Откинув плед на половину Кристиана, я опустила ноги с кровати, пробуя, как я буду себя чувствовать. Голова немного гудит, но уже не кружится — это хороший знак. Мне нужно поговорить с Сойером, узнать, что, черт возьми, происходит в Берлине и что сказала доктор Грин о ребенке. Я медленно поднялась на ноги, чувствуя слабость во всем теле и дрожание в коленках. Но идти я могу. Выхожу из комнаты, и в глаза сразу же ударяет яркий солнечный свет — все еще день. На первом этаже слышны разговоры, чье-то всхлипывание и детский плач. Это Оливия! Потому что других детей в нашей семье больше нет, кроме Ника, который еще в больнице с Миа.
Я торопливо спускаюсь по лестнице, захожу в большую гостиную и вижу, что на диване сидит Грейс, держа на руках капризную, а ее за плечи обнимает мистер Грей. Значит, Сойер действительно ей звонил, мне это не приснилось. Доктор Грей покачивает мою малышку, а когда замечает меня в арочном проеме, быстро передает ее своему мужу, поднимается с дивана и быстро подходит ко мне.
— О, Анастейша, — всхлипывает она, обнимает и сжимает меня все крепче. — Я знаю о ребенке, Сойер мне все рассказал. Я так переживала за вас обоих, когда узнала, что ты в больнице.
— Грейс, мне уже лучше, — я постаралась ее успокоить. — Но я не знаю, что сказала доктор Грин о состоянии малыша.
— Сойер сказал что-то о вероятности выкидыша, но ты должна как можно меньше переживать. Ана, ты должна родить этого малыша. Я очень рада, что наша семья пополнится еще раз! — на ее лице на долю секунды пробежала улыбка.
— Есть какие-нибудь новости от Кристиана? — спрашиваю я, глядя то на Грейс, то на Каррика.
— Пока еще нет, — обнимая, Грейс ведет меня к дивану. Я присаживаюсь, и Лив тянет ко мне ручки.
— Она очень беспокойна, — вздыхает мистер Грей, передавая ребенка мне на руки.
— Моя крошка, — я прижимаю малышку к себе, она немного успокаивается, перестает плакать, — мама рядом, Лив. Почему нет никакой информации?
— Скорее всего, как говорят по новостям, это был террористический акт, поэтому большинство информации держится в секрете, ведь в здании находили важные люди, — объясняет Каррик, хмурясь и потирая ладони.
— Кристиан Грей, — с тяжелым сердцем говорю я, замечая, как малышка вновь начинает кривиться так, словно сейчас заплачет. — Тише-тише, Лив, все хорошо, — я начинаю ее покачивать.
— Я приготовлю для нее смесь, — погладив Оливию по головке, произнесла Грейс и ушла на кухню.
— О, миссис Грей, — в дом с улицы вошел Сойер, — Вы уже проснулись. Как Ваше самочувствие?
— Лучше, спасибо. Есть что-то о Кристиане?
— Есть одна новость, но она не конкретно о мистере Грее, — сдержанно рассказывал секьюрити. Мне что, по слову из него вытягивать?
— Люк, прошу, не томите меня! — взмолилась я. — Скажите, что Вы узнали!
— Может, не стоит, миссис Грей? — сомневаясь, спросил парень. — Вы только недавно успокоились… — но увидев мой требовательный взгляд, он замолчал на минуту.
— Говори, Сойер, что ты узнал? — спросил мистер Грей.
— Мне удалось узнать, что после взрыва есть много погибших: офисные работники, находившиеся на этаже, где произошел инцидент. И есть пострадавшие, которые сейчас в больнице борются за свою жизнь: они были на этаж ниже и на этаж выше. Один из таких пострадавших — глава корпорации, он находился в конференц-зале на деловой встрече…
— О, боже, — сердце пропустило удар. — Если он глава и был на встрече, значит, встреча была с Кристианом! — в голос зарыдала я, от страха прижимая дочь сильнее к себе. — Он был там… Я должна поехать в Берлин!
— Ана, куда ты поедешь?! У тебя маленькая дочь, да и ты сама не в состоянии выдержать перелет, — настойчивым голосом произнес Каррик. Его голос чрезвычайно спокоен, что весьма удивительно. Но это хорошо, ведь кто-то должен трезво думать и оценивать ситуацию.
— Подумай о нашем будущем внуке!
— В чем дело? — в гостиную забежала испуганная Грейс с бутылочкой детской смеси в руках. — Ана, ты снова плачешь? Сойер, что ты ей сказал?
— Доктор Грей, я не хотел говорить, но…
— После взрыва много погибших, Грейс, — я перебила секьюрити, — и пострадавшие сейчас в больнице. Глава этой компании один из них. Сойер узнал, что он был на встрече, когда произошел взрыв!
— Карри! — из глаз Грейс полились слезы, она немного пошатнулась. Мистер Грей тут же усадил ее на диван рядом со мной.
— Успокойся, Грейс, это еще не значит, что Кристиан был там, — сказал мистер Грей, передавая бутылочку Лив мне в руки.
Я с трудом уложила малышку так, чтобы она могла заснуть, пока ест, и дала ей бутылочку, но она начала хныкать, выталкивая соску из своего маленького ротика.
— Ну же, Лив, тебе нужно поесть, — я снова пытаюсь дать ей смесь, но она не хочет даже брать в рот. — Пожалуйста, Лив! — я немного повышаю голос.
— Ана, может, она успокоится, если ты покормишь ее грудью?! — предложила Грейс. — Я знаю, что вы уже начали отучать, но раз она отказывается, думаю, один раз ничего сильно не изменит.
— Думаю, Вы правы, Грейс, — я ставлю бутылочку на журнальный столик и поднимаюсь с дивана. — Мы будем в комнате Лив. Если будут новости…
— Да, конечно, — миссис Грей с улыбкой гладит ножку Оливии, и мы поднимаемся на второй этаж.
Я вхожу в детскую, на глаза сразу попадается пеленальный столик, и я вспоминаю, как Кристиан впервые менял подгузник Оливии, и это было ужасно смешно со стороны. Невольно я начинаю улыбаться, но эта улыбка быстро проходит, когда я понимаю, что он может не поменять подгузника нашему второму ребенку.
Нет, он будет в порядке и вернется к нам! Я прогоняю плохие мысли из головы и сажусь в удобное кресло. Достав грудь, я пытаюсь дать ее Оливии, но та крутится на руках так, что я еле держу ее. Давай же, малышка, нужно поесть! Я снова пытаюсь дать ей грудь, но она только кричит и плачет, выталкивая ее.
— Оливия, пожалуйста, ты покушаешь, заснешь и все будет хорошо, — я качаю дочку на руках, пытаясь ее успокоить. — А когда проснешься, папа будет уже с нами, обещаю. Да, он обязательно будет с нами. А ты знаешь, как он будет злиться и ругаться, когда узнает, что ты не кушала целый день? Прошу тебя, — я вставляю грудь в ее маленький ротик, — поешь, моя девочка, — и она, наконец, начинает потихоньку посасывать. — Вот так, молодец.
Взяв ручками грудь, она жадно сосет, ведь как бы она не капризничала и отказывалась, все равно ведь проголодалась. Голод берет свое, а когда распробовала мамино молоко, уже не могла отказаться. Пока она кушала, ее глазки начали постепенно закрываться. Я встала с кресла и ходила по комнате, убаюкивая свою маленькую девочку, чтоб она заснула. Через полчаса она уже тихо сопела на моих руках. Я аккуратно достала грудь из ее ротика и уложила в кроватку, прикрыв на половину ее одеяльцем.
Я решила выйти на террасу немного подышать свежим воздухом. Солнце начинает садиться, окрашивая небо в алый цвет. Я весь день ничего не могу узнать о своем муже! К чему такая секретность? Я ведь не посторонний ему человек! Я хочу узнать, что с ним, хочу успокоить себя и его родителей!
— Ана, — сзади слышу голос Грейс и оборачиваюсь. Она в теплой кофте, несет в руках чашку и плед. Отдав мне горячий напиток, она укрывает меня. — Травяной чай, чтобы ты успокоилась, и плед, чтобы не замерзла.
— Спасибо, — улыбаюсь уголком губ и делаю маленький глоточек чая.
— Как Лив? — став рядом со мной, Грейс берет мою руку. — Она поела?
— Сначала не хотела, но в итоге все же поела, — я облегченно вздыхаю. — А потом уснула, я уложила ее в кроватку. Надеюсь, она хоть немного поспит.
— Она тоже устала, Ана, как и ты. Тебе стоит тоже лечь в постель, тебе нужен отдых. А за Лив я присмотрю, пока Каррик и Сойер пытаются узнать что-нибудь еще. Может, сможешь заснуть. Так будет даже лучше.
— Хорошо, я лягу. Если Лив проснется и снова будет плакать, принесите ее ко мне, даже если я буду спать.
Когда Грейс согласно кивнула, мы обе отправились в дом, на улице начало сильнее холодать. Она зашла в детскую, а я в нашу с Кристианом спальню. Устроившись в постели, я прижала к себе его подушку, которая пахнет ним. Он словно рядом со мной сейчас… И ведь правда, внутри меня частичка Кристиана. Я глажу животик, представляя, как он будет расти каждый месяц, а потом родится маленькое чудо. Интересно, мальчик или опять девочка? Мой малыш, я знаю, ты тоже волнуешься, знаю, что тебе плохо, как и мне. Но папа обязательно к нам вернется, потому что он очень любит нас…
