Когда-то, около трёх лет назад, в мыслях я назвала Итачи холодным, как айсберг. Я никогда ещё так не ошибалась. В итоге он оказался тем, кто согревал меня. Согревал и сжигал мои проблемы. Рядом с ним было тепло. И это для меня стало бесценным.

За три года всё поменялось. Моё мнение, моё окружение и сама я. Теперь Саске кажется мне даже холоднее айсберга и таким же далёким. Да, это всего лишь защита. Но… как бы эгоистично это не прозвучало, я не могу и не хочу рушить её. Он разрушил мою, но я совершенно не хочу делать это для него. Почему?

И почему я рассердилась на него сейчас, когда он даже не подумал о том, что мне жаль наших отношений? Или чего-нибудь ещё в этом духе. Ведь жалеть есть что!

И, чёрт возьми, он ведёт себя, словно ничего между нами не было. А я веду себя, словно это было вчера.

Я отпустила, но не забыла.

Черт.

Когда я вернулась в гостиную (в белую комнату с несколькими пятнами холодного синего и полоской красного вина) с улыбкой на лице, то отметила, что Киба во всю уже пьёт, а Гаара немного нервно сидит на диване. Подойдя к нему, я искренне улыбнулась:

— Переживаешь за меня?

Наконец заметив меня, он облегчённо и вымученно улыбнулся. Я определённо скучала по Гааре. Все эти три года мне не хватало его незримой поддержки.

— Ты ведь взрослая девочка?

— Звучит, как начало порнографического фильма, — рассмеялась я. — Да, я взрослая и вела себя хорошо. Что ты мне приготовил?

— Старого доброго Джека Дениелса? — протягивая мне стакан, как бы утверждает парень.

— С удовольствием.

Немного отпив, я заметила, что Гаара куда-то напряжённо смотрит. Проследив за его взглядом, я наткнулась на Наруто и Хинату. И всё бы ничего, но было очевидно, что они ругаются. И, чёрт возьми, это было для них не свойственно. Не так. Не на людях. Да, тихо, без истерик, но всё же. И что ещё было странным, так это интерес Гаары. Я могла перечислить на пальцах одной руки всё, чем он интересовался. И ссоры на публике туда не входили.

Этот мир сходил с ума. В этой квартире точно.

Когда Саске вернулся в комнату, минут через пять после меня, все веселились. Киба завидев брюнета, сразу же оживился.

— Дорогие друзья! — громко и «официально» произнёс парень, поднимая стакан и привлекая внимание. — Три года назад наши пути разошлись. Пути, которые всё так же пересекаются иногда, и которые пересеклись одновременно сейчас и здесь! Благодаря этому высокому брюнету, который разбил сердце, — наши взгляды с Саске пересеклись, от чего у меня прошла волна мурашек, — каждому из нас своим отъездом. Ты лучший нападающий, которого я знал и знаю. Лучший собутыльник и друг. А также лучший повод встретиться всем нам! За Учиху, Господа!

С возгласом «За Учиху», все рассмеялись и выпили. Это был забавнейший тост от Кибы. Даже перепутав слова местами, он сделал это круто.

Увидев краем глаза, что Гаара всё так же смотрит на ссорящихся влюблённых, я не задумываясь спросила:

— Наруто или Хината?

Слегка дрогнув, он с непониманием посмотрел на меня, видимо ожидая объяснений или хотя бы пояснения. Я хотела спросить: «Кто тебе нравится Наруто или Хината?» Он бы, наверное, удивился в ответ: «Наруто, серьёзно?» А я бы и ответила: «Ну, да, сейчас двадцать первый век, милый». Но я не стала. Вместо этого, я спросила:

— Ты за кого? За Наруто или Хинату.

И сейчас было не очень понятно, правда? Но Гаара сразу же ответил:

— За Наруто.

И я понимала, что сейчас он не готов открыться мне. Я должна была немного подождать, как и он когда-то.

И его такое весьма странное настроение продолжалось до конца нашей импровизированной встречи выпускников. До конца моего пребывания.

В полдвенадцатого я получила заботливейшее сообщение от Итачи и расплылась в улыбке. Выйдя на балкон, я набрала его номер и терпеливо ждала ответа. Спустя минуту мне ответили:

— Не думал, что ты позвонишь.

— Меня очень заботит поднятая тобой тема, — наматывая волосы на пальцы, ответила я. — Я думала, что алкоголь опасен для тебя больше, нежели для меня. Импотенция и всё такое.

— Хах, нет, милая. Трахнуть тебя я всегда смогу. В любом возрасте и состоянии.

— Мне принять это как комплимент? — усмехнулась я.

— Как хочешь, но я бы на твоём месте стал бояться меня.

Мы несли чушь, я улыбалась, наматывала волосы, меряла шагами балкон, а он, скорее всего, сидел в кресле в своём кабинете. Итак минут семь, а может и больше, пока на балкон не зашел Саске с сигаретой в зубах и удивлённо смотря на меня.

— Ладно, в любом случае моё либидо не пострадает, тебе ли не знать.

— Проверим в понедельник.

Понедельник стал очень многообещающим.

— Спокойной ночи.

Я хотела поскорее уйти с балкона, потому и незамедлительно направилась к двери, которая находилась далековато, а точнее с другой стороны. Когда я была примерно на полпути, Саске спросил:

— Итачи?

Остановившись, я посмотрела на него: простого, но не лишенного чего-то более сложного. Странно, да? Одетый в джинсы и футболку он совсем не выглядел просто. И, скорее всего, я ответила ему только потому, что его голос звучал беззаботно. Словно он переспрашивал: «Да?» Когда что-то не расслышал.

— Да.

В последнее время я начала замечать, что готова смотреть на курящего Итачи вечность. Мне нравились его движения, как он выдыхает дым дважды: первый сразу же, а второй после того как вдохнул глубже. Мне нравится его взгляд: задумчивый и смотрящий невесть куда.

Пожалуй, в этой мелочи они были похожи.

— И сколько вы, — он развернулся ко мне лицом и выдохнул дым: — вместе?

Каменный пол под моими ногами в мгновение исчез. Воздух закончился. Ладони вспотели. Ноги задрожали. Я была школьницей, что стоит перед всеми и ничего не знает. На деле, я стояла перед одним Саске и знала ответ. Я боялась этого вопроса с самого начала. Он был неожиданным и резким.

Взглянув на Саске, я поняла, что он ждёт ответа. И кроме: «три года», в мою голову ничего не приходило. Чёрт.

Возобновив спасительное движение к двери, я спросила:

— Тебе, правда, это важно?

— Да, — совсем не развёрнутый ответ, не заставил себя ждать.

— Долго, — ответить односложно это единственное, что я смогла сделать, прежде чем выйти.

Но не прошла я и пяти шагов, когда услышала:

— Ты сказала, что я всё для тебя делал.

Я остановилась и как громом поражённая развернулась. Саске небрежно стоял у открытого балкона и делал, по-видимому, последнюю затяжку.

— Твое письмо, — коротко пояснил он.

Но мне не требовались объяснения, я помнила и знала каждое слово из него. Я читала и переписывала его раз пятьдесят.

Потушив сигарету, брюнет неспешно приближался. В свою очередь мне стоило сделать хоть несколько шагов назад. Но одеревенев, я тупо пялилась на Саске.

— Ошибаешься, мне плевать на тебя, — он остановился рядом и медленно, смотря прямо в глаза, добавил: — Плевать, слышишь?

Опустив голову и пряча свои сожаления, я спросила:

— Тебе настолько больно?

Он замер. Я чувствовала это. Накалившаяся атмосфера в комнате. Крики и шумная болтовня в соседней комнате сейчас раздражала до безумия.

— Я ненавижу тебя, — скорее выплюнул, нежели произнес Саске.

Эти три слова тоже могут заставить ваше сердце биться чаще, поверьте. Посмотрев на него, я со всей злостью произнесла:

— Тебе не за что меня ненавидеть, Саске.

Его тёмные глаза, блестевшие в ночи, и улыбка, которая совсем ничего хорошего не предвещает, испугали меня.

Легко проведя ладонью по моему лицу, он больно схватил меня за скулы и поцеловал. Властно и ядовито. Я ничего не могла сделать: укусы, удары и прочее сопротивление просто не работали с ним.

И я снова стала бояться.