— А-а-а-л-л-л… — сжимаешь бедра и резко выходишь. Замирая, кончаешь, отдавая морской стихии белесые капли страсти.

— Люблю тебя, мой Лунный бес, — целуешь меня в соленые губы. — Не могу без тебя. Не хочу без тебя, — непонятно откуда набежавший морской Ζέφυρος не остужает жар наших тел. Плыву в мареве экстаза в твоих объятиях. Дышу с тобой одним воздухом, пьем его на двоих.

— Мы уже не сможем друг без друга, любимый, — смотрю на тебя сверху, стоя на коленях. Маленькие камушки врезаются в чувствительную кожу, но это не важно. Этот момент ласки и нежности ничем не испортить.

— Не хочу иначе. Люблю тебя, мой славный бесенок. Я хочу дать тебе больше. Ты достоин большего, и я буду стараться ради нас, — пальцы порхают, собирают, смахивают морские капли с моего тела.

— Люби, мне ничего больше не нужно, только твоя любовь, Алешка, — смеюсь твоим заморочкам и иду в море. Как иду? Отползаю задом, зная твою извращенную натуру.

Море снова и снова целует меня, смывает следы нашей любви. Но не дано стереть то, что выжжено в душе, что горит ярче всего, что не затушит ни одно самое холодное море чужих языков и завистливых взглядов.

Наша последняя ночь в Крыму. Прощальные объятия моря. Целуй. Ласкай. Может, в следующем году и встретимся. Может, и вырвусь из жарких объятий своего Лета, чтобы окунуться в твои слезно-соленые воды.

Усталые, но довольные наблюдаем, как светлоокая Луна заливает чернеющий небосклон серебряным светом. Чертит дороги в другие миры, завлекая, маня путников в неведомые дали. Никогда не открывая своей сущности, навечно оставаясь загадкой, показывая только одну свою сторону.

Marilyn Manson — This Is The New Shit

— Любимый, у меня для тебя сюрприз… — твой голос звучит как-то слишком печально для сюрприза. Замираю, бросив многочисленный багаж. Отправив коняшку в путешествие на родину, обнимаешь меня со спины, зачем-то крепко сжав запястья в захват.

— Нет, слушай, это уже перебор, — понимаю, что, если ты продолжишь свои домогательства, геморроя мне не избежать. — У меня и так зад болит. А мне на нем двое суток в этой колымаге сидеть.

— Любимый, ты только не нервничай… Тебе, с твоей тонкой организацией нервной системы, это вредно.

— Да я еще пока не нервничаю, - вру, как черный пони, потому как после такой вступительной речи ожидать можно чего угодно. Ожидаю целых две секунды. — Да ты скажешь уже в чем дело, или как?!

— Отъезд придется отложить, — обреченный выдох в ухо.

— НАНИ?!!! *- ору, сотрясая вселенную. — С какого XYR?!

— Штормовое предупреждение передали. Паром не ходит. Видимо, мы вчера так море возбудили, что оно до сих пор кончить не может.

— ИЯДА-А-А-А-А!!! ** — стенаю на запредельных децибелах, пытаясь выдрать руки из железных кулаков. — Ну, за что мне все это?! — призываю высшие силы пересмотреть распределение говна и до кучи врезать сзадистоящей силе, но силы явно не равны, и мне не дают распустить руки. Не беда. Зато язык свободен. — В небе тоже штормит? Быстра отдал мой паспорт! В 3.14зду весь этот Крым! Оре ва учи ни икимас! ***

— Ал… — продолжаются бои без правил то локтем в бок, то пяткой по ногам.

— Что, Ал?! Я уже двадцать шесть лет Ал и от этого ни разу алее не стал! — выплескиваю весь негатив, покраснев от попыток получить свободу действий, как акаиРю*»*. Плесни водички, и точно пар пойдет. — Мне еще вчера нужно было на континент съебаться, а я и сегодня в этой ебаной мухосрани ебусь. Заебало это ебанутое море! — вкладываю всю душу в свою пламенную речь.

— Ал… — пытаешься сдуть пену с моего вскипевшего сознания.

— Пусти на йух! Или я за себя не отвечаю! — меня валят на уже теоретически покинутое ложе, назад, в прошлое, куда мне край, как неохота.

— Ал, ты же пять минут назад в категоричной форме отказался. Что, уже передумал? — более сильный Бес пытается выяснить, какая по счету у меня пятница, до кучи проводя тайский массаж отнюдь не тайским весом своей “мейдинрашка” тушки. — Я рад!

— А я-то как рад!!! — мой «радостный» смех, перемежающийся с судорожными выдохами, сравним с истерическим.

— Так чем займемся? — шепчет на ухо «массажер», наконец, сползая с клиента, только твоя ладонь пытается стереть неврастению со спины. — Почитаем? Киношку глянем? Бесов попишем?

— М-м-м… в жопу-y-y… — выстанываю, где я все это видел, вцепившись в подушку зубами. Есть желание разодрать ее к дьяволу, но нет охоты пух изо рта выплевывать.

— Ну, ладно, — милостиво дозволяет любимый господин. — Ты пока херней пострадай, а я рядом поработаю.

Выключив готовый взорваться мозг, на автомате вытаскиваю запакованный огрызок яблока, затыкаю уши Менсоном и начинаю страдать. Полчаса страданий на КФ не принесли облегчения. Исправил миллион сто седьмую ошибку, присланную знающим грамоту волонтером и в пятьдесят восьмой раз не исправил любимое слово, в правильность написания которого свято верю.

— Алекс!!! - ору, ткнув тебя локтем в бок, ты подскакиваешь. Нервный какой-то стал, психический… — Если мне еще раз ктонить скажет, что слово «АХУЕЛ» через «О» пишется, я стих напишу, на девяносто процентов состоящий из этого слова! — Кто это правописание вообще придумал?! Я бы его за яйца повесил, как господина Поливанова, который учит людей японскому, ни разу японскую речь не прослушав! — выпускаю пар. Надо хоть таким образом нервы успокоить. — Для меня правописание — это МОЕ ПРАВО писать так, как мне в жопу стрельнет! А не так, как какое-то хуйло придумало и на этом бабки срубило! — капаю ядом, пытаясь отравить существование всей окружающей среде. Ну, не одному же мне в Инферно гореть, пусть все из солидарности мучаются.

— Да-да… целиком и полностью с тобой согласен, любовь моя, — смеется с головой погруженный в «работу» Бес, в сто пятисотый раз перечитывая старые главы «Бесов». — Только и ты тогда не доебывайся до меня со своими заморочками. А то как прицепишься: — Нету такого слова «НЕТУ»! — очень похоже передразниваешь меня, вытаращив такие же зеленые зенки. — Так и хочется тебя придушить. А у меня вот есть! НЕТУ! НЕТУ! НЕТУ!!!

— Нету такого слова «НЕТУ»! — таращу на тебя глаза, именно как ты показал, и над Крымским куском суши несется дружный бесовский гогот.

Еще полчаса «хождений по мукам» на Литмире взвинтили мой невроз до невиданных высот.

— Алекссс!!! - ору, ткнув тебя в бок локтем, ты подпрыгиваешь. Что, зачитался. любимый? - Нет, ты только глянь!!! Что эта КАЗА про наш бестселлер пишет! Скушно ей! — чувствую, как меня заливает кипятком. — Дочитывать она не будет?!!! Да катись ты в омегамуть!

— Ал, не нервничай, сколько людей, столько мнений, — ты усердно продолжаешь «работать», перелистывая фотки наших приключений. Интересно, там хоть одна приличная есть? — Нашел, из-за чего психовать.

— Да, нашел! — мне в последнее время и искать не приходится. Выбешивает все, и без промаха. — Стиль у нас «механический»! Да такого «механизма» в стиле днем с огнем не сыщешь! — демонстрирую свою природную скромность. — «Не художественный»?! Ну уж, извинитепрастите, что не написал, что ты вложил свой клинок мне в ножны. Художество ей надо?! Да такого «хуйдожества» еще никто не писал! — самомнение вылезает из своего чулана и затыкает скромности рот членом. — «Сухой»!!! Да ты просто флегма фригидная! Мы в этот фик столько своих чувств вкладываем, что любой нормальный человек сто раз бы намок! — Дракон клацает зубами и клавиатурой, рискуя вывести из строя дорогую игрушку. — Я ей щас покажу, где ее мнение видел!

— Ал, полегче. Не все люди твои пашутилки понимают, — ненавязчиво гладишь по ноге, пытаясь отвлечь меня от драконьей трапезы.

— Я буду предельно вежлив и политкорректен, — обещаю вести себя “как прынц” и выражаться только «высокохуйдожественно».

— Ал!!! — тычок в бок, и я подскакиваю. Что-то нервы ни к черту стали в последнее время. — Смотри! — ты разворачиваешь ноут, и на меня смотрит мое изображение. По пояс голый, художественно-развратный, с бесовским блеском в замутненных глазах и такой мокрый…