- Вместо этого можно сделать достаточно боевых кораблей и блокировать порты, - предложил он. - Хотя я их и понимаю. Но у нас с таким ожесточением воюют только на внешнем кольце. Особенно ударенные на голову. Известная аксиома - гиперпространственная война между планетарными системами экономически выгодна только при тотальном превосходстве, а тогда, как и Республика - можно позволить себе быть разборчивым в средствах.

- У них не хватило на это сил, но они думали, что подводная война прекратит поставки на островное государство, с которым шла война.

- Тогда не стоило начинать войны, если не уверен в своих силах.

Его бы слова да в уши политикам. Я разогнал воздух перед лицом. Хотя корабль остывал, мне стало только жарче - в отсутствии силы тяжести естественной конвекции тоже не было. А сидели мы неподвижно на одном месте.

- Правитель этой страны был вполне уверен, настолько, что начал войну и с другой стороной, - ответил я.

- Зачем?

- Ненавидел представителей этого народа, но, скорее всего, сам боялся нападения, и думал прибрать её ресурсы для войны с первым соперником.

- А он обоснованно боялся нападения?

- Не в традициях той страны влезать в крупные конфликты первой. - Я покривил душой. Российское государство начало не меньше войн, чем любое другое. И справедливость у каждого своя. Но рамки иметь надо. - Тем более в тот момент она была слаба и не отошла от революции. С промышленностью точно была беда.

- Та страна, что вела войну со многими, она победила?

- Нет, но, смотря на то, как они живут, так не скажешь. Но политическую независимость они потеряли навсегда.

- И каков итог войны?

- Одни государства возвысились, другие потеряли влияние. А победители установили новый мировой порядок. В мире установилось мнение, что уничтожать народы на основании теории об их неполноценности несколько неправильно. Теперь муссируется теория о неполноценности некоторых видов политического устройства.

- Мир стал лучше?

- Он не стал хуже. Тоже хорошее достижение. И неплохой урок, но сейчас его стали забывать.

- Зачем ваш народ ведёт войны? Разные виды и народы имеют свои причины для этого. А какая у вас?

- Я думаю всё просто. Сначала воевали за охотничью территорию. 'Эй, это наша дичь!' Чтобы пограбить и захватить женщин. Затем стали воевать из-за ресурсов и земли. Ради власти, славы и богатства. Особо это не скрывали. Люди были проще. И честнее - в сражениях участвовали как раз те, кто и стремился к этим благам. Кто владел землёй, тот и шёл за неё воевать. Логично, на мой взгляд. Потом привилегированные классы поумнели, и, чтобы заставить взять их в руки оружие, правители стали придумывать всякие трюки. Им стали говорить, что мы защищаемся от агрессора, частенько превентивно. В принципе работает это и сейчас. Потом они поумнели настолько, что на убой стали посылать тех, кто не может от этой почётной обязанности отвертеться. Вот это уже, на мой взгляд, далеко не так справедливо. Разумеется, если исходить из простой стайной справедливости - равного распределения фруктов между приматами. Почти равного, ведь вожаку достается всегда больше.

- Обыкновенная картина для достаточно агрессивных видов. Но не характерная для имеющих сильные социальные связи. Им проще договориться.

- У нас достаточно сильные социальные связи, - не согласился я. - Достаточные для формирования отдельных стай, племён и государств. Но не достаточно развитые, чтобы решать всё переговорами, пусть и с завуалированными угрозами применения силы. Слишком мы агрессивны. Слишком силён стайный инстинкт[12]. Думаю, на этих оправданиях стоит закруглиться. Если угроза действительно есть, защитники найдутся. Но ведь диалектическая проблема: само наличие оружия и армии побуждает к войне. Если в руках молоток, то всё вокруг становится похоже на гвозди.

- Оправдываешь милитаристскую политику?

- Скорее констатирую сложившийся факт, - ответил я. - Но тут вступила в дело ещё и религия. Воинам объяснили, что всем погибшим за правое дело светит путёвка в рай. А принести это замечательное изобретение, причём исключительно их версии, к соседям их священная обязанность. Начальство их, правда всё понимало и продолжало грабить и захватывать женщин, - продолжил я объяснение.

- Идея религии распространена в Галактике, и воинственных культов в ней до жопы, но разумные виды в большинстве своём слишком рациональны для этого, - капитан нехорошо ухмыльнулся, уголки его губ чуть поднялись к верху. - Вы, люди... хомо и ситы - нет. Обожаете верить в духов и божеств. И мы, твилеки, увы, тоже. И да, если люди могут выбирать себе правителей то они, к примеру, выберут, чтобы их дети изучали религиозный бред, если сами они верят в это. Это же их 'человеческое право' - выбирать, чему учить их детей. В итоге право выбора одних порождает отсутствие права выбирать у других. Какой мозгодробительный абсурд!

- Какая чудесная рекурсия! - поддакнул я довольно. - Или замкнутый цикл, в чём я не уверен. Но это если вообще существует какой-то выбор. А не его иллюзия.

- Ты тоже любишь такие вещи, да? А насчёт этих чудесных граждан Республики: они же компетентны делать выбор, верно? Так им говорят в Республике, - продолжил Травер свою мысль. - Но им говорят: нет, постойте, вы не специалисты по образованию. Хе-хе. И да, конечно, они могут выбирать себе правителей.

- Тебя всё ещё не оставляют эти мысли? - спросил я его.

- Ну не абсурд ли? - вернул он вопрос. Затем ловко распечатал бутылку с пивом. - Тебе не предлагаю, у вас людей не очень крепкий желудок. Нас придавит, и заблюешь тут всё.

- Забудь, - отмахнулся я. - Поведение людей не определяется рациональными причинами. Наше поведение выработано жесткой внутривидовой конкуренцией между небольшими группами приматов, как правило, приходящимися друг другу родственниками, а не вдумчивым впитыванием теории вероятности или игр. Воспринимай окружающий мир, как документальной сериал 'в мире животных', - злорадно сказал я.

- Умеешь ты утешить. Так что там было дальше?

- Затем возникло ещё одно такое понятие, как нация и стали играть на патриотизме, - продолжил я, - Инструмент, создающий и прекрасные, вдохновляющие вещи, но не нужно же давать ему ослеплять себя. Массы солдат той страны, потерпевшей поражение, всё прекрасно понимали. И им нравилось быть победителями, а награбленное добро и богатство поверженных стран радовало их отцов и матерей. И это было справедливо - ведь люди не равны. Так это или нет, я сам не знаю. Но конкретно эти были в этом убеждены. Их в этом убедили, или они дали себя в этом убедить - не важно. Но спроси их после окончания войны, почитайте мемуары, так все они поголовно хорошие, законопослушные граждане своей страны и патриоты. А военные преступления совершал кто-то другой. Мы просто выполняли приказ, скажут они[13]. Патриотизм обоюдоострая вещь, она может сделать миллионы, в общем-то, неплохих людей, болванчиками в касках, готовых умереть за неясные им цели. Иные, кроме защиты своего отечества от разграбления или порабощения. Людям внушают с детства, что все миллионы человек вокруг них это их родственники. А страна - большая семья. Стоит только сказать 'Родина - читай семья, скопище твоих генов - в опасности', и они делают стойку. И прочие инстинкты, и мозг в целом отключается.

- Я думаю, что есть такая вещь, как Родина, - не согласился со мной твилек. - И если ей будет грозить опасность, то я возьму оружие в руки, - сказал он, подумав немного. - Хотя и пользы от этого в моём случае никакой не будет.

- И я возьму. Когда буду уверен, что это действительно интересы родины, а не компактной группы лиц, использующих подмену понятий. И мои понятия о том, что ей называть, а также понимание 'справедливости' могут значительно отличаться от общепринятых. Но по идее умный человек не должен брать оружия в руки и идти воевать вообще. Были бы все умными, никто бы не брал. Разве что за большие деньги или ради конкретных благ. Тогда и войн почти не было бы. Но, как известно, дилемма заключённого обычно решается иначе. И это почти всё, что нужно знать о человеческом поведении, - я грустно смотрел в темноту кабины, слабо подсвеченной аварийным освещением. Мрак навевал печальные думы. - Но мир такой, какой есть и существуют государства, идеологии и религии. Хотя без фанатиков и не было бы социального прогресса, как это ни странно, но их существование меня всё равно не радует. А отдельные страны имеют такие армии, что хочешь, не хочешь, а соседи ради политической и промышленной независимости обязаны иметь свои. И мы возвращаемся к проблеме с молотком. И возникает рекурсия - отказаться от молотка выгодно, но только в том случае, если от него откажутся и все остальные. Если бы их не было, то повода для войн не существовало бы. Корпорации бы вели, конечно, серьёзную конкуренцию друг с другом. Может, дело доходило бы до терактов и диверсий. Но смысл вести крупные разрушительные войны тогда исчез бы. Но людям не хватает разума или силы воли, чтобы изменять пути. Люди так любят быть частью целого, что не могут разорвать почти ни одно такое порочное кольцо. Ведь для этого надо обособиться, выйти из бесконечного цикла, взглянуть со стороны на все свои мотивы и суждения. Договориться. А это так трудно...