POV Пейдж

Мне было больно и обидно, противно и мерзко от самой себя. До чего я докатилась? Где вся эта праведная жизнь? Почему вообще это происходит со мной? Я лгала. Каждое слово — ложь. Ванесса действительно заехала за мной в тот день и, увидев в каком я состоянии, забрала к себе. Она попыталась контролировать меня. Однако ничего не вышло. Тогда она стала следить за дозой, отобрала у меня наркотики и выдавала ровно столько, чтобы я могла унять ломку, при этом находясь в адекватном и рабочем состоянии. Пару раз получилось. Но зависимость росла с каждым разом, с каждой новой дозой я ощущала дикое желание и потребность. Мне было мало. Хотелось ещё. Эйфория не наступала, и нужно было увеличивать дозу. Так что я срывалась, устраивала истерики и скандалы, отказывалась работать, срывая съёмки и показы. Ванесса больше не могла меня контролировать, не могла мной управлять. Постепенно компании, фирмы, журналы стали отказываться со мной работать. Она, почувствовав тонущий корабль, сбежала, как последняя крыса. Возвращаться домой я не хотела. Билл бы легко нашёл меня там. Когда наркотик отходил, в голове вспыхивали остатки здравого разума, и мне становилось противно и тошно от себя. Билл не заслужил такого обращения. Он любил меня, а я… Все чувства перемешались, словно кто-то вылил кучу красок и специально оставлял разноцветные разводы. Я любила этого парня. Любила. Но он бы не принял такой образ жизни. В память врезались строчки песни, которую я постоянно прокручивала в голове: Зачем ты ставишь меня на пьедестал? Мне там не место. На мне нимб, когда ты смотришь на меня. Но на моём месте, Ты бы так не сказал, Ты бы так не сказал, если бы был мной. А я, я просто хочу любить тебя. Я всего лишь человек, Я могу также оступиться, Поэтому не будь слепым. Прими меня такой, какая я есть, У меня есть недостатки, я тоже грешу, Поэтому спусти меня с пьедестала, Мне там не место.**

Домой я так и не вернулась, предпочитая остановиться в одном отеле. Я боялась, что родители обо всём узнают, но, к счастью, они уехали на два месяца в Канаду. Кажется, у отца там какая-то работа появилась. Не знаю, не особо вникала в разговор. Закрываясь ото всех в своём номере, отгораживаясь от внешнего мира, я наслаждалась невесомостью и эйфорией. Моим собственным миром из радости, счастья, лёгкости, веселья и блаженства. В эти моменты я отключалась от своего тела, паря где-то над землёй. Даже в кончиках пальцев чувствовалось тепло и воздушность. Мне было хорошо. Однако внешний мир постоянно напоминал о себе. У меня стали заканчиваться деньги. Работу я потеряла, другого дохода не было. Деньги со счёта были давно сняты, ими я оплатила проживание в отеле. Не помню, кажется, заплатила за два месяца. А вот денег на дозу не хватало. Ломка становилась всё сильнее. Кости скручивало от боли и жажды. Тело пробирала крупная дрожь. Из носа текло, меня то знобило, то бросало в дрожь. Мышцы напряглись. Беспокойство и тревога взяли в свой плен. Я не находила себе места, мечась по номеру как бешеный зверь. Организм требовал только одного — дозу. И в этот момент ты понимаешь, что на самом дне. Но можно ли упасть ещё ниже? Кому-то может показаться, куда уж ниже, если ты и так на дне. О, это всего лишь дно. А дальше… дальше ад.

Не помню, как в мой воспалённый мозг пришло это решение, не помню, как опустилась на колени перед Эдом. Лишь когда мои волосы сжали, оттягивая назад, и когда заставили широко открыть рот, только тогда пришло осознание. Стало мерзко и противно, слёзы потекли по щекам от того, как низко я упала. И пока Эд держал меня за волосы, толкаясь в мой рот, я ненавидела себя и хотела умереть. Но это чувство прошло ровно до того момента, как я приняла свой сладкий порошок. Замкнутый круг заковал в свои цепи. Вместо денег я расплачивалась своим телом.

POV Билл

Все попытки связаться с Пейдж ни к чему не приводили. Поначалу она просто не отвечала на звонки, затем её телефон и вовсе был выключен. Дома по-прежнему никого не было. И, судя по количеству почты в почтовом ящике, она не появлялась здесь уже давно. Пейдж будто испарилась, словно она никогда не существовала и мне всё просто привиделось. Я не знал, что делать. С её родителями знаком не был, да даже её менеджера я не знал. Та подруга, что познакомила нас, сейчас была в другом городе на съёмке и знать ничего не знала о Пейдж. Лишь сказала, что её уволили из модельного агентства, с которым она сотрудничала. Я был в полной растерянности и не знал, что делать, где искать её. Единственным человеком, который мог подсказать, как быть или хотя бы с чего начать поиски, была Никки. Том не так давно рассказал о её секрете. Она сама периодически баловалась экстази и травкой. Ничего серьёзного, но пару раз Том застукал её за кокаином. Шансы маловероятны, однако вдруг у них с Пейдж был один дилер?

Прийти к Никки означало переступить через свою гордость, отодвинуть свои принципы и, смиряя себя, забыть о злости и гневе. Стоя перед входной дверью и нажимая на звонок, я молился, чтобы её не оказалось дома. Но молитвы не были услышаны. Дверь открылась, и на пороге появилась Никки в лёгком шёлковом халате, накинутом поверх кружевного белья. На губах неизменно алая помада и ухмылка. Ничего не меняется.

— Кого я вижу, — она впустила меня внутрь. — И чем же обязана такому визиту? Неужели соскучился? — Никки налила в бокалы вино и поставила один передо мной.

— Нет, — резко и грубо. — Я бы никогда не пришёл сюда, если бы не… — а вот тут весь запал и уверенность растворились. — Какой-то урод подсадил Пейдж на наркотики, и теперь я не знаю, где она, — каждое слово давалось с трудом, всё ещё не верилось в происходящее. — Пейдж пропала.

— Ну, а я тут при чём? — спокойно отозвалась девушка.

— Я знаю про твой секрет. Том рассказал мне.

— О, и ты решил, что я обязательно знаю дилера, — усмешка не сходила с её лица. — Глупый Билли. — Чуть помедлив, будто специально наслаждаясь моим измученным видом, Никки всё же продолжила: — хотя, должна признать, удача явно на твоей стороне. Ну, если это, конечно, можно назвать удачей, — съязвила девушка, взяв со столика телефон. — Только предупреждаю сразу, тебе не понравится то, что ты увидишь. Дилер у нас действительно один тот же, вот только отношения с ним у нас совершенно разные, — как-то загадочно и ехидно произнесла она.

И если кто-нибудь попросит меня описать дальнейшие события, то единственное, что я смогу сказать — падение и бездна. Всё смешалось, глаза заволокло пеленой, слух притупился, из лёгких выкачали весь воздух, а кровь по венам перестала течь. Я ничего не соображал. Никки включила какое-то видео на своём телефоне. Поначалу не понимая, что это, я стоял, нахмурившись и бросая косые взгляды на девушку. Но затем… Привычный мир перевернулся. Глаза смотрели, отказываясь видеть и верить в происходящее. Пейдж… мой маленький ангел стоял на коленях и делал минет какому-то парню, который похабно толкался в её рот. Хотелось закричать от боли и шока. Остановить мучения. Видео оборвалось, а потом тут же началось следующее. Пейдж стояла на четвереньках, всё тот же парень грубо трахал её, оттягивая за волосы и заставляя стонать. Голова закружилась. Меня словно ударили чем-то тяжёлым. Земля ушла из-под ног, ещё чуть-чуть — и я упаду. Запись кончилась. Сил совсем не осталось. Я не понимал, где я, ноги всё же подкосились. Диван смягчил неловкое падение. Теперь я сидел, всё так же не соображая, что происходит.

— Откуда? — кажется, язык не хотел ворочаться, голос перестал слушаться, и получился, скорее, хрип, срывающийся на какой-то жалобный писк.

— Эд любит хвастаться своим трофеем, — я не видел сейчас лица Никки, но почему-то чувствовал, как она усмехается. — Ну, а как только я увидела, кого он заполучил, не сдержалась и попросила скинуть мне это видео. Согласись, просто отличный компромат. На всякий случай, — тут же поспешно добавила.

В ушах стоял гул, слова Никки долетали плохо. Будто я окунулся в воду, а на берегу мне кто-то что-то шептал. Все эмоции, что наполняли меня сейчас, это лишь боль и пустота. Не было ни злости, ни обиды, ни ненависти. Ничего. Кроме жгучей горечи, усталости и разъедающей боли. Огромная снежная лавина сошла на меня, поглотив в свою мощь. Не оставив после себя ничего. Если приложить ухо к моей груди, то, наверное, можно было услышать хруст и звон разбивающегося сердца. Осколки отлетали в разные стороны, больно впиваясь в рёбра. Грудная клетка разрывалась от боли и тысячи острых осколков, прорезающих её изнутри. Я не хотел думать, не хотел слышать. Окружающий мир начал угнетать. Отгораживаясь от него, закрыл глаза. Но тут же яркой вспышкой появилась Пейдж, пошло раздвинув ноги и извивавшись под каким-то ублюдком, что вдалбливался в неё со всей силы, а она лишь громко стонала и просила о большем. Резко открывая глаза, я глубоко вдохнул давно закончившийся в лёгких воздух, словно только что вынырнул из глубины моря.