— Сынок, может, тебе стоит немного подумать над предложением Коригона, ведь было бы неплохо, если бы у нашего дракончика был крылатый папа, — робко проговорил Торгол.

„Нет“, — отказался Долат. Значит, этого негодяя зовут Коригон. Красивое имя и сам он необыкновенно хорош собой — с симпатичным лицом, великолепными изумрудными волосами, искрящимися на солнце, высокого роста и с мощной мускулатурой.

Отец, подосадовав на упрямство сына, ушел. Внезапно Долат почувствовал тянущую боль внизу живота, осторожно поднявшись, он потихоньку добрался до своей комнаты, где свернулся в клубок на толстом матрасе лежавшим у камина. Вскоре ему стало совсем худо, боль в животе усилилась и Долат, с самого детства не проронивший ни слезинки, горько заплакал, чувствуя, что теряет своего малыша.

— Что случилось? — неожиданно раздался над ним встревоженный голос Коригона.

Долат испуганно застыл, а потом торопливо вытер лапами глаза, пытаясь скрыть следы слез.

— Что случилось? — повторил свой вопрос Коригон.

„Ничего“, — пришел ответ от фэронга.

— Неправда, тебе плохо, я это еще в гостиной почувствовал.

„Как ты это почувствовал?“ — послал ошеломленную мысль Долат.

— У меня сердце сжалось, а потом стало так больно, как будто в него вогнали острую иглу.

„А что ты делал в гостиной?“

— Ждал, когда ты немного остынешь.

„Зачем?“

— Как зачем? Мы же так и не поговорили толком о нашей свадьбе.

„Не будет никакой свадьбы!“ — внезапно боль скрутила Долата и он, застонав, схватился за живот.

— У тебя болит живот?

„Мой малыш хочет покинуть меня“, — мысль, насквозь пронизанная отчаяньем и горем.

— Т-ш-ш, ты его не потеряешь, — Коригон поспешно перекинулся в дракона и, пристроившись за спиной фэронга, обвил его тело своим. — „Все будет в порядке“, — послал он утешающую мысль и принялся лизать холку своего нежного мальчика.

Долат замер, боль, измучившая его до невозможности, внезапно отступила, и на смену ей пришло блаженное умиротворение.

„Болеть перестало!“ — удивился он.

„И не будет, пока я рядом“, — Коригон довольно улыбнулся.

„Почему ты так в этом уверен?“

„Потому что знаю кое-что, что тебе неизвестно“.

„И что же такого ты знаешь?“

„Когда дракониха беременеет, между ней, яйцом и отцом ребенка появляется магическая связь, которую нельзя разрывать, иначе малыш погибнет и поэтому будущий папочка должен постоянно находиться рядом“, — мысли лучащиеся довольством и радостью.

„Я не дракониха!“ — насупился Долат.

„А вот это не важно, тут главное, что мы связаны магией с нашим малышом. Ты ведь уже понял, что произойдет, если меня не будет рядом?“

„Да“, — Долат вздрогнул, вспомнив ужас, обуявший его, когда он почувствовал, что теряет малыша.

„Нашему маленькому не нравится, когда ты отгоняешь от себя его второго папочку“, — Коригон нежно погладил лапой живот фэронга и ласково полизал ему перепонки на ушах.

Долат, от растерянности забыв, что дракон с легкостью читает его мысли, принялся думать, что ему теперь делать, выходить замуж без любви ему совсем не хотелось, но похоже другого выхода просто не было.

„А с чего ты взял, что я тебя не люблю?“ — неожиданно прозвучавший у него в голове вопрос Коригона застал его врасплох.

„Ты даже имя у меня до сих пор не спросил“, — выказал свою обиду Долат.

„Я его спросил у твоего отца, когда нашел, где ты живешь, так что, мне незачем было спрашивать, как тебя зовут. Наверняка, ты бы опять отказался его назвать, мой нежный упрямец, — Коригон облизал морду фэронга. — Ты и представить себе не можешь, как я обрадовался, когда мои поиски, наконец, увенчались успехом! Я так боялся, что не успею, и с нашим малышом случится беда!“

„Откуда ты узнал про ребенка?“

„От Кайла и Гора, ты, наверное, помнишь их, один был в странном белом маскарадном костюме с красными крестами, я, кстати, так и не понял, кого он изображал, а второй совершенно голый“.

„Да, я помню их, — подтвердил Долат. — Кайл эмпат, это он мне сказал про то, что у меня будет малыш“.

„Теперь ты знаешь, что я тебя люблю, и может, согласишься жить у меня дома до свадьбы?“

„А ты точно меня любишь?“ — усомнился Долат.

„Я считаю, что да, по крайней мере, ты очень дорог мне, и я буду с удовольствием баловать тебя, беречь и ласкать, — Коригон нежно прикусил перепонку на ухе фэронга, — и в моем доме намного удобнее и уютнее чем здесь“.

„Хорошо“, — кивнул Долат. Он ведь ничего не теряет, дав согласие, а вот в противном случае, вполне может потерять дитя, это мысль заставила его похолодеть.

„Ты серьезно думаешь, что если ты скажешь „нет“, то я брошу тебя?” — Коригон сдвинул брови.

„Что ты все время копаешься у меня в голове! Нечего подслушивать мои мысли!“

„А ты не думай так громко! И не надо считать меня негодяем только из-за того, что я не сумел сдержать свои чувства! Никто не смог бы этого сделать! Ты был таким восхитительно сладким и нежным!“

„В каком месте я нежный? — вскинулся Долат. — Я громадный ящер и такой же громадный мужчина!“

„Да“, — мысли Коригона были пронизаны радостью от того, что он встретил свой идеал.

„Я идеал?“ — Долат, донельзя удивленный, повернул голову к дракону.

„Ты, такой красивый, мускулистый, сильный и высокий, и в то же время нежный и ранимый, — Коригон лизнул фэронга в нос, — я, едва увидев тебя, чуть с ума не сошел от счастья“.

„Не знаю, от счастья ли, но ты тогда точно сошел с ума, — послал Долат насмешливую мысль, — так набросился на меня“.

„Прости, но контролировать я себя был просто не в состоянии, да и кто бы смог, встретившись со своей мечтой? Как ты себя чувствуешь? Сумеешь перенести полет?“

„Да, только надо сообщить отцу, что я улетаю с тобой“.

„Зачем?“

„Как зачем? Он же будет волноваться, не зная, куда я пропал!“

„Он не будет волноваться, потому что полетит с нами. Торгол сказал мне, что ждет, не дождется внука, неужели ты думаешь, что я после этих слов оставлю его здесь одного?“ — Коригон аккуратно поднялся на лапы.

„Ты хочешь, чтобы мой отец жил с нами?“ — поразился Долат.

„Конечно, я не собираюсь оставлять его в одиночестве, лишив сразу и сына и внука. А где, кстати, твоя мама?“

„У меня не было мамы“, — Долат встав, покачнулся, и Коригон, взволновано рыкнув, обхватил его крылом и прижал к себе.

„Как ты?“ — мысль, пронизанная сильнейшим беспокойством, пришедшая от дракона, приятно согрела сердце фэронга.

„Хорошо, просто неловко поднялся“, — послал он ответную мысль.

Коригон, бережно прижимая к боку свое сокровище, вышел с ним на веранду. Торгол, сидевший неподалеку под деревом, вскочил и подошел к ним.

— Сынок, что ты решил? — спросил он.

„Я решил выйти за него“, — Долат улыбнулся.

— О, — сердце Торгола пропустило удар, значит, пришла пора расстаться с сыном, да и с внуком тоже. — Вы прямо сейчас собираетесь в путь?

„Да, — Коригон лег брюхом на землю. — Торгол, ты сядешь впереди“.

— Я? — опешил мужчина. — Но зачем?

„Ты будешь жить с нами, рядом с сыном и внуком“.

— Боги, — Торгол, радостно заулыбавшись, бросился к зятю. — Спасибо тебе! — сказал он и взобрался ему на спину.

„Папа, а ты не хочешь взять с собой свои вещи?“

— Нет! Я потом за ними приду, — кому нужны эти вещи, когда тут такая радость — ему не придется разлучаться с самыми дорогими существами на свете!

„Долат, не спорь с папой! Я пошлю за ними слуг! — Коригон повернул голову. — Садись и крепко держись“, — проследив, как жених устроился на его спине и, оставшись довольным тем, как тот цепко ухватился за него, он аккуратно поднялся на лапы. Осторожно расправив крылья, дракон мягко оттолкнулся от земли и сразу же ушел в пространство, вынырнув из него во дворе своей крепости, он обернулся и успокоено выдохнул, с его пассажирами все было в порядке.

Дождавшись, когда отец с сыном сойдут вниз, Коригон обнял своего фэронга и ласково полизал его морду. Неожиданно во дворе появился еще один дракон, тоже изумрудный, но гораздо более темного оттенка. Осмотрев фэронга и мужчину, он остановил свой взгляд на последнем и с шумом втянул в себя воздух. На мгновение замерев, он несколько секунд недоверчиво глядел на Торгола, потом рыкнул и подошел к нему, склонив к нему рогатую голову, тщательно его обнюхал и опять рыкнул.