Кир открыл протянутую коробочку. Россыпь из чёрного, красного и розового жемчуга завораживала. Жемчужин было четырнадцать штук. Две красные, четыре розовые и остальные чёрные. Кир крякнул, прикусив правый угол нижней губы. Во второй оказались спораны и горох, а в третьей – и вправду, драгоценные камни.

– Ну, девчонки, ну молодцы… – пробубнил он себе под нос. – Нина, а ну, позови-ка моих двух обормотов сюда.

Девушка тут же исчезла из поля зрения.

– Что тут у ва… ого! – встрял столбом на полушаге и на полуслове вошедший Фома, впившись взглядом в ящик.

– Ни… я себе! – выразился не менее удивлённый Студент. – Откуда дровишки?

– Девчатам спасибо, – кивнул Кир в сторону скромно стоящих у стенки девушек. – В общем, предлагаю выдать девочкам по жемчужине. У кого-нибудь имеются возражения?

Все ответили отрицательно. Возражений ни у кого не было. Тут и ёжику понятно, могли бы и не сказать о находке.

Второй вопрос: какого цвета?

Все переглянулись между собой.

– Я думаю, красные, – первым высказался Фома. – Я бы отдал им красные, Кир. – вопросительно посмотрел на меня.

– Согласен с Фомой, – кивнул я в ответ.

– Да, и я согласен. – кивнул Студент.

– Поддерживаю, – улыбнулся Арман.

– Значит, так тому и быть. – Сказал властным, официальным тоном Кир, поворачиваясь к девушкам, – Аня, Нина, за находку и честность властью данной мне стабом Парадиз, как один из основателей, я, Кир, награждаю каждую из вас красной жемчужиной.

Он взял одну из жемчужин и положил на ладонь удивлённой Анны, которая стояла, приоткрыв рот. Свинтил пробку со своей фляги и скомандовал:

– Клади её в рот и запей вот этим, – девушка без лишних вопросов исполнила приказ.

Нина сделала то же самое.

– Я поняла, что сейчас произошло что-то очень, очень важное, да? – спросила Аня спустя минуту. – А вы, Кир – принц? – смотрела она широко распахнутыми глазами на нашего командира в этом рейде.

Фома, не выдержав, прыснул смехом. Арман улыбнулся.

– Аня, ты читала сказку «Три короля»? Вот в нашем городе пять королей, и один из них сейчас стоит перед тобой, – пошутил Фома.

Но девушкам явно было не до шуток. Они всё приняли всерьёз и, произнеся своё любимое «Ой!», Анна сделала неумелый книксен перед Киром. Нина тут же повторила аналогичный поклон, зайдясь румянцем.

Кир стоял ошарашенный, с вытаращенными глазами, пялясь на девушек. Фома тем временем, тихонечко пробирался к выходу.

– Беги, Форест, беги! – шепнул краснеющий от сдерживаемого смеха Студент и, всё-таки, не выдержав, заржал. Плотину тут прорвало!

Девчонки стояли с ничего не понимающими, вытянутыми от удивления лицами. Фома нёсся во всю прыть, удирая от разъярённого Кира, а мы сползли на землю, держась за животы и жадно хватая воздух в перерывах между приступами смеха.

Девушкам потом долго объясняли кто такой Кир, но они всё равно смотрели на него с ноткой обожания и почитания рыцаря-короля, чьи воины освободили из плена дам.

Фома явился только к ночи, просочившись в двери, словно нашкодивший кот, таща в лапах бутылку коньяка. Поставил её на стол перед Киром, сам сел напротив и молча уставился на командира виноватым взглядом.

– Вот, как треснул бы сейчас тебя этой бутылкой по голове! – сказал с нажимом Кир, беря плоскую, полукруглую бутылку за горлышко. Поднёс ближе к глазам, прочёл название, хмыкнул и поставил обратно.

– Ты что, за ней в подвал коллекционера бегал?

– Не-а, тут нашёл, – довольно оскалился Фома.

Кир вздохнул, качая головой.

– Интересно, где они взяли «Двин» сорок пятого года?! Анастас Микоян придумал этот напиток для Советских полярников в 1938 году. Черчилль так пристрастился к нему, что выпивал по бутылке в день. Представляешь?! Однажды Черчилль обнаружил, что его любимый армянский коньяк изменил былой вкус. Он немедленно написал о том самому Сталину, составив это заявление так, что в каждой строке сквозил упрёк. Было это, – Кир задумался. – в 1951 году, если мне не изменяет память. Заешь, что явилось причиной изменения вкуса? Сталин сослал в Сибирь ереванского технолога! Вот что! А после заявления английского премьер-министра Коба приказал вернуть на место этого технолога и наградить звездой Героя Социалистического труда! Фома, ты специально эту бутылку притащил? – Кир посмотрел с хитрым прищуром, чуть склонив голову набок. – Знаешь, падлюка, мою слабость, да? Ладно, прощён. Но пить будем уже дома. А сейчас – быстро все по койкам!

– Ты думаешь Седой справится с такой толпой?

– Куда он денется. Не за один день, конечно, но пока в больничке у Батона поваляются денёк-другой, под запретом посещения, если посетители найдутся, конечно, – Арман усмехнулся, – а там на допрос по одному вызовут. В первую очередь девчонкам надо подчистить мозг. Они самые болтливые, могут и с медперсоналом спеться, да сболтнуть лишнего. Да эту спящую принцессу в чувство привести нужно. Но с ней случай серьёзный, там сильно вмешаться придётся.

– Седой явно придёт в восторг от такого количества работы, – я улыбнулся, представив его кислое выражение лица.

На улице было тепло и звёздно. Мы сидели с Арманом на ступеньках домика в деревне Тихая и, потягивая французский коньяк, курили настоящие кубинские сигары. Кир долго упирался открытию одной из бутылок, но под общим натиском сдался. Фома нарыл такого добра в муровских запасах аж целый ящик и ещё в разнобой коллекционного раритета, наподобие того «Двина», штук восемь. Найденные золотые и серебряные побрякушки почти все отдали Нине и Анне, оставив немного для Алины и Рыси, в подарок. У девушек чуть глаза на лоб не вылезли от такой щедрости. И даже, когда объяснили, что эти цацки в этом мире не стоят и гроша, а точнее – спорана, они не сильно расстроились, сказав, что о такой красотище даже во снах не мечтали, потому как обе из простых семей. Анна даже на радостях расцеловала счастливого Армана.

– Кажется, он положил на эту деваху глаз, – заметил тогда Студент. – Готовит она прилично, и характер нормальный, попробую-ка я её к Алинке в «Баракуду» пристроить. А с Ниной и этой спящей пусть уже сами думают, куда их.

– Нина шустрая и адаптировалась быстро, молодец. Эта и сама себе место найдёт, хотя, если помогут, глупо отказываться.

– Чего вы тут расселись? – вышел Кир. – Курите, падлы! – покачал он головой. – Ещё и сигары… – завистливо посмотрел и протяжно вздохнул.

– Ты в который раз уже курить бросаешь, – усмехнулся Арман.

– Да бросишь тут с вами! – отобрал у Армана сигару, затянулся, прикрыв глаза от наслаждения, выдохнул клубы дыма. – Вещь! – вернул сигару обратно. – Долго не засиживайтесь. Выходим на рассвете, – скомандовал и ушёл в дом.

Утро наступило как-то неожиданно и шумно. Такая толпа людей в одной комнате – это полный кошмар! Из десяти спасённых – двое тяжёлых, одна спящая. Двое передвигались с трудом и только с чьей-то помощью, ещё два рейдера уже вполне могли держать автомат в случае необходимости и передвигаться самостоятельно.

Семёныч очухался быстро. Ему повезло: откачали только кровь, поленились оперировать третье «мясо» в тот день, решив оставить на утро. Тем более, в стабе была такая развлекуха, как бабы. Меньше всех досталось Анюте. Она приглянулась Академику своей кукольной внешностью. Маленький рост, худая, пшеничные кучерявые волосы и большие голубые глаза с длинными ресницами. Мы даже с Фомой вчера заспорили насчёт её возраста, но в итоге обалдели оба. Я утверждал, что ей не больше семнадцати. Фома говорил, что девятнадцать.

– Анюта, – спросил Фома, подойдя к девушке, – мы тут с товарищем заспорили о твоём возрасте, и спор этот уже стал материальным, так что, будь добра, скажи пожалуйста, сколько тебе лет.

Девушка посмотрела на нас, как на двух идиотов:

– Двадцать четыре. И кто из вас выиграл спор? – улыбалась она, переводя взгляд с меня на Фому и обратно.

– Ммм-да, – проблеял я, почёсывая заросшую щёку.