И словно мало было разрушений от содрогания земли: над городом заклубился черный едкий дым. Ветер опалил лица сухим жаром. Глаза заслезились.
Река лавы, огнепадом сорвавшись с обрыва нового вулкана и заполнив собой трещину, которая, поглотила первые жертвы бедствия и в их числе нашу Кару Яр, ворвалась теперь на улицы города.
Только окружающий нас ужас позволяет мне говорить о нашей Каре Яр как одной из многих, шедших за нею... Я просто не могу заглушить словами свой горький стон при мысли о ней...
Все мы были потрясены. Наиболее стойкой из нас оказалась Эра Луа: она находила ласковое слово для каждого. Держалась твердо. Глядя на дымящийся город, она даже горько вспомнила несчастную Толлу:
- Город Солнца будто подожжен... дикарями.
- Нет, - жестко возразил Нот Кри. - В гибели Кары Яр надобно винить не диких потомков фаэтообразных, а кое-кого другого, цивилизованного... - Он особый смысл вложил в последнее слово.
- Если ты имеешь в виду цивилизованных дикарей, по чьей вине Луна летит сейчас на Землю, то ты прав... - заметил я.
- Философией не заткнуть голос совести, - грубо оборвал меня Нот Кри.
- Философ всегда должен отыскать истинную причину явления, - спокойно вступил Гиго Гант. - Пусть никто не забрасывал здесь горящих факелов в открытые окна жилищ, но все же именно просвещенные дикари подожгли Город Солнца миллион лет назад.
- Фаэты, развязавшие войну распада? - живо спросила Ива, успевшая, как и Гиго Гант, снова одеться после плавания за Тиу Хаунаком в сохраненную для нее Эрой одежду.
- Взрыв океанов расколол Фаэну. Ее части разошлись в пространстве и не могли удержать около себя былого спутника. Прошел миллион лет, и этот спутник, когда-то сорвавшийся со своей орбиты, сейчас здесь, над нашими головами. Он разрушает дома не хуже бомб распада, пробуждая вулканы, лава которых становится факелом поджигателей...
- Замолчите! - прервал Нот Кри размеренную речь Гиго Ганта. - Замолчите! Легче всего свалить свою вину на выдуманных фаэтов. Знайте, в смерти Кары Яр виновны цивилизованные дикари! Но не фаэты, а МАРИАНЕ, отказавшиеся переждать стихийное бедствие в безопасном космосе!
Я с укором посмотрел на Нота Кри.
- Пусть память о нашей Каре Яр возразит тебе ее словами.
- Ненавижу вас, безумствующих поборников Разума! Вы убили мою Кару Яр, жизнь которой была ценнее прозябания всех жалких племен Земли! Вы, воображающие себя неспособными на убийство, оборвали и мою жизнь!..
Выкрикнув это. Нот Кри оттолкнул вставшую на его пути Иву и бросился к столбу пламени, взвившемуся над руинами.
Стоявший рядом Чичкалан не понимал языка сынов Солнца, но угадал смысл разговора. Не рассуждая, он бросился за невменяемым Нотом Кри.
Спустя некоторое время златокожий великан вернулся, неся на руках обожженного сына Солнца.
Эра стала приводить его в чувство.
Застонав от боли, Нот Кри процедил сквозь зубы:
- Этот низший фаэтообразный обошелся со мной как зверь. Он содрал мне волдыри.
- Он спас твою жизнь, - ласково возразила Эра.
- Кто вправе распоряжаться моей судьбой? - повысил голос Нот Кри. - Никто на Маре не посмел бы решать за меня, когда мне жить и когда умирать.
- Но ты, Нот Кри, участник Миссии Разума. У тебя Долг.
- Что мне Долг, выдуманный полоумным поэтом древности. Каждый живет ради счастья. Только в том и есть Долг.
- Хорошо, что Кара Яр не слышит тебя. Ты не только не добился бы ее любви, но потерял бы ее дружбу, - сказала Эра.
- Не может быть дружбы между теми, кого сама Природа толкает друг к другу. - И Нот Кри снова застонал. - Разве это дружба между Инко Тихим и Эрой Луа? Не надо быть слепыми! Пустите меня к Огненной реке!
Огненная река сама пробивалась к нам, вздуваясь ослепительными тестообразными краями. Она выползала на камни набережной, взбухая и пузырясь. Оседавшая на нее пыль загоралась синими мечущимися огоньками.
Толпа шарахалась от нее в сторону. Приходилось отворачиваться от обжигающего кожу жара.
Мне, прикрывшемуся козырьком, было видно, как на поверхности лавы пробегали огненные блики. Словно чьи-то неведомые письмена возникали и исчезали на сверкающем зеркале.
По краям из-под наступающей магмы то и дело вылетали снопы искр.
Тяжелая раскаленная масса доползла до края набережной, и от первых ее капель, упавших в море, снизу взвились столбики пара.
Через мгновение рев и свист донеслись с того места, где огнепад встретился с морским прибоем. Его пена слилась со струями пара. Все вокруг заволокло жгущим туманом. Мы почти не видели друг друга, скрытые в стелющемся по земле облаке. Дыхание обжигало легкие. В голове мутилось.
Сквозь пар поблескивала упорно сползающая в море густая и матово-яркая лава. От соприкосновения с водой она тотчас превращалась в твердые скалы. Светящийся поток упрямо напирал на них, обтекая выросшие препятствия и поворачивая на набережную, где грозил добраться до людей.
Подувший ветер снес облако пара в сторону, и, облегченно вздохнув, мы на какое-то время увидели схватку двух стихий: воды и огня. Смерч, подобный тем, что встают над пустынями Мара в Пылевые Бури, вырос над заливом Тики-кака. В заливе этом постепенно стал возникать каменный мыс застывшей лавы, похожий на мол, который инки недавно сооружали здесь для защиты огромного, только что построенного корабля от океанских волн. Образуясь как бы в лютой схватке, вал этот походил на груду тел убитых, и по нему, искрясь и набухая, продолжал победно двигаться поток магмы. Словно в исступлении боя, все новые и новые огненные полчища стремились занять место павших.
Клубы пара белой, уходящей в залив стеной, как дым сражения, поднимались с места боя.
Если бы ветер подул в нашу сторону, мы задохнулись бы или сварились в жарком пару.
Чичкалан схватил меня за руку, потом упал передо мной на колени.
- О Кетсалькоатль, ты всесилен, - на языке людей Толлы воскликнул он, указывая на море. - Ты бог! Я всегда это знал!..
Казалось, море, признав свое поражение, стало отступать перед огнем. Расплавленная магма стремилась скорее занять его место на еще влажных камнях.
Гиго Гант с тревогой смотрел на свою гордость - недавно спущенный на воду корабль. Он заметно оседал по мере того, как море уходило, и мачты его едва возвышались над краем набережной.
