К тебе подлетает один из парней и, ухватив за талию, оттягивает от края. В глазах темнеет. Твое улыбающееся лицо, через мгновение осознание, что это не мои руки тебя так откровенно лапают, становится каменно-непроницаемым. Ты взбрыкиваешь ногами, отбиваясь от рук участливого спасителя. Перекидываешься парой фраз и решительно идешь ко мне.

— Что он хотел? — провожаю взглядом скалящегося чувака.

— Сказал, что через пять минут выезжаем, — как-то резко отвечаешь. — У нас есть еще минералка? — подозрительно быстро переводишь разговор.

— Конечно, — достаю из-под сидушки уже достаточно нагревшуюся воду, думая, что нужно не спускать глаз с тебя и этого выебонистого брюнета.

И снова скорость, солидное урчание табуна лошадей под задницей. Вверх, к вершинам гор, по взмывающим в высоту дорогам. Вниз, к самому подножию, где радует глаз лазурной синевой уходящее в горизонт спокойное море. И вокруг запах хвойных лесов и пока еще незагаженной природы.

Вечерние сумерки стирают яркие краски дня, шорох гравия под ногами. Теплый летний ветерок треплет волосы. Аромат озона дурманит голову.

— Леха, все же надо иногда просто так прогуливаться. Мне иной раз кажется, что ты скоро разучишься ходить. Ты то на моте, то на авто, — трещит рядом идущий Дракон, которого и на пробежку-то не выгонишь. — Наши люди на такси за вискарем не ездят, — улыбаюсь. Мели Емеля — твоя неделя. Настроение хорошее. Конец рабочей недели. Погода прекрасная. Завтра рванем в берлогу.

Листва деревьев, омытая недавним дождем, приятно пахнет свежестью. Фонари начинают разгораться. Небольшая тропинка лесопарка, и мы вдвоем. Протягиваю руку и обнимаю тебя за плечо. Ты доверчиво прижимаешься, я целую тебя в макушку. Тут же отстраняешься.

— Ну, ты чего? Мы с тобой тут вдвоем. Кто нас увидит? — улыбаюсь и снова пытаюсь притянуть тебя к себе. Во мне словно огонь начинает полыхать. Ты рядом, но не даешься. Протягиваю руку — увертываешься.

— У всего есть уши и глаза, — возмущается мой конспиратор. Шагая задом наперед, игриво подмигивает. — Я вообще поражаюсь твоей беспечности!

— Это не беспечность, — подрываюсь к тебе, пытаясь поймать. — Я работал над собой как физически, так и морально, чтобы быть в состоянии защитить себя и того, кто мне дорог. Я сам всего добивался всегда, всю жизнь. Мне не раз приходилось отстаивать свою правоту, но ты и сам это видишь, глядя на мои шрамы.

— А стоит ли нарываться? — отскакиваешь от меня, озорно улыбаясь. — Может, проще обходить острые углы?

— Я хочу жить, не прячась. Любить открыто. Хоть и понимаю, что это безрассудно в нашей стране. Не переживай, я смогу защитить, — крадусь за тобой, как кот. «Кошки — Дракошки». Заражаюсь этой игрой.

— Безумству храбрых поем мы песню, — декламирует Темный и ныряет за дерево. — Только, знаешь, никогда я не понимал этих гей-парадов, — в меня летит шишка, и ты удираешь по лесной дорожке.

— Любимый, это просто протест, — ору вслед, подрываясь за тобой. — Желание, чтобы обратили внимание, — пытаюсь хватануть драконий хвост.

— А по мне так это просто цирк, — удирая от меня, от дерева к дереву, летает Дракон. Смех разливается. Твой, мой - наш. Я быстрее, но ты более верткий. Выскальзываешь из рук, когда думаю, что вот-вот поймал.

— Попался! — бросок, и руки смыкаются на твоей талии. Твое сбитое дыхание, мое — тебе в шею. Кусаю за плечо. Удерживаю, притягивая тебя к себе. Ты заведен не меньше, чем я. Заводишь руки за голову и треплешь мне волосы. А я словно пьян. Дышу тобой. Чуть ли не урчу от удовольствия. Мы в своем мире.

Смех. Нет, пьяный гогот, мат разрывают наше пространство. На нас смотрят двое пьяных мужиков.

http://www.youtube.com/watch?v=nDyq9bppL2E

— Васька. Ты глянь. Пидорасы. Суки. Везде они.

— Резать вас надо, как бешеных собак, — высказывается пьяное быдло.

Ты разжимаешь мои руки, которые то ли судорогой, то ли злостью свело у тебя на животе. В момент перехватываю твой порыв ринуться на этих мудаков. Хватаю тебя за футболку и тяну за себя. Смыкаю мертвой хваткой запястье. Все чувства обостряются.

— Идите себе, куда шли, — пока еще спокойно говорю, не отрывая взгляд. — Пока есть еще, чем идти, — внутри начинает закипать ярость. Знаю таких. Не раз сталкивался.

— Ты кого на хуй послал, пидор? — на нас надвигаются. Ты дергаешься у меня за спиной. — А ты, пидовка мелкая, вообще не рыпайся!

— Сука, — это все, что слышу за спиной, и ты, рванув руку из моей, летишь в бой.

Последнее, что вижу отчетливо, как дернулась твоя голова, встретив чужой кулак. В глазах резко темнеет. Мое. Как ты смеешь трогать мое?! Порву падлу. Пульс разрывает мозг. Адреналин разрывает сердце. Срываюсь. Уворачиваюсь от удара. Тело движется четко, рассчитывая критические удары. Бью в живот, мужик сгибается и, получая встречный в нос, отшатывается. Второму под колено. Тот шатается. Сбиваю с ног. Разворот, и впиваюсь в грудки первому. Резко головой в переносицу. Кровища застилает лицо. Отшвыриваю тело. С рыком на второго. Тот очухался. Набрасывается на меня. Падаем на влажную землю тропинки. Скулу обжигает удар. Вижу, как ты подскакиваешь и резким пинком по ребрам выбиваешь у того воздух. Рука взлетает и бьет в глаз, в подбородок. Голова дергается, и тело безвольно оседает, мычит. Жив, сука. Все кипит. Убью. Убью. Убью. Поднимаюсь и бью мыском в живот. Трогать мое. Не позволю. И еще, еще…

— Леха! Леха, остановись, ты убьешь его… — как из другого пространства вытягивает меня любимый голос. Ты вцепляешься в меня, оттягивая от подонка. Взгляд на первого, тот сидит на земле, зажимает нос, из которого, не переставая, хлещет кровища. Сука. Рвусь и его ушатать. Ты утягиваешь меня от этого кровавого побоища.

Потихоньку возвращаются цвета и звуки. Руки начинаю подрагивать от схлынувшего адреналина. Из горла рыки. Косточки на кистях горят. Все внутри кипит, желает вернуться к этим двум уебкам и закончить то, что начал, но твои руки крепко держат меня, уводят на выход из лесопарка.

— Ал… — опасливо смотрю на тебя. Голос хрипит, не слушается. Приходит осознание, что я впервые дрался при тебе, и ты впервые увидел жестокость, на которую я способен. Мой зверь вырвался поиграться. Даже боюсь представить, какое у меня было лицо, и что ты его видел. Знаю, что ничего хорошего. Еще одна грань меня, неведомая тебе.

— Любимый, — ты перебиваешь мои мысли. Нервный смех сотрясает тело. — Тебе никто не говорил, что ты страшен в гневе?

— Говорили. Мало кто вообще узнавал… — улыбаюсь, стирая с твоей разбитой губы капельку крови.

— Ну, знаешь! Думал, я придурок, но ты меня переплюнул! — рука сама заграбастывает несопротивляющуюся тушку в охапку. Прижимаю тебя к себе, сам смеюсь в нервном откате. Легкий подзатыльник прилетает к патлатой голове.

— Сколько раз тебе говорить, чтоб не смел себя обзывать?

Остановились возле небольшого мотеля у дороги. Привал. Наконец, схлынула эта изнуряющая дневная жара.

— Леш, я пойду умыться. Не могу больше. Пипец, жара! И воды холодной куплю, — ты разминаешься и, похлопывая онемевшую задницу, идешь в сторону кафе.

Взгляд провожает драконью спину до дверей, ухо привлекают шумные батлы между несколькими байкерами.

— Да на раз уделаю! — слышатся разгоряченные выкрики, ругань, смех. — Подумаешь, спорт! У меня кубов больше, — подхожу к спорщикам.

— А давай проверим, — это один задира другому. - Лет, сделай этого зарвавшегося юнца, — говорит почему-то мне. Не понял, во что меня втянули? Но через пару минут два байка стоят в одну линию.

Я поглядываю на соперника. Он на меня. Удерживаем между ног наших жеребцов и прокручиваем гашетку, подстегивая коней. Взмах татуированной руки, и байк, встав на дыбы, срывается вперед. Этого драйва так не хватало в сегодняшней езде по серпантину! Но заезд недолог. Соперник хоть и недалеко, но позади. Разворот, и возвращаюсь на нашу импровизированную стоянку. Адреналин кипит. Слышу свист. Мне что-то говорят, кто-то хлопает по плечу. Улыбаюсь всем, глазами выискивая своего Дракошку.