Вот теперь картинка сложилась: разверзшаяся пасть поджидала добычу, обжигая ледяным дыханием, а на остриё исполинского языка, будто на хвост взбесившегося питона, была насажена обольстительная приманка, любовной песней подзывавшая неразборчивых самцов. И наконец стало ясно, кто задавал ритм колдовской мелодии, безжалостно подталкивая птицу студеным жалом.

Могущественные чары ссыпались с Эрика, испаряясь в его горячем сиянии. Он глубоко вздохнул и потряс головой, беззвучно рассмеявшись. Затем оценивающе прищурил глаза, разглядывая багровое нутро пещерки, и вдруг стремительно скакнул – прямо в открытую пасть. На лету выхватил меч, пружинисто упал возле птичьего зада, мгновенно махнул позади нее клинком, отсекая поддельный хвост. И тут же мощным толчком послал себя обратно, прихватив с собой ночную красотку. В следующий миг чудовищная пасть с грохотом захлопнулась, будто обрушилась скала, но – вхолостую.

Едва не промахнувшись, Эрик дотянулся свободной рукой до заветной нити и новым рывком переправил обоих еще выше, к подходящему перекрестию спасительной паутины, на сей раз рассчитав полет безупречно. Взлетев почти к самой карусели осветительных шаров, Эрик швырнул ошеломленную девицу на перекрестье. Затем одной рукой, словно тигриной лапой, притиснул ее к нитям, а второй ухватился за торчащий обрубок раздвоенного жала, судорожно пытавшийся укрыться сразу в обеих норках. Напрягшись, плавно вытащил его наружу и брезгливо отбросил прочь.

– А ведь ты не предупредил меня! – произнес Эрик. – Слышишь, Дэв?.. Не захотел? Или не посмел?

Он подул на обожженную ладонь, сам удивившись внезапной догадке, затем повторил убежденно:

– Ты не посмел! Эта глыба черного льда для тебя страшнее, чем был сам ты для подданных Империи! Чем же она сломала тебя, Дэв?

– Сейчас увидишь, – глухо ответил Голос.

Смуглая девушка-птица освобожденно трепыхнулась под рукой Эрика, и он поспешил усадить ее себе на колени, на всякий случай придерживая за локти. Вот теперь можно было разглядеть это пленительное, сладкоголосое чудище без помех. И сама сумеречная красавица лишь сейчас распахнула длинные глаза, диковато повела ими на Эрика.

– Симпатичный у тебя шлем, – произнес он мягко. – Но даже он любую голышку делает похожей на рабыню. Может, снимем?

Птица испуганно встрепенулась, но Эрик уже потащил за гребень. Неожиданно кожа по всему ее телу сдвинулась и потянулась следом за шлемом, будто защитная пленка. Непроизвольно Эрик дернулся, и шлем оторвался. Столь же внезапно пленка соскользнула по настоящей, светлой и нежной, коже к самым ступням и бесследно исчезла, точно черное заклятие. А из-под шлема по обнажившимся плечам рассыпались темные волосы, отблескивая в свете кружащих фонарей. У девушки сохранились прежние стальные крылья, и длинные ноги завершались такими же птичьими ступнями – но монстром она больше не казалась. И хотя силы Подземелья пока имели власть над этой летуньей, сопротивляться им девушка уже могла. Пожалуй, она стала еще обольстительней, сменив чудовищную гармонию на почти человечью, но… это была не его Птица.

– Улетай отсюда, моя прелесть, – посоветовал ей Эрик. – Слышишь? Улепетывай со всех крыльев и подальше. Тут скоро может сделаться жарко.

Со значением он посмотрел вниз, на оплывающий черный утес, из-под испарявшейся корки которого все жутче полыхало космической стужей, и добавил:

– Конечно, вряд ли тебя примет Небо, но, может, ты разыщешь подходящее гнездо в лесной тени, вблизи от наших родичей – кошек… Лети!

Эрик разжал руки. Некоторое время птица недоверчиво выжидала. Затем рывком подобрала под себя когтистые ступни и взмыла к туманному куполу, в один миг затерявшись среди смоляных щупалец. Усмехнувшись, Эрик снова перевел взгляд на пробуждающееся дно.

Ледяная глыба уже превратилась в сгусток завораживающей Тьмы – истинной, Подземельной, стремительно высасывающей из окрестного пространства последние крохи тепла. Вокруг нее, клочьями хищного пара, вскипало злосчастное озеро, а клубившаяся по стенам мгла попросту бледнела рядом с праматерью всех ночей и туманов, трусливо отступая в зияющие щели. Затем над бурлящей поверхностью взметнулись двенадцать длинных тел и заметались, закорчились на коротких поводках, пытаясь отвернуть от Тьмы уродливые слепые морды, бессильно огрызаясь зубастыми пастями. И жутко было представить, что вытворяли они сейчас в Храме своими чудовищными хвостами.

Беззвучный тоскливый вой заполнил исполинскую полость, наверное, даже прорвавшись наружу через горловину, и заметался меж округлых зеркал, испещряя их новыми прорехами, обрушивая вниз лавины хрупких черепков. А навстречу им вздымался из обезумевшего озера поток черного дыма. Но, едва поднявшись над Эриком, втягивался в мерцающие шары, как видно, извергаясь сквозь них вовне, превращаясь в гипнотические лучи, что наводили ужас и оцепенение на живое. И все сильней содрогались тяжелые головы Щупалец под выплесками Подземельного холода.

– Правильно говорил отец: не можешь встать над Пирамидой, лучше отойди в сторону, – заметил Эрик. – При всем старании, Спрут, ты сумел поделиться с ближними лишь частью своей боли. Стоило тогда продаваться?

– Ты разбередил мой кошмар, – с трудом ответил Голос. – Этого я не прощу.

– Что доказывает мою правоту, разве нет? Но я же и помогу тебе освободиться. Ведь ты хочешь умереть?

– Вместе с тобой, – рыкнул Голос. – Согласен?

– Я еще подумаю, ладно?.. А теперь замолчи.

Оценивающим взглядом Эрик окинул беснующиеся Щупальца, намертво застрявшие здесь тупыми, злобными корневищами. До сих пор Охотники лишь сшибали насадки с длинных хвостов, после чего те нарастали снова, – а следовало рубить головы. Только вот чем?

Эрику показалось, что паутинная крестовина стала провисать под ним, натужно потрескивая, словно и ее проняло студеным дыханием Тьмы. Правда, весил он по-прежнему крохи, но тросы вполне могли лопнуть от собственного натяжения. И что тогда: медленное падение на черное солнце?

Опасливо оттолкнувшись, Эрик перелетел на нить выше, вплотную к тройке кружащих фонарей, внутри которых уже различались мелькающие тени. И вновь озадаченно уставился в ошеломляющую глубь космического провала. А ведь такую законченную, абсолютную Тьму я уже наблюдал сегодня, вдруг вспомнил он. И совсем недавно – в чреве Железного Зверя. Так отчего не стравить двух свирепых тварей?

– Все вокруг – грязь! – с внезапной яростью проскрежетал Голос. – И тебе, чистюля, тоже не отмыться. Что ты строишь из себя?

Эрик от души рассмеялся.

– От кого только я не слышал этих слов, – ответил он. – Как же ты скучен, Спрут!.. А хочешь знать разницу? Ни один истинный чистоплот не полезет в грязь добровольно, зато уж она липнет ко всем… Ну, и кто из нас кому жить не давал? Разве это не ты загнал меня в угол? А может, ты вправду искал смерти?

– Я искал спокойствия и порядка.

– Ну да – как на кладбище, – ввернул Эрик.

– Я не желаю ничьей смерти.

– При условии, что все станут твоим подобием?

– Во всяком случае, им придется мне покориться, – сумрачно подтвердил Голос. – И разве я не заслужил этого?

– Чем же? Ты не способен возвыситься над лучшими иначе, как втаптывая их в землю. Поэтому и усердствовал так, охотясь за подлинными, многоцветными магами – магами-созидателями. Ведь ты лишь бездарный подражатель, Дэв, а потому вынужден промышлять грабежом… И знаешь, чудище, – неожиданно добавил Эрик, – теперь мне, пожалуй, тебя жаль. Может, подбросить чего-нибудь на бедность?

– Замолчи! – рявкнул мутный от неспадающей боли Голос. – Я впрямь уже хочу смерти.

– И я постараюсь, чтоб она была легкой, – пообещал Эрик. – До скорой встречи, Спрут!

Скользящим шагом он переместился по нити к самому центру гигантской полости, остановившись как раз над прожорливой дырой в Подземелье. Затем аккуратно снял с пальца темное колечко, недолгий свой талисман, и положил на середину ладони. Невдалеке, в плотном дыму, почудился прозрачный луч, нацеленный из клока Тьмы строго в зенит, будто ее подвесили на невидимом канате, – но отвлекаться на новую странность Эрик не стал. Сфокусировав глаза на опасном колечке, он напрягся, проницая в нем кружащую черную точку, и пальцем свободной руки стал водить следом за ней, постепенно нанизывая Железного Зверька на свою магическую ось. И когда палец связался со Зверем накрепко, вдруг выдернул из-под колечка ладонь, а указующим перстом властно повел по расходящейся спирали.