Меня ломает словно от звука ногтей по грифельной доске. Мозг взрывается, как будто в черепушку пластид засунули.

— Я не понял! Это что, ОНО для тебя поет? — тычет пальцем в сторону сцены Темный и заливается… нет, не алкоголем, а смехом, сползая в кресле под стол. — Зашибись, зазноба! — держишься руками за щеки, подливая масло в огонь. Да еще импортная девица липнет к тебе, словно клей “Момент” капнули.

На сцене пошли пляски в такт музончика, поближе подплыли ценители прекрасного с приросшими к голове кепками. Захотелось крикнуть: «Снимайте и забирайте. Подальше, в горы. Она отличной женой будет, сама рекомендацию дала. Вах!»

— Отметили, блин, «годовщину», — сыплю еще кучей мата, тихонько выговаривая незнамо кому.

— А че? Нормик! Мадемуазель, а ты поешь? — обращается мой алконафт к сидящей рядом сирене. — Или только танцуешь?

— Оui-оui, — улыбается тебе ино-сранка, посылает воздушный поцелуй и летит на сцену покорять вершины шоу-бизнеса и моего дракона до кучи, видимо, планируя забраться на его Эверест.

— Мая спеть mon copain… — и наманикюренный пальчик тычет в Дракошку, что расплывается в хмельной улыбке. Кому? Кому ты там собралась петь? Хлопаю себя по подмышкам, ребрам, бокам… Ну, конечно, тут сезон охоты вот-вот откроется, а ствол, когда нужен, дома лежит. Первым пристрелю этого воробышка французского, а потом и дракона, если он хуйней страдать начнет.

Зыркаю на свое чудо. Ты машешь девчонке наманикюренными пальчиками. Да, я тебе сейчас точно пооткусываю один за другим все двадцать и один палец, и без наркоза, который ты уже принял. Звучит саунд-трек, и заморская пигалица шепчет что-то в микрофон. С трудом успеваю переводить, что она чирикает, моего знания французского явно не хватает.

Ni Oui Ni Non Zaz

Un peu plus sucré – Oui! Un peu plus salé – Non!

— Немного слаще – Да! Чуть более соленый – Нет! — Слава яйцам, меня не тянет на солененькое.

Non moi j’préfère plutôt quand c’est pimenté.

— Нет, я больше люблю, когда поострее. — Trinidad Scorpion тебе на язык.

Un peu plus grand - Oui! Un peu plus court - Non!

— Чуть больше - Да! Немного короче - Нет! — Это у меня что-то с переводчиком, или она тут со сцены о своих предпочтениях заявляет? Губа не дура. А диаметр?

Non moi j’préfère plutôt y aller à pied.

— Нет, я больше люблю туда ходить пешком. — Точно, так и есть. Послал бы я тебя пешком, да вакантные места заняты.

Un peu plus clair - Oui! Un peu moins cher - Non!

— Чуть более ясный – Да! Немного дешевле - Нет! — Ну, куда же ясней? И так всё предельно ясно!

Non moi j’préfère la montagne à la mer.

— Нет, я больше люблю горы у моря. — Так вот с чего ты сюда приперлась. А я было подумал, что тут улитки виноградные жирнее. И чего тебе на своем лазурном берегу не отдыхалось?

Un peu plus blanc – Oui! Un peu plus noir – Non!

— Немного белее - Да! Немного темнее - Нет! — Ну, что-то не особо верится, что Темному ты говоришь «Нет». Твое «Да» на лбу написано нестираемым маркером.

Non moi j’préfère les gens qui osent y croire.

— Нет, я больше люблю парней, которые осмеливаются в это поверить. — Вот тут ржу, бешусь и снова ржу. Тот, для кого ты поешь, тоже предпочитает таких парней.

Зажигательная музыка и вертлявая попка на сцене приводят публику в неописуемый восторг. Но только не меня. Сижу с нечитаемой рожей, в глазах — убийство. У меня все кипит и выплескивается, а тут еще эта мелкая сволочь, сложив губы, свистит, пошатнувшись, встает и бурно аплодирует певице. Дергаю Дракона на место и шиплю в ухо:

— Щас доиграешься!

На меня поворачивается охрененно-шальной взгляд и не менее шальная улыбка. Один глаз подмигивает, а губы изрекают:

— Щас спою! — И какая-то нелегкая и нетвердая походка несет моего игрока на сцену. Бес о чем-то шепчется с диджеем, сует ему какой-то фантик в карман и выползает на сцену. — Песня про Водолея, — изрекает это пьяное чудо, используя стойку микрофона, как опору для перегруженного градусами молодого организма.

За час до вышеописанного события…

В зале становится подозрительно темно, и только прожектор выхватывает из тьмы моего Дракона. Из динамиков несется нечто древнее и до боли знакомое… С твоих губ песня…

“Серебро”: «Дыши»

— Ты из моей мечты, сделан из воды, таешь по краям… — замираю на месте, таю, растворяюсь… Все уходит. Я — слух, и ты звучишь для меня. Я — зрение, и ты один в нем.

— Я… Тайны все отдал… И тебя позвал… Сколько тебя ждал… — ловлю твой взгляд. Ты, ослепленный лучами прожектора, не видишь меня, но знаешь, где я. Твои глаза смотрят в мои.

— Не молчи, не остынет кровь, в ней моя любовь… — трепет от твоего голоса с легкой хрипотцой сейчас, как после секса, пробегает током по телу, словно по оголенным проводам. Не молчал и никогда не буду. Ты же знаешь. Любовь к тебе впиталась в мое сердце вместе с кровью.

— Дыши со мной. Отражая тени, мы танцуем под водой… Дыши со мной. Может быть, когда-то мы увидимся с тобой… — я перестаю дышать. Воды я опасаюсь, но с тобой нырнул бы и в Марианскую бездну. Не раздумывая!

— Нет больше ничего, кроме одного вдоха твоего… Мы уплывем туда, где течет всегда венами вода… — у меня самого сейчас в венах вода, причем кипяток, что гонит по их руслам тонны адреналина.

— Не молчи, не остынет кровь, в ней моя любовь… – свет, направленный на тебя, медленно угасает, словно ты тоже таешь в воздухе. Музыка стихает, и только куранты моего сердца грохочут в ушах.

Очнулся, когда чья-то рука коснулась моего подбородка и захлопнула челюсть.

— Любимый, дыши уже… — наглая мордаха Дракошки улыбается мне в глаза. — Или тебе искусственное дыхание сделать? — шепотом на ухо.

— Надо, и в срочном порядке, — выдаю я громко.

— Так, может, домой? Что-то я уже напраздновался до шаткой сцены, — конечно, домой, любимый. А куда же еще? Да я тебя за это шоу так отпраздную, что ты петь точно не сможешь, максимум шептать.

— Ал, мье хотьелось бы с тобой выйти, — вдруг вклинивается в нашу идиллию посторонний предмет. — М-м-м… как это по-русски? Погульять? — куда она тебя позвала? Как она тебя до клозета не потащила в надежде на счастливый твой конец.

— Рardonner mademoiselle, — расшаркиваешься ты и пьяно смеешься. — Но я еще жить хочу, — твои зеленые глаза, одурманенные зеленым змием, уставились на меня. — Причем с ним, — ты указываешь на меня накрашенным ногтем и посылаешь губами поцелуй. Оковы явно пали. И это тот человек, который меня вечно сдерживает, вечно тыча носом, что мы живем не в толерантной Европе?

— C’est mon amant! — смотрю на девчонку, киваю головой на Дракончика. Мое бухое чудо обнимает меня за шею и устраивается тощей задницей на моей коленке. Хмыкаю, такого на франсе мне еще не приходилось говорить.

— Vous une famille? l’amour entre les gars. - Ой, как глазки-то увеличились. Не то с обидой, не то с интересом смотрят на нас. Дашка вообще затихла и вроде не понимает, что к чему. Может, и правда, не понимает.

— Оui, — уикаю, четко расставив все тчк и зпт, сжимая пальцы на бедре Дракона.

— Où! Merde!!! — восклицает русалка. Точно матюгнулась! И вдруг на чистейшем русском выдала: — Одни пидары кругом! Куда ни кинь взгляд. Если встретился симпатичный парень, то обязательно занят, и причем другим парнем…

— Мы БИ!!! — орем хором и переглядываемся. Ну да, у клиентов психоневрологического диспансера мысли сходятся.

— Один хрен, гомики… — брызгает в нас слюной «француженка» и, презрительно фыркнув, выскакивает из-за стола. — Va te faire foutre! — Да с удовольствием, но только друг к другу.

— Бон ваяж! Бон рут! Адьё! Салют! — наши пламенные пожелания, летящие вслед удаляющейся Huntress.

За полчаса до вышеописанных событий…

Выслушав все, что о нас думают гетеросексуальные меньшинства, решаем покинуть злачное заведение. Ноги не держат, надо проветриться, идем по набережной. Свежий бриз с моря продувает хмельные головы. Да, уже почти продуло, и меня понесло в романтику.