало её, поражало. Это были, конечно, не ангелы, но что-то, не менее восхитительное.

2

Услышав, как входит отец, Люсия соскочила с кровати. За мгновение до этого, она лежала, отрешенная от всего мира, но звук его возвращения разбудил её быстрее сигнала тревоги.

- Папа, - прошептала она.

Доминик медленно, по-стариковски, снял пальто и сел рядом с ней. У него в руке была фляжка, необычное украшение в нынешних обстоятельствах, но что в ней, он говорить не стал.

- Проснулась.

- Не могла уснуть. Ты поспал?

Он обнял её и какое-то время они просто сидели, прижавшись друг к другу в темноте. Он выглядел сморщенным, как цветок на морозе.

- Нужно поговорить с Ари.

- Я здесь, - он стоял в дверном проёме. Несмотря на то, что он всегда старался не мелькать перед ними, он никогда не уходил слишком далеко. Люсия думала, что и сейчас он был где-то неподалеку, учитывая обстоятельства.

Отец медленно поднялся и подошел к другу. Он сунул руку в карман и достал листок бумаги. Какое-то время он смотрел на него, думая, отдавать листок или нет. Затем, всё же, отдал. Выражение его лица, при этом, было таким, будто он только что признался в убийстве.

Ари достал очки, надел их и склонился над бумагой.

- Нужно, чтобы ты достал эти вещи. Кроме Криге, думаю, здесь никто не поймет, что мы будем с этим делать, - сказал Доминик.

- Трубы из промышленной стали, серебро, метанол... ты серьезно?

Люсия видела только затылок отца, но без труда могла угадать выражение его лица. У него был план. Его лицо было напряжено, точно так же, как тогда, на "Адальгизе".

"Нет, не так же" - поправила себя Люсия. Оно было другим. В нем не было предположения, мысли "а что, если". Сейчас на его лице читалась стальная уверенность. Потому что отец, как и она, превратился в холодный расчетливый механизм. В этот раз он не станет замирать с топором в руках.

Он шевельнул указательным пальцем и Ари перевернул страницу. Через плечо отца, Люсия разглядела чертеж какой-то машины. Она увидела фильтры, трубки, сосуды. Всё было исчерчено стрелками, диаграммами, какими-то формулами. Этот чертеж, без сомнения, был частью плана.

- Уверен, что сработает? - спросил Ари.

- Вещество действует, - ответил Доминик. - Я сам видел. Машина и химикаты нужны для производства.

- Но, есть же и что-то ещё?

- О, да.

- И оно работает? - снова спросил Ари, будто, не веря, что его товарищ решил проблему, над которой они так долго работали.

- Если бы я только открыл его раньше, - Люсия всё ещё не видела его лица, но знала, что оно исказилось от боли. Эта штука, чем бы она ни была, могла бы уберечь её сестру.

- Но... ведь, это из-за неё, - тихо сказал Ари.

- Это был её подарок мне. Самое забавное, что, когда мы его получили, то, совсем не собирались использовать на грибке.

- Как, не собирались?

- Это не всё, Ари. Кое-что я не записал.

- Оу?

И отец поведал ему свой план.

Когда он закончил, они долгое время сидели в полной тишине. Люсия всё это время сидела рядом и это пугало её.

- Когда всё будет сделано, не могу сказать с уверенностью, как мы выберемся с острова, - сказал отец. - Техника работать не будет, поэтому к причалу придется идти пешком. Как доберемся, попробуем угнать лодку или судно. Некоторые китобои хранят верность армии, но не все. Как знать, может нам удастся склонить их на свою сторону. - Он пожал плечами.

Люсия кивнула и впервые за долгое время ощутила надежду.

Тем же вечером, под пристальным взглядом охраны они похоронили Софию в безымянной могиле за стенами, втроем размышляя о том, что им предстоит совершить.

3

В это же время, в лагере проснулся ещё один человек. Он поднялся, ударился головой о полку над кроватью и выругался. Этот человек удивился своей неуклюжести, даже в таком незнакомом месте, как это. Но руки делали своё дело. Его верный "Вальтер" оказался в ладони раньше, чем он окончательно проснулся.

Рихтер сел на краю кровати и уставился во тьму. Его комната была маленькой и почти пустой, но он ощущал чьё-то незримое присутствие.

Когда глаза привыкли к темноте, он смог разглядеть, что это было. Входная дверь была приоткрыта. Он точно помнил, что закрывал её перед тем, как лечь. Свет, лившийся в щель напугал его. За все годы, проведенные в армии, после бесчисленного количества врагов, ничто не было способно испугать его. У него были строгие правила: он всегда проверял под кроватью, осматривал туалет и запирал дверь, когда ложился спать, даже находясь на своей земле, и, несмотря на то, что ближайший враг находился в тысячах километрах от него. Поэтому, вид приоткрытой двери заставил его задуматься. Кто-то её открыл и проделал это очень тихо.

Скорее всего, это был кто-то из солдат. Несмотря на уверенность в собственной правоте, коммандер не был слеп и видел, как подчиненные смотрят на него. Чтобы командовать людьми, нужно иметь волю. Это работа не для простых людей, а "Охранные отряды" - СС - всё-таки, не были простым подразделением. У Фюрера были грандиозные планы насчет Германии - насчет всей Европы - и обычные люди здесь бы не справились. Свой перевод из регулярной армии Рихтер счел очень почетным и, разумеется, это не обошлось без завистливых взглядов. Завистливых и, в некоторых случаях, испуганных взглядов. СС - это элита. Именно они будут стоять впереди всех, когда Фюрер объявит о своих намерениях. "Если невозможно и того и другого, то лучше, когда тебя боятся, чем, когда любят" - подумал он, вспоминая цитату Макиавелли Никколо Макиавелли (1469-1527) - итальянский мыслитель, писатель, философ, политический деятель.. Фюрер это понимал, поэтому Рихтер так беззаветно его любил.

Неужели, кто-то вздумал за ним шпионить? Или навредить? Коммандер твердо решил это выяснить. Уж что хорошо ему удавалось, так это установление истины. Ему нравилось находить её в бесчисленных текстах, прочитанных перед сном, но приятнее всего, было находить её в людях. Открывать их души и читать было гораздо более вдохновляющим, чем чтение книг.