— Язык, Бак.

— Ну, хоть это не поменялось. Воспитание миссис Роджерс времени не подвластно.

— Мы встретились чуть меньше года назад, а до этого я даже не… я считал тебя погибшим. На войне. Это долгий разговор, и я хочу, чтобы он произошел наедине, а не при камерах.

— Не при чем?

Стив вздохнул, вспомнив, как сам безуспешно пытался адаптироваться в чужом и сложном для него мире, пока не появился Баки. Потом все эти мелочи в виде камер и телефонов стали неважными, у него в жизни нашлось самое главное. Нашелся Баки.

— Нас сейчас может увидеть любой, у кого есть доступ к… короче, это место прослушивается. Как и весь небоскреб.

— Кем? — Баки чуть нахмурился, пытаясь уложить в голове ворох информации.

— Предположительно — Тони. Это здание принадлежит ему.

— И мы принадлежим? Иначе я не пойму, что мы делаем в этом гадюшнике, ты, если ничего не изменилось, терпеть не можешь быть на виду. Хотя, если учесть, как ты выглядишь… сложно выглядеть ТАК и оставаться незаметным.

— Господи, — Стив подавил желание приложиться затылком о стеклянную стенку лифта, — я думал, мы с тобой уже пережили сложный период привыкания к моему новому телу. Но, похоже, что нет.

— Давно ты такой?

— С сорок третьего.

— Чего? — Баки смешно округлил глаза, но потом поморщился, как от головной боли и уперся лбом Стиву в плечо. — Сейчас мы придем, я выпью цикория, и ты мне все расскажешь.

— Цикорий пить не обязательно. В этом времени мы вполне можем себе позволить настоящий кофе.

— Хоть что-то изменилось к лучшему. Вопрос о роде моих занятий, похоже, встал ребром. Вряд ли докеры могут себе позволить кофе, в каком бы времени они ни проснулись.

— Мы работаем на правительство, — ответил Стив, и тут двери лифта открылись. — Мы — супергерои.

Выражение лица Баки было бесценно, и Стив бы порадовался яркой смене эмоций, если бы обнимал сейчас своего Баки, ту хмурую его версию, которую так жадно целовал сегодня утром, стараясь хоть немного успокоить перед чертовыми экспериментами. Этот Баки был так же далек от себя утреннего, как Стив, которого он помнил, от теперешнего Капитана Америки.

— Эй, Кэп, все в порядке? — Наташа обеспокоенно поднялась из кресла, стоило дверям лифта закрыться у них за спинами. — Что-то вы рано.

— Вот кто здесь с приставкой «супер», — сказал Баки, разглядывая Наташу.

— Кто ты и что сделал с нашим хмурым Барнсом? — ухмыльнулась та. — Кэп?

— Это Баки, Таш. Он помнит себя только до сорок третьего, спасибо гению Тони Старка.

— Неожиданно, — Наташа отошла на несколько шагов, чтобы оценить композицию издалека. — По-моему, у тебя не только с памятью не в порядке, — сказала она Баки, наблюдая, как тот держится за живот бионической рукой, пока Стив пересаживает его на диван.

— Я в полном порядке, мэм.

— Знакомое словечко, — отозвалась Наташа. — Кэп у нас тоже мэмкал, пока не освоился. Пойду принесу сока. Тебе яблочный или апельсиновый?

— Стив сказал, у вас тут водится всамделишный кофе. Мне бы его, мэм. Если не затруднит.

Наташа хмыкнула и ответила, направляясь к кухне:

— Надо же, сколько вежливых слов за раз. Сколько вообще СЛОВ! Ради такого я даже капучинатор включу, не поленюсь.

— Капу… что? — спросил Баки.

— Такая трубочка, которая взбивает молоко в пену, — вздохнул Стив. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто сплю и не могу проснуться. А мы с тобой… правда, Стив? Ты со мной вот с таким, — он поднял свою металлическую руку на уровень глаз и принялся ее рассматривать. — Черт, я столько времени потерял. Где я был семьдесят лет?

— В плену. А я в коме.

— Веселое у нас будущее. Ну, теперь у меня хотя бы есть оправдание прое… гм… упущенному времени. С тобой.

Баки окинул Стива ласкающим, каким-то очень нежным взглядом, любуясь так искренне и открыто, что у Стива закололо в груди. Он вдруг подумал, а как часто Баки в этом времени смотрел на него — так? Только исподтишка, будто он что-то украл. Чертова ГИДРА, отнявшая у них столько времени и едва не отнявшая друг друга, стала вдруг еще ненавистнее.

— Мы будем жить еще очень долго. Наверстаем.

Баки улыбнулся ему тепло и немного грустно, будто до конца не верил, что это возможно, будто не мог переварить всего того, что сыпалось на его бедную голову, и Стив вдруг отчетливо вспомнил свои мысли о Баки тогда, в сорок третьем, после плена. Он вспомнил, как глядел на его измученное лицо, худые плечи, и явственно чувствовал надлом, какую-то кровоточащую язву, появившуюся там, в лабораториях. Ему иногда казалось, что стоит отвести глаза, и Баки не станет. Он сделает с собой что-то страшное, не вынесет, не сможет пережить все то, что с ним сотворили.

И тогда он сам себя назначал с ним в караул, часами сидел рядом с ним и говорил, говорил обо всякой ерунде, вспоминал прошлое, полуголодную юность, родителей, сестер Баки. Лишь бы не молчать, лишь бы не оставлять Баки одного с собой, вытянуть из него всю боль, заполнить светом, теплом, собой. Если он знал, если бы он только знал, насколько на самом деле был нужен, и как именно нужен, он не колебался бы ни минуты. Теперь оставалось лишь удивляться собственной слепоте.

— Кофе, — Наташа выдернула Стива из невеселых мыслей, оттянула внимание Баки на себя. — Что будете делать?

— Позвоню Ксавьеру для начала, — ответил Стив. — Если он помог один раз, может, у него получится снова.

— А если нет? — Наташа пристально следила за тем, как Баки обнюхивает чашку, блаженно прикрыв глаза, и делает первый глоток.

— Не знаю. Я не знаю, Наташа.

— У меня будет еще семьдесят лет, чтобы прожить их, — ответил за него Баки. — Если про сыворотку правда. Но как супергерой я теперь, боюсь, не очень. Даже не знаю, на что способна моя хм… рука. Если так можно выразиться. Даже думать не хочу, как ею… простите, мэм. Очень вкусный кофе.

Наташа весело, чуть удивленно фыркнула и поднялась.

— Не буду мешать познавать новое. Старк выжил?

— М. Я на это надеюсь, — после небольшой заминки ответил Стив. — Когда мы уходили, был жив.

— Надеюсь, его не четвертует юрист Барнса.

— Мой юрист?

— Ага. Славный такой парень, ведет почти все крупные дела наркобаронов.

Оценив удивленное лицо Баки, Наташа направилась к лифту, покачивая бедрами.

— Она тоже супергерой? Господи, какие ноги. Вот это время — штаны ничего не скрывают. И в кабаре ходить не надо.

— Да уж, — Стив вспомнил, как сам поначалу был шокирован современными нравами. И что до сих пор к ним так и не привык. — Одно радует — таким, как мы, теперь ничего не запрещено.

— Каким? — Баки взглянул на Стива и чуть улыбнулся. — А. Ты о…

— Я об отношениях между двумя мужчинами. Теперь это — разновидность нормы.

— И все знают? О нас?

— Догадываются. Ни ты, ни я, не особо любим проявлять эмоции на людях, но и не скрываемся особо.

— Не верю, — Баки откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. — Черт, стоило быть в плену и потерять руку, которой даже не подрочить, наверное, толком…

— Бак.

— О, этот укоряющий тон, — Баки поставил пустую чашку на столик и похлопал по дивану рядом с собой. — Знал бы ты, как он на меня действует, реже бы укорял.

— Или чаще, — улыбнулся Стив. — Если у тебя какие-то планы, нам лучше уйти к себе, тут все прослушивается и просматривается.

— У меня огромные планы. Гитлер со своим планом Барбаросса просто ребенок, играющий в войну, по сравнению с планами того, что я хочу сделать с тобой. Ты же… Не сочти за глупость, но ты же мне… господи, я не знаю, как спросить у собственного любовника о… Помоги же мне, Стив.

— Все, что захочешь, Бак. И в этом времени ты тоже не ищешь подходящие слова. Просто делаешь. Предлагаю тебе не менять эту привычку.

— Есть, капитан. Ты же капитан?

— Да. Пойдем.

Он помог Баки подняться, быстро коснулся его губ своими и повел в их комнаты, по дороге пытаясь решить, как им быть дальше

========== Часть 19 ==========