Распахнувши мрака крылья, в призме преломлений,
Призраком видений, наваждений сонмом!
Мир живет вокруг... Не позволю снова, разорвать я волю,
Хоровода сцепленных, в отчаянии рук!
Я судьбе не брошу, на съеденье друга! Я любовь от смерти, защитить смогу!
Пусть смеются черти! Ведь теперь мы - боги... Боги, что навеки утратили мечту...
Свободу потеряли, на безды дно упав... Мы с светом распрощались,
Его всем вам отдав... Храните его - дюди! Забудьте! Мы - лишь тень,
Что к вам приходит с ночью, скребясь, как кошка в дверь...
Морозными узорами, рисуем на стекле... И каплями, и струями,
Скользим мы по Земле. На водной глади озера танцуем в темноте...
И звезды плачут горестно, порхая в небесах... Мы вместе и навечно порознь.
Нет счастья, лишь печаль! Морозными узорами, венчает мир январь...
Из черной, черной бездны, глазами, словно омуты, глядим - на вашу Землю...
Мы брошены, непоняты, забыты и заброшены... Мы жизнью презираемы,
Мы прошлого ничтожества... Герои из мечты...
Зачем же, люди, создали, вы ангелов войны? Вы время уничтожили!
И стерли смысл любви! На растерзанье брошены, лдни мы одинёшеньки...
Безумие вокруг, как пир среди чумы... Смеются звонко всадники,
Настал последний день голод, война, мор и смерть, празднуют, жатву сжиная!
Прошлого нет, а будущее не настанет... Прощайте! Огонь свечи обратился в камень!
Вечности лёд уже не растает! Стёртое, не соткёт поэт,
Времени жить в царстве ужаса нет... Значит миру наше уже настал конец!
Tabula Rasa... Tabula End...
(Демосфиры)
*******
***Новый Инферион***
одинадцать лет спустя
*******
*II*
Вернее, Юи хотел так сказать, но... Это был сон, мечта, не сбыточная фантазия, то, о чем он мечтал в глубине своего сердца... Реальность же, была куда более пессиместична и вкакой-то мере даже более драматична... Он открыл глаза. Проснувшись уже в реальности, а не в мире грез, в мире мечты, что соткало его подсознание, отчаянно стремясь защитить своего владельца от подкрадывающегося к нему безумия... Да, они победили, в битве, уничтожили предтечь и ангелов, он лешился почти всех всоих крыльев, их осталось всего два. Они убили зверя, закрыли сингулярности, но... Они, проиграли вайну, став вечными рабами вампиров и обрекли себя на вечность, в мире, что стал хуже преисподней... Психея сожгла остатки мира дотла и они остались на пепелище... Многое произошло еще, но их личная драмма затмевала драму народа, к которому они больше не принадлежали... В этом, мире Тенри, Сейширо, Аой, Курето и Мирай тоже погибли в ходе войны, но за маленьким исключением, Крул заставила Микаэля вернуть их из не бытия... Все же, она была слишком алчным существом... Он, до сих пор не мог забыть растерянность и ужас в их глазах... Он помнил, как они стояли перед Микой и Аканэ, опутанные потоками магии, бессильные противиться, и как-то выразить свое не согласие с происходящим. Тенри правда смеялся, а Сейшиеро... Кажется, он возмутился и обиделся... Типа, не дают умереть спокойно - гады... Аой злилась и пыталась закрыть собой Курето, наивная... Курето молча играл в гляделки с Микой, но его ами было все равно... Печать подавляла волю полностью и попытки гипноза от Курето успехом не увенчались. В итоге эта четверка оказалась в руках Крул. Мирай вернули чуть позже, и как не странно вернули счастливому до безпамятства Шихо (ну, хоть кому-то из них в какой-то мере превалило счастье, а не одним вампирам...). Он узнал, что в Аой все же родила Курето сына. Названного в итоге Сеймеем, а Сейширо к своему несчастью стал жертвой Гекаты. Чем именно этот подкаблучник и трус приглянулся малолетней принцессе вампиров оставалось загадкой, правда это спасло его от ее матери. Крул расценила, чем бы дитя не тешилось, лиш бы не полакало и оставила его на "растерзанье" дочке. Тенри просто был в итоге жертвой обстоятельств, орудием в руках вампиров и ничем более. Его участи не позавидовал бы ни один человек . Он не женился, оставшись верным своей супруге... Он проиграл и сдался на милость победителей, хоть это и оскорбило чуство его достоинста, но война на то и война... Юи иногда думал, что если бы не печать, поставленная на них Крул, все могло бы сложиться нескольки иначе... Он думал, что можно было бы действительно воскресить всех, кто погиб по вине вируса, вернуть Тенри его жену или воскресить родителей Глена, ведь все это было во власти Аканэ и Мики, только вот Крул не собиралась позволять им осуществить, что-то настолько грандиозное. У нее были нескольки иные планы на будущее и на них самих. Юи думал, что возможно однажды, они смогут осуществить свои мечты, вот только пока не знал, когда настанет это время и настанет ли оно вообще, а пока они жили рабами, рабами, что обладали безганичной властью, властью, что была надежно запечатана и просто воспользоваться ей они не могли ,только с приказа Крул... Юи осторожно пошевелился и сел. Ему было холодно, а тело ныло. Ему козалось, что у него болит все, от кончиков пальцев, до коничиков крыльев, что теперь всегда были за его плечами... Темнота ласкала его глаза... В ней он мог отдохнуть от кошмара хоть на какое-то время, ведь он почти всегда терял сознания, не выдерживая того, что ему приказывали делать... Юи начинало казаться, что он умирает, капля за каплей, а его разум подергивается тонкой корочеой льда и грозить рабится, как хрупкое стеклышко или расстаить, как снежинка на пальчиках малыша, что его кровь привращается в ртуть и кипит сжигая и замораживая его одновременно из нутри. Он чуствовал, что безумие почти поглотило его, но присутствие рядом друзей и любимых все еще оставляло у него силы держаться, бороться, противостоять судьбе и аду, в котором он погряз с головой. Королева заставляла его пытать детей на глазах их родителей противостоящих ей. Она делала это без силы печати, а когда он отказывала использовала ее, а после карала. Она заставляла его делать это, что бы сломить его волю, сломать волю и дух тех, кто когда-то был частью имперской армии. Она стремилась полностью подавить волю людей к жизни и к свободе. Вампиры пили его кровь и насиловали, много раз за день. Они прекрасно знали о том, что он, так же как и Мика и другие демосфиры, мог родить ребенка, наделенного огромной силой и хотели получить эту силу. Ведь как всегда, того, что у них было, было не достаточно, а они мечтали о большем. К томуже Юи и другие больше не могли умереть... Но, рано или поздно он знал, они сломаются и станут бездушными марионетками в цепких пальчиках Крул Цепеш... Юи тихонько всхлипнул, когда адская боль пронзила его позвоночник и тупой вяжущей болью словно ледяной ватой разлилась по пояснице. Его скрутило от спазма, внезапно сжавшего живот, после чего вывернуло на изнанку... Он смутно вспомнил, что вампиры кажется вливали в него где то раздабытое вино, а изменившиеся органы пищеварения на отрез отказывались принимать, что-то кроме крови его возлюбленных. Ему казалось, что он выпел серную кислоту вперемешку с нефтью. Юи кашлял, его трясло, от холода, боли и отвращения, как к себе так и к вампирам... Из ставших алыми глаз, хрустальными струйками потекли сезы... Он поджал ноги к груди, обхватив их руками и упал на бок, свернувшись на каменных плитах в позе эмбриона. Адамантиновые цепи прикрепленные к его запястьям и щиколоткам насмешливо позвякивали при движении, а в животе разгоралось тепло, буквально сжимающее все его органы... Рубиновое ожерелье засветилось, разбрасывая алые всполохи и освещая тьму камеры... Юи понял... Он снова ждет ребенка... Кто должен был стать его отцом юноша не знал, но все же надеялся, что этот малыш или малышка будут не от этих чудовищь... Своих детей, он не видел... Их забирали сразу же после рождения, это чуть было не лишило его рассудка, но пока он был жив он не переставал верить, не терял надежду, что он сможет встретиться с ними, подержать на руках, обнять, прижать к себе и никогда больше не отпускать... Чертова, проклятая Крул, как же сильно он ее ненавидит... Но, что он может сделать... Пусть и кровная печать на его теле и принадлежит Мике, но у Микаэля и других, она принадлежит Крул... Той лишь достаточно отдать приказ и он будет полностью беспомощен перед ней, так же как и они все... Немного отдышавшись и успокоившись Юи подполз к двери, которую смог рассмотреть благодаря свету ожерелья. Он слабо постучал в нее и хриплым, сильно севшим голосом позвал:
