- Трахни меня, - наконец, попросил Брок.

- Брок…

- Ну чего вы, бля, носитесь с моей жопой, как с «Жемчужиной Аллаха»?! Нашли ценность! Мне нужно, понимаешь? Я хочу чувствовать, что жив, что вернулся. Выеби меня, наконец, пока Стива нет. Не заставляй просить.

- Почему без Стива? – Баки, в принципе, знал ответ, и прекрасно понимал Брока.

- Потому что Стив… - Брок встал, покачиваясь, и пошел в ванную. – Стив идеальный. И рядом с ним я все норовлю выше головы прыгнуть. Стать лучше, чем есть. А на самом деле я… далек от его представления обо мне.

- А на самом деле ты дурак, - поправил его Баки, стягивая с матраса белье. – Я тебе скажу о Стиве Роджерсе одну-единственную вещь. Пожалуй, это главное в нем. Он не меняет решений. Его невозможно очаровать или разочаровать, один раз сложив мнение о человеке, он от него не отступает. Он уже знает о тебе все и принимает, как есть, со всеми неаппетитными потрохами. И если уж он нас с тобой выбрал, то давно все для себя решил.

- Все равно рядом с ним хочется быть лучше, - Брок сунул голову под кран и замер. – А с тобой я могу побыть сломанным, слабым и желающим быть выебанным.

Баки усмехнулся про себя. Манера Брока говорить: «Я тебе доверяю и чувствую наше с тобой сродство» была непередаваема.

Когда они снова устроились в постели, Брок подался вперед и жадно прильнул всем телом к Баки. Он несильно изменился с последнего скачка, сейчас ему было двадцать три, и в его жизни по-прежнему не было ничего, кроме службы, войны и кошмаров. Но хоть загулы с попытками сожрать всю дрянь, до которой можно дотянуться, остались в прошлом.

- Ну же, Баки, - выдохнул Брок ему в губы. – Трахни меня. Я знаю, ты мастер.

Баки, усмехнувшись, вспомнил, как Брок, придя с тренировки чуть раньше, застал их со Стивом. Он жестко трахал Стива на столе в кухне, уложив животом прямо на смятую коробку из-под пиццы. Бросив сумку и стянув куртку, Брок тогда молча нырнул под стол, и Стив застонал еще громче. Все было почти как раньше.

Почти.

Баки провел губами от крепкого плеча к виску, лизнул за ухом. Брок все еще зажимался иногда, будто не до конца верил, что находится в постели с мужчиной, но потом становился еще более жадным, будто наказывая себя за сомнения.

Баки любил Брока. Это чувство было низменным, тяжелым, крепко завязанным на взаимном сексуальном притяжении и желании подчинять и подчиняться. Брок был жестче Стива даже в быту, в нем не было особой нежности и желания уважать чужие границы, и это им троим было только на руку. Он был отчасти замкнутым, очень себе на уме, но преданным им со Стивом. Обоим.

И узнать его таким: мятущимся, сомневающимся, надломленным, нуждающимся в поддержке - было непривычно.

Но сладко. До боли.

Он растягивал Брока под себя, лаская пальцами, слушая тихие вздохи, почти всхлипы, наслаждаясь ощущением крепкого тела под собой, и говорил, говорил, говорил. Нес всякую нежную чушь, как в самый первый раз со Стивом, когда все было почти на ощупь, у них обоих почти не было опыта, только страстное желание быть вместе.

Сейчас он мог дать Броку все то, чего тогда не дал Стиву: неторопливую нежность, сдержанность, контроль. Он мог любить его открыто, при свете дня, на мягкой кровати, заставить кричать в голос, не боясь, что их услышат.

- Баки, еби, или я сдохну сейчас, - прохрипел Брок, приподнимая бедра и глядя на него через плечо. Глаза у него были темные, жаркие, шалые. От их взгляда у Баки словно расплавился внутри какой-то важный предохранитель.

Он поцеловал Брока в плечо, щедро плеснул смазки в раскрытую на пальцах задницу и аккуратно надавил головкой на по-прежнему узкий вход. Тот Брок, которого он помнил, тоже всегда был тугим, до одури тесным и горячим. Но сейчас он был не просто тугим, он был обжигающе тесным, до боли, до разноцветных кругов перед глазами.

- Выталкивай меня, - прохрипел Баки. – Давай, детка. Ебическая сила… умница. Потерпи, хорошо? Чуть-чуть. Я для тебя наизнанку вывернусь.

- Здоро… венный черт ты, Барнс. Оно точно влезет?

- Влезало же.

- Может… блядские маракасы! Может, у меня к старости через койку три роты прошло, и теперь в жопу ведро можно засунуть.

Баки против воли рассмеялся и толкнулся снова.

- Вряд ли. Ты всегда был охуитительски узким. Стоило три дня тебя не потрахать – начинай сначала. Ты как?

- Как на члене, - фыркнул Брок. – Странно, неудобно и блядски возбуждает. Одна мысль что ты натягиваешь меня… - он жарко выдохнул и прогнулся в пояснице, - что ты меня сейчас трахнешь… А потом я тебе отсосу. Буду лизать твои тяжелые яйца и дрочить член, который ты в меня сейчас засовываешь. Хочу лизать твою задницу. Горячую, тесную. Ты так сладко стонешь, когда я ебу тебя. Давай же, Бак, я знаю, как тебе сейчас хорошо, как ты хочешь вломить мне по самые яйца. Выдрать меня.

Баки не сорвался от этого жаркого, хриплого шепота только потому, что был опытным и давно не мучился от воздержания. Он вошел одним плавным движением, не до конца, зная, как Броку нравилось больше всего. Замер, давая привыкнуть, погладил напряженную спину, и задвигался короткими, точными движениями, поглаживая любовника за яйцами. Опавший, было, член Брока снова стал твердым и горячим, сам Брок коротко постанывал от каждого толчка, скользя по простыне небритой щекой. От вида его приоткрытых губ – мягких, розовых и темных пушистых ресниц, прикрывших почти черные глаза, потемневших от румянца скул, от непривычной покорной неподвижности у Баки клинило что-то в голове.

- Детка, - простонал он. – Как же я тебя…

Брок подался навстречу, чуть поморщившись, и дальше они оба будто провалились в идеальный слаженный симбиоз. Со взрослым Броком тоже было так: после разлуки они недолго настраивались друг на друга, стряхивая все наносное, пришлое, всю грубость чужих, с которыми приходилось контактировать, и проваливались в какой-то свой мир на троих.

Баки то слизывал пот с влажно блестевшей спины и никак не мог остановиться – то жадно, нежно вбивался в любовника, то поднимался на руках, чтобы посмотреть, как его член, потемневший, тяжелый, почти до конца исчезает в тугой заднице.

- Я тебя люблю, - шептал Баки, - детка, сладкий мой. Хорошо. Как же мне охуенно с тобой.

Брок в ответ только стонал, все больше прогибаясь, а потом закусил губу и начал дрочить себе – быстро, отчаянно.

- Баки, не могу… не мо… - не договорив, он запрокинул голову, оскалившись, и закричал: хрипло протяжно, до боли сжимая в себе, и Баки прихватил зубами его крепкую шею, догоняя в несколько мощных движений, и тоже застонал – так громко, что эхо прокатилось по огромному лофту.

- Блядь, - расслабленно сказал Брок, когда Баки бережно вышел из него и осмотрел задницу на предмет повреждений и, не удержавшись, вылизал ее. – Я в ебическом раю. Никогда не думал, что подставляться так круто.

- Трахать тоже хорошо, но иногда хочется именно этого – быть натянутым, выебанным. Подмахивать и ни о чем не думать.

Брок согласно что-то промычал и закурил, не соизволив даже сползти с мокрого пятна на простыне или перевернуться на спину.

В дверь позвонили, и Баки увидел, как Брок напрягся – почти незаметно для тех, кто знал его хуже. Кто не жил с ним под одной крышей и не доверял ему спину.

- Кого-то ждешь? – спросил он на всякий случай – мало ли что. Они обосновались в лофте и жили тут уже три недели, может, Брок пригласил, например, Роллинза. Хотя, судя по времени, тот должен был сейчас ехать на Базу - гонять своих ребят до седьмого пота.

- Нет, - после паузы ответил Брок. – Открой, из меня течет, как из дырявого ведра. Кто бы там ни был, он не стоит моих мучений.

Баки, хмыкнув, обтерся краем простыни и натянул домашние штаны. Брок, свесившись с кровати, нашел на полу футболку с длинными рукавами и бросил в него. Баки, не задавая вопросов, ее натянул. В дверь позвонили снова, и Баки открыл, легко справившись со сложным замком. На пороге стояла девушка: невысокая, ладная, темноволосая и с такими голубыми глазами, что впору было заподозрить наличие у нее контактных линз.