Виви. Мой новый друг?
Фрэнк (убежденно). Непременно должен быть новый. Всегда так. Других причин просто не бывает.
Виви. Ваше счастье, что вы так думаете.
Кто-то стучится в дверь.
Фрэнк. Провалиться бы вашему гостю, кто бы он ни был!
Виви. Это Прейд. Он уезжает в Италию и хочет проститься. Я просила его зайти сегодня. Подите откройте ему.
Фрэнк. Мы можем возобновить наш разговор после его отъезда в Италию. Я его пересижу. (Идет к двери и открывает ее.) Здравствуйте, Предди. Очень рад вас видеть. Войдите.
Входит Прейд в приподнятом настроении, одетый по-дорожному.
Прейд. Как поживаете, мисс Уоррен?
Виви дружески жмет Прейду руку, хотя ее коробит некоторая сентиментальность его настроения.
Я уезжаю через час с Холборнского вокзала. Как бы мне хотелось уговорить вас поехать в Италию.
Виви. Зачем?
Прейд. Как зачем? Затем, чтобы проникнуться красотой и романтикой, разумеется.
Виви, вздрогнув, придвигает свой стул к столу, словно ищет утешения и поддержки в работе, которая ее ждет. Прейд садится напротив. Фрэнк ставит стул рядом с Виви, лениво и небрежно садится и разговаривает с ней, глядя через плечо.
Фрэнк. Бесполезно, Предди. Виви – прозаическая особа. Она равнодушна к моей романтике и нечувствительна к моей красоте.
Виви. Мистер Прейд, раз и навсегда: для меня в жизни нет ни красоты, ни романтики. Жизнь есть жизнь, и я беру ее такой, как она есть.
Прейд (восторженно). Вы этого не скажете, когда побываете в Вероне и в Венеции. Вы будете плакать от восторга, что живете в таком прекрасном мире.
Фрэнк. Весьма красноречиво, Предди. Продолжайте в том же духе.
Прейд. Уверяю вас, я действительно плакал – и, надеюсь, опять заплачу, в пятьдесят-то лет! А в вашем возрасте, мисс Уоррен, незачем даже и ездить так далеко. Вы буквально воспарите духом, уже завидев Остенде. Вас очарует веселье, живость, бодрящая атмосфера Брюсселя.
Виви (вскакивает, не в силах скрыть отвращение). Ох!..
Прейд (встает). Что такое?
Фрэнк (тоже встает). Виви!
Виви (Прейду, с горьким упреком). Неужели в разговоре со мной вы не могли найти другого примера вашей красоты и романтики, кроме Брюсселя?
Прейд (не понимая). Конечно, это совсем не то, что Верона. Я вовсе не хочу внушить вам мысль…
Виви (с горечью). Вероятно, красота и романтика и там и здесь одна и та же.
Прейд (совершенно отрезвившись, встревоженно). Милая мисс Уоррен, я… (Вопросительно смотрит на Фрэнка.) Что-нибудь случилось?
Фрэнк. Ваши восторги кажутся Виви легкомысленными,
Прейд. Она теперь трагически смотрит на вещи.
Виви (резко). Помолчите, Фрэнк! Что за глупости!
Фрэнк (садится). Как вам нравятся такие манеры, Прейд?
Прейд (озабоченно и почтительно). Увести его, мисс Уоррен? Я чувствую, что мы вам мешаем работать. (Хочет встать.)
Виви. Сидите, пожалуйста; я еще не собираюсь работать.
Прейд садится.
Вы оба думаете, что у меня истерика. Ничего подобного. Но, с вашего разрешения, я попросила бы вас оставить в покое две темы. Одна (обращается к Фрэнку) – это мечта о любви, в какой бы форме она ни выражалась; а другая (обращается к Прейду) – красота и романтика жизни, особенно если примером ей служат Остенде и брюссельские веселости. Сами вы вольны питать какие угодно иллюзии на этот счет; у меня их больше нет. Если мы трое останемся друзьями, то ко мне вы должны относиться как к деловой женщине, неизменно одинокой (Фрэнку) и неизменно чуждой романтике (Прейду).
Фрэнк. Я тоже останусь неизменно одиноким, пока вы не перемените мнения. Предди, бросьте эту тему. Ваше красноречие пригодится на что-нибудь другое.
Прейд (неуверенно). Боюсь, что я не умею говорить ни о чем другом. Евангелие Искусства – единственное, которое я могу проповедовать. Я знаю, мисс Уоррен поклоняется евангелию Успеха; но и об этом нам нельзя разговаривать, чтобы не задевать вас, Фрэнк, – ведь вы же решили, что вам не нужен успех.
Фрэнк. Не бойтесь меня задеть. Дайте мне какой-нибудь хороший совет, пожалуйста; это мне будет очень полезно. Попытайтесь еще раз сделать из меня человека, Вив. Ну, что там требуется: энергия, бережливость, дальновидность, уважение к себе, характер. Вы ненавидите бесхарактерных людей, Вив, не так ли?
Виви (морщась). Довольно, довольно! К чему это отвратительное лицемерие? Мистер Прейд, если в мире только и есть, что эти два евангелия, то всем нам лучше покончить с собой; оба они насквозь прогнили.
Фрэнк (смотрит на нее критически). В вас сегодня чувствуется поэтическая жилка, Вив, которой до сих пор не хватало.
Прейд (протестуя). Мой милый Фрэнк, надо же немножко сочувствовать.
Виви (не щадя себя). Нет, это мне полезно. Это мне не позволит впасть в сентиментальность.
Фрэнк (шутливо). К которой вас влечет неудержимо?
Виви (почти истерически). Да, да, так мне и надо! Не щадите меня. На минуту я расчувствовалась, и еще как расчувствовалась – при лунном свете! А теперь…
Фрэнк (с живостью). Вив, послушайте! Осторожней. Не выдавайте себя.
Виви. Так ведь для мистера Прейда это не новость – о моей матери. (Прейду.) Лучше бы вы все рассказали мне в то утро, мистер Прейд. Вы уж очень старомодны в конце концов с этой вашей деликатностью.
Прейд. Нет, это вы немножко старомодны с вашими предрассудками, мисс Уоррен. Я должен сказать вам как художник, что, по моему убеждению, самые интимные человеческие отношения стоят за пределами закона и несравненно выше его. Хотя мне известно, что ваша матушка незамужняя женщина, я ничуть не меньше ее уважаю. Напротив, я уважаю ее больше.
Фрэнк (легкомысленно). Слушайте, слушайте!
Виви (широко открыв глаза). И это все, что вам известно?
Прейд. Разумеется, это все.
Виви. Значит, оба вы ничего не знаете. Все ваши догадки – сама невинность по сравнению с правдой.
Прейд (встает, волнуясь и негодуя и только усилием воли удерживая себя в границах учтивости). Надеюсь, что нет. (Повышая голос.) Надеюсь, что нет, мисс Уоррен.
Фрэнк (свистит). Фь-ю!
Виви. Вы только затрудняете мое признание, мистер Прейд.
Прейд (несмотря на свои рыцарские чувства, сдается). Если есть нечто худшее – я хочу сказать, нечто другое, – вы уверены, что вы вправе нам это сказать, мисс Уоррен?
Виви. Я уверена, что если б у меня хватило смелости, я до самой моей смерти только и делала бы, что рассказывала это всем и каждому, клеймила бы и жгла их, чтобы они понесли свою долю позора и стыда, как несу я. Больше всего на свете я презираю жалкую условность, которая берет под защиту эти порядки, запрещая женщине говорить о них. И все-таки я не в силах сказать вам. Позорные слова, определяющие, что такое моя мать, звучат в моих ушах, просятся на язык, но я не могу произнести их, я сгораю от стыда. (Закрывает лицо руками.)
Мужчины в изумлении смотрят друг на друга, потом опять на Виви. Она поднимает голову с отчаянной решимостью и берет лист бумаги и перо.
Вот что, я составлю вам проспект.
Фрэнк. Она с ума сошла! Слышите, Вив, вы сумасшедшая. Ну, возьмите себя в руки.
Виви. Вот увидите. (Пишет.) «Основной капитал, не менее сорока тысяч фунтов, принадлежит главному акционеру сэру Джорджу Крофтсу, баронету. Отделения в Брюсселе, Берлине, Вене и Будапеште. Директор – миссис Уоррен». Да, не забыть бы ее основную профессию. Вот! (Пишет и подвигает к ним листок.) Нет, нет, не читайте, не надо! (Берет бумагу и разрывает ее в клочки, потом, охватив голову руками, прячет лицо, припав к столу.)
