– Смотри, малыш, – сказал человек и плавно воздел перед собой руку. А вслед за его ладонью в воздухе вспыхивали нарядные диски – один над другим, с каждым разом все меньше, выстраивая волшебный конус.

– Что это? – обмирая, прошептал Т'эрик. – Как здорово!

– Тому, кто слышит Истину, подвластны стихии, – произнес исполин задумчиво. – Он волен создавать миры либо чудовищ. Но мы пока ловим лишь отзвуки ее и потому пробавляемся фокусами – себе и другим на потеху.

Он слегка надавил на вершину конуса, и диски упруго закачались вверх-вниз, гоняя разноцветные блики по твердому его лицу, будто выточенному из железного дерева. И тем сильней согревал Т'эрика ласковый его взгляд.

– Вот так устроен наш мир, Эри, – продолжал человек негромко. – Каждый слой опирается на нижний, но сам придавлен верхними – и так до самой вершины. Вглядись в них, мой мальчик!

Послушно Т'эрик придвинул лицо к самым дискам и с изумлением обнаружил, как распадаются они на мириады копошащихся червячков. Или это крохотные человечки?

– Там, – исполин указал на нижние диски, – люди привыкли сбиваться в громадные стада, покорные воле своих вожаков. С каждой ступенью вверх численность стад падает, но даже Истинные не могут обходиться без стай. И лишь немногие рискуют сражаться с Судьбой в одиночку, не разменивая свободу на призрачное благополучие.

Зачарованный чудесной игрушкой, мальчик слушал вполуха, не подозревая, что смысл этих слов отпечатается в нем навечно, пробьется через все заслоны. Внезапно его могущественный родич коснулся рукой конуса, и тот скачком разбух в гору, закружился вокруг оси. Зал наполнился радужным свечением, и среди плывущих красок явственно замельтешили забавные крошки – Т'эрик затаил дыхание от восторга.

– Мой сын, – внятно произнес исполин, – если не можешь встать над всеми, лучше отступи в сторону. Не покупай власть послушанием и не страшись ничего, кроме рабства. – С каждой секундой голос набирал силу, и теперь речь его более походила на заклинание. – Не служи никому, кроме Божественной, ибо вознеслась она над всеми и с высоты лучше других слышит Истину… Эй, ты слушаешь? – вдруг тревожно позвал отец. – Мальчик, очнись!

И тут волшебная гора перекосилась, разноцветные диски с разгона врезались друг в друга, рассыпавшись на множество осколков, и вся конструкция бесшумно обрушилась вниз – Т'эрик зажмурился в испуге…"

– Да очнись же наконец, дуралей! – зазвенел в его ушах голос ведьмы. – Мы подъезжаем!

Т'эрик открыл глаза и увидел все тот же сумрачный тоннель, по которому они мчались в ванне, будто скользили под уклон. Только Кошка уже лежала на его бедрах грудью, неведомо когда развернувшись, и глядела вперед, а лицо Т'эрика было мокрым – то ли от воды, то ли от слез. Со сводов тоннеля свисали поперек прохода клочья серой пленки, и с каждой секундой их становилось больше. Но продвижению они пока не мешали.

– Что за пакость? – брезгливо спросил Т'эрик. – Сюда бы мои мечи!

– Не помогут они здесь! – огрызнулась через плечо ведьма. – На себя надейся, на свою наготу, на слияние наше!..

Озадаченно нахмурясь, Т'эрик опять попробовал приподняться, но, как и раньше, обтекавшие его торс гибкие ноги тотчас затвердели, будто стальные пружины, и опрокинули Т'эрика на спину.

– Не то! – взвизгнула ведьма. – Здесь сила в другом!

Перед глазами мелькнула серая пленка – рефлекторно Т'эрик подался телом в сторону. А вместе с ним вильнула ванна, лихим маневром обогнув завесу, словно через раствор ей передался порыв Т'эрика. И сразу, в подтверждение догадки, он ощутил эту махину своим продолжением, даже не очень удивившись.

– Ага! – обрадовано вскричала ведьма. – Давай, Тигренок!

Постепенно омерзительные полотнища разрастались на всю ширь тоннеля, оставляя лишь узкие проходы – для кого, не для Т'эрика же? Точно пущенный с горы колесник, ванна на полной скорости моталась по трубе из стороны в сторону, минуя одну завесу за другой, иной раз взмывая на стену так, что выплескивалась вода. Изо всех сил упираясь в борта, ладонями Т'эрик стискивал тазовые гребни ведьмы, словно рулевые скобы, и заботился больше о том, чтобы не увязнуть в бесчисленных сетях. Почему-то ему казалось, будто скорость еще пригодится им (даже если забыть о преследующем мраке), и ведьма его не разубеждала. А еще Т'эрика тревожила вонь, сгущавшаяся с каждой завесой, – чудилось, сам воздух превращается тут в мертвенный запах. Погрузясь в раствор по ноздри, Т'эрик упрямо разгонял послушную его воле ванну, словно надеялся выиграть время для грядущей схватки. Вокруг с шуршанием разлетались призрачные полотнища, похожие на склепные пологи, от невыносимого смрада уже отказывало дыхание, слезились глаза. Внезапно лицо Т'эрика обожгло волной холода – Кошка рассерженно зашипела, – а в следующий миг перед ними распахнулся последний полог. И тут наконец Т'эрик увидел свою смерть.

Это порождение кошмара даже не походило на существо – бессвязное шевелящееся месиво из волосатых суставчатых лап, хлещущих слизистых щупалец, перепонок, клешней, чудовищных жвал вокруг ужасной пасти. Не было в нем ни смысла, ни постоянства – от одной лишь текучести его форм бросало в дрожь.

– Это не смерть! – завопил Т'эрик в ужасе. – Это безумие!

И на остатках сознания нацелил свой снаряд в мохнатое брюхо чудовища, еще наподдав скорости. От страшного удара Т'эрика едва не выбросило из ванны, но и от чудища расплескались по сторонам брызги. Несколько капель обожгли Т'эрику лоб – содрогнувшись, он поспешил укрыться в растворе с головой. И вовремя: мгновением позже в мраморные борта с хрустом вгрызлись стальные зубы, а над самой поверхностью просвистело тяжелое щупальце. Зажмурясь, Т'эрик надавил изо всех сил, и еще несколько секунд ванна тащила перед собой чудовище, ошеломленное столкновением. Затем по гладким стенам заскрежетали когтистые лапы, и Т'эрик почувствовал, как его воля уперлась в неодолимую, нечеловеческую мощь, от запредельной чужеродности которой распадались в сознании связи. А сзади уже накатывала волна мрака – Т'эрик ощущал ее приближение всем загнанным своим существом.

Уступая напору чудовища, мраморное суденышко внезапно подалось назад. В последний миг круто развернулось, взлетая по стене, и швырнуло сумеречный кошмар во тьму. Кроша камень, сорвались с бортов кривые клыки, из-под воды вдруг вырвалось с торжествующим воплем упругое тело ведьмы – а в следующую секунду безумие столкнулось с забвением.

И раздался взрыв. От чудовищного напора взбухли и лопнули стены, внутрь ворвался горячий живой свет, и Кольцо Судьбы рассыпалось в прах. Некоторое время их скорлупку еще швыряло на волнах исчезающего смрада, затем качка прекратилась, и Т'эрик недоверчиво огляделся.

Вокруг больше не оставалось ни стен, ни пределов. Изумленно притихшую парочку окружал огромный мир, будто сотканный из разноцветных клочков газа. А по нему вольно плавали бесчисленные островки, похожие на нарядные лужайки либо на причудливо разросшиеся деревья, меж которыми скакали грациозные создания, порхали сказочные птицелюди. Казалось, даже сам воздух тут напоен жизнью.

– Видишь? – ликующе спросила ведьма. – Ты же не верил!..

Нетерпеливо она ерзала на Т'эрике, будто по бесчувственному бревну, забыв обо всем, кроме своей воплотившейся мечты.

– По-моему, мы все же свихнулись, – морщась, проворчал он. – А уж ты – наверняка. Что мы потеряли в этом бедламе?

Ведьма едва его слушала – она трепетала всем телом от восторга и жажды полета, уже подобрав ноги для прыжка.

– Оставайся, – бросила через плечо. – Вдвоем мы продержимся долго!

– Но мне не нужен мир, придуманный тобою, – возразил Т'эрик. – В нем нет места для меня.

– Как хочешь, – сказала Кошка. – А вот я пробуду здесь, сколько смогу.

Из ее лопаток вдруг выплеснулись два прозрачных крыла, ведьма развернула их во всю ширь, подняла для взмаха.

– Погоди, – Т'эрик придержал ее за бедра. – Где мне искать староистинных?

– Я устрою вам встречу, – скороговоркой откликнулась ведьма. – Когда вернусь.