Надеюсь, припадки снова не начнутся.
-- Выберите то, что наиболее актуально в данный момент, -- откуда-то ко мне подлетел дрон с датападом, на нем были варианты на турианском языке.
Кстати, я ведь понимаю азари благодаря переводчику? Когда-нибудь послушаю на досуге, как они по-настоящему говорят. Вообще послушаю речь всех рас.
На данный момент меня больше всего волновали "управление собой и негативные состояния" и "страх", но "страх" больше. Несмотря на мои ожидания, нажать на вариант было легко. Никакой тяжести на руке и никакой боли в голове.
-- Страхи бывают разные, давайте детальнее постараемся понять, какой именно страх тебя тревожит? -- продолжила психолог.
Я забыл ее имя. Бывает.
-- Я... боюсь будущего, -- зажмурившись, лежу и жду приступа... но его нет.
-- Почему ты напрягся? -- я все же отважился открыть глаза и увидел внимательный взгляд психолога.
-- Мне... всегда было больно, когда пытался говорить о своем страхе, -- неужели сейчас я смогу говорить? -- Тело просто взрывалось болью и переставало слушаться.
-- Хм, у тебя здоровое тело, скорее всего, это психологическая боль, -- она снова что-то строчила на датападе. -- Давай поработаем над твоим страхом, Майкрус. Как ты сказал, боль связана со страхом. Уверена, когда мы решим твою проблему, боль сама по себе исчезнет.
-- Хорошо, -- это навевает надежду.
А дальше пошло совсем не так, как я ожидал: "Просто признайся себе, что у тебя есть этот неконтролируемый страх и что это нормально".
-- Нормально? -- моментально взбесился я. -- Какой, нахрен, "НОРМАЛЬНО"?!!
То, что я страдал все это время -- НОРМАЛЬНО!?!
-- Вы не понимаете! -- вскакиваю с кушетки и надвигаюсь к азари. -- Я говорить из-за этого разучаюсь за доли минуты, а то и за несколько секунд! И валюсь, как мешок с картошкой, парализованный на целый час! -- язык начал заплетаться, а голова болеть. -- С-словно к-кто-то о-очень не хочет, чтоб...ы изменилась ис-стория! Кто-то н-не х..чет чтоб все узн..ли!
Чувствую, как что-то где-то за границей пытается сделать мне больно, отмахиваюсь и давлю в ответ. В глазах начало плыть и казалось, предметы парили по комнате сами по себе.
-- Успокойся, Майкрус, -- она, подняв обе руки в успокаивающем жесте, осторожно попятилась к своему столу. -- Кто? Что узнали?
Она боится меня? Меня?! Нужно бояться Жнецов!
-- Я пыта...сь... пре..прдить всех! Жн...ы н-ннн... пыдх...де! Вла..с....
Быстро хватаю мимо проплывающего дрона и включаю ввод текста. Успеваю только набрать слова "Властелин" и "Жнец". Это просто рекорд! Целых два слова! Дальше как по программе начинаю валиться и больно ударяюсь об пол. При этом я в сознании и прекрасно все вижу и чувствую.
Снова!
Голова кружилась, все плыло. Слышу, как психолог кого-то вызывает, и в помещение входят турианцы в белом. Что-то укололо в основании шеи, и я погружаюсь во Тьму.
***
Подъем в шесть утра. До завтрака упражнения, а после учение по тактике. После обеда час отдыха. Потом тяжелые физические нагрузки. Затем занятие на стрельбище. Маленький отдых до ужина. После....
Это уже повторяется целую вечность с того момента, как я перешел под опеку отца. Сейчас нудные занятия с мамой кажутся самыми прекрасными и халявными временами. Но! Я сам же попросил о таком расписании, а о последствиях, как всегда, не подумал.
-- Майкрус, сынок, с тобой все в порядке? -- мамин голос, как всегда, был ласковым и добрым.
Что-то я в последнее время стал часто уходить в себя. Нужно отвыкать от этого, также еще нужно укреплять контроль над эмоциями. Можно было купить и установить имплантант, чтоб так не мучиться, но нет, я не хочу. Вдруг в будущем нарвусь на "хакера"? Голова взорвется, как тыковка от дробовика.
Так, нужно матушке ответить, а то она забеспокоится.
-- Все хорошо. Со мной все хорошо, -- без особо труда лгу, все-таки в прошлом был человеком, и мне легче лгать, чем настоящему турианцу.
Плохо, мама, мне очень плохо! Мне одиноко, как будто я здесь один. Это невыносимо!
-- Когда прилетишь в Палавен? -- стараюсь, чтобы голос не дрогнул.
-- Не знаю, милый, -- в ее жизнерадостном голосе на время прозвучала усталость. -- Я не могу разглашать о своей работе, прости. Но обещаю прийти к твоему пятнадцатилетию. Честно-честно, пусть Духи будут мне свидетелями! -- как в детстве, когда мы давали друг другу слово.
Ей, наверно, тяжелее, чем мне -- море работы, требующее много внимания и терпения.
-- Как папа и брат?
На время я, кажется, забыл дышать. Вспомнился случай с психологом. Мой кошмар и самый страшный стыд-позор. Из-за пустяка взбесился и пролежал в больнице три дня, пока отец не забрал домой. Спасибо азари, она не стала разглагольствовать о происшествии, а просто передала результаты отцу. А еще посоветовала мне принимать успокоительные, курс лечения и медитировать, показала парочку приемов.
-- Майкрус?
Блин, опять начал теребить мандибулу. От этого тоже нужно отвыкать! А вдруг отвалится?
-- Извини, мам, отвлекся, -- прокашлялся я. -- Папа проводит занятия со мной и параллельно работает. Брат иногда заглядывает к нам, иногда я к нему, -- так было перед тем, как я посетил психолога. -- С ними все отлично.
Думаю, отец окончательно во мне разочаровался, и отношения между нами стали натянутыми, и не только с ним, но и с Магнусом. Подставить честь семьи -- это не шутки и не пустяк. Хотя я сомневаюсь, что Магнус стал ко мне относиться хуже, наверно, это я просто отгородился.
-- Это хорошо. Просто целую неделю я не смогу с вами поговорить, -- вздыхает. -- Скажешь об этом отцу и брату? А то тут у меня только один звонок, потому сразу позвонила тебе.
-- Передам, -- даже не знаю, как.
-- Пока, милый. Через неделю снова будем на связи.
-- Пока, -- напишу в датападе и передам отцу в руки. Так и сделаю.
Стоит проветриться, а то эти стены, кажется, начали давить меня. Все же в руки папе не дал, а положил на его стол в кабинете. Взяв куртку с глубоким капюшоном, направился к парку, что стоял ближе к нашему дому, хоть и без живности, но хотя бы живой уголок.
Турианцев тут было немного, большая часть населения сейчас работала. Вокруг была белизна и зелень или все оттенки белого и зеленого, красиво и надежно.
Ближайшая группа турианцев обсуждала боевые действия в вот таких парках внутри города. Они спорили не так, как люди, не кричали и не брызгали слюнями, а просто спокойно поясняли "почему" и "зачем".
