— Я тебя уебу сейчас.

— Слушай, с тобой только с удовольствием.

На часах минутная стрелка достигает цифры шесть, пока часовая так будто и не двигалась вовсе.

Василиса вытаскивает Драгоция гулять по утреннему городу, не смотря на бурчание последнего. Они останавливаются в каком-то парке. Василиса приземляется на какую-то скамейку, а Фэш же вздрагивает, потому что даже через утеплённые джинсы он почувствовал прохладу дерева.

Они долго молчат, грея руки о горячий кофе из автомата неподалёку. И парень все порывается начать разговор, но обо всём неуютно говорить, но поговорить надо. Это не стоит оставлять вот так.

— Тот мужчина, — тихо начинает Василиса неожиданно, а у Фэша мурашки по коже бегут. — Он не мой биологический отец. Я внебрачный ребёнок. Это от первого маминого брака. Мой настоящий отец ее любовник — Нортон Огнев. Моя мать была в браке и у нее есть дети. Мои почти родные брат и сестра. Норт и Дейла. Но с ними отношения не задались. Как и с маминым мужем. Когда он узнал, что я не его ребенок, то просто взбесился. Он бил маму и начал пить. Тогда эти близнецы и свалили. А я осталась. Я младше их на семь лет. У них уже, наверное, и семья есть. Я сбежала из того дома два года назад вместе с мамой, но продолжаю приходить. Не знаю почему, просто жалко мне его, что ли? Или он не виноват в том, что произошло, поэтому я и приглядываю. И вообще никто не виноват. Просто так получилось. И это больно. Это очень больно, Фэш, — она смотрит пустыми глазами на него, сжимая так и не открытую баночку кофе, а парень ничего не говорит. Просто мягко кладёт рыжую голову к себе на плечо и легонько похлопывает по спине, когда слышит всхлипы.

Где-то за тысячу километров от них, в цетре города, в холодной и пустой квартире стрелка часов достигает цифры шесть, застывая вновь.

Sia — Angel By The Wings

Василиса не приходит в школу. И на следующий день. И еще на следующий. И если бы не «Мне нужно время» сообщением от ее номера, то Фэш извелся бы уже, наверное. Ник удивляется такому чудовищному спокойствию и, вроде бы даже пришедшему к бывшему жизненному равновесию, Фэшу.

Но Драгоций молчит. Он тихий, как и пару месяцев назад. Спокойный и снова супер пофигист. Каждый день он возвращается в пустую холодную, до сих пор без отопления, квартиру, где ноутбук включен практически 24/7 с открытой почтой, на которую ежедневно приходят письма от родителей с одинаковым содержанием: «Как ты? Что ел сегодня? Надеемся, у тебя все хорошо. Мы волнуемся. Скоро вернемся.» Все сразу отправляет в «спам», благодаря функции. Фэш ни разу не отвечал и давно не просматривал. Да и не собирается.

Ничего не отличается. Все так же как и вчера, как и сегодня, как и в прошлый четверг. Парень стягивает потёртые конверсы, заваривает чай, делает уроки и закутывается в одеяло. Смотрит долго в потолок, пока в наушниках орет на полную какая-то обкуренная андерграундная электронщина — не лучший саундтрек к этому фильму, и засыпает, не замечая этого.

Все расписано, как в ежедневнике, дни сменяются нерасторопно. Как гель для душа, который медленно стекает по коже. Только у Фэша свой собственный. С каплей яда и запахом табачного дыма, который даже как-то приятно оседает в лёгких.

У него что-то вроде спокойной тишины. Если раньше его это даже убивало в какой-то степени, то теперь всё равно. Квартира уже не кажется клеткой, а двадцатый этаж недостижимой для него вершиной.

Теперь это часть его собственного мира, собственного сознания. Внизу все суетятся, не зависимо от времени суток, бегут, волнуются, радуются, плачут, смеются, они чувствуют и испытывают. А Фэш здесь. Даже не смотрит. Ему всё равно.

У него не апатия или что-то типа психической травмы. Ему просто так лучше. Ему так спокойнее.

В школе прекращаются занятия из-за сильного похолодания, поэтому Фэш выползает из постели только чтобы заварить себе еще чая или кинуть хоть что-то в желудок. Он еще в уме, чтобы не сдохнуть от голодания.

На почту впервые приходит письмо с другим содержанием, которое оповещает, что мать и отец приедут через пять дней. Фэшу на эту новость почти все равно.

Только заберут какую-то площадь квартиры и все. Он как-нибудь переживет сокращение единиц личного пространства, которое было слишком широким все это время.

У него все гаджеты отключены от питания и он пользуется только плеером. Перед этим он уведомил Ника, что с ним все в порядке и что его трогать не стоит.

drew love — sexcapades

Вся идиллия ломается в самое неожиданное время. В тот момент он лежит на полу, на том самом белом пушистом ковру, проигрывается ровно пятьдесят четвертый трек, а потом его перекрывает.

Фэш открывает глаза, медленно, с ноткой меланхолии, смотрит в белый потолок и срывается.

Это как отходняк от общего наркоза, когда несколько дней лежишь, как овощ, не жрешь и не пьешь, только спишь и не о чем не задумываешься, а потом действие лекарства ослабевает и это страшнее, чем сгорать заживо. Страшнее, чем странная девушка, которая требует от тебя денег; страшнее, чем гулять горничной по улицам; страшнее, чем лежать избитым в шесть часов вечера в субботу; страшнее потери памяти и пьяного мужчины.

Он просто вылетает из квартиры в одной футболке и спортивных домашних штанах, не завязанных кроссовках, впопыхах набирая теперь самый первый номер в его телефонной книге.

— Алло, — хрипят сонным голосом на том конце. — Драгоций?

Парень тяжело дышит, а потом опускается на корточки, зарываясь длинными пальцами в кучерявые волосы, громко выдыхая в трубку.

— Василиса.

— Эй, хватит прикалываться, — он слышит, что она пытается сделать голос веселым, но ее волнение выдается с лихвой и от этого чуть-чуть становится теплее. — Эй, Драгоций, скажи уже, что случилось, блять! — срывается, тоже громко вздыхает и ждёт, скрибя ногтями дисплей телефона.

— Мне так плохо, — дрожащим голосом шепчет Фэш и замолкает.

На той стороне молчат. Дышат вместе с ним в унисон. Фэшу нравится такая тишина. Он постепенно успокаивается. Перестают дрожать руки и сердце биться в груди, словно в клетке.

— Где ты? — спрашивают спустя пару минут.

Парень, хрипя, называет приблизительное местонахождение, а потом слышит: «никуда не уходи» и Огнева отключается.

Он садится на какую-то лавочку, она такая же холодная, как и в то утро с Василисой, рассматривает асфальт, а когда слышит громкий топот и вскидывает голову, застывает.

Перед ним лохматая, тяжело дышащая, в кофте наизнанку — Василиса Огнева. Её рыжие волосы горят огнем в закатном солнце, которое разгоняет туман над землёй.

Она такая красивая, близкая и глубокая, что плакать хочется. Словно ангел, спустившийся с небес сюда. В царство грязи, порочности и боли. А она такая чистая, что кажется прикоснешься и тут же рассыпется.

К щеке прикасается что-то горячее и Фэш вздрагивает, а потом ему в руки впихивают баночку кофе. Точно такого же, как и тогда. Какая ирония. Тогда было также. Только теперь роли поменялись.

— Ты почему в одной футболке? А если простудишься, а? — пыхтя, злится Огнева и улыбка сама вылезает на лицо. Мгновенно, не предупреждая. — Чего улыбаешься? Сам говорил, что если заболеем, то будет пиздец.

— Забей на все это большой болт, — будто в прострации философски говорит Фэш, а девушка смеется.

— Тебе же вроде плохо было.

— Теперь нет, — бормочет он и утыкается носом в чужое плечо справа от него.

Василиса застывает, так и не отхлебнув кофе из банки, которую только поднесла к лицу. Ели заметно вздрагивает, чуть улыбается и все же делает глоток.

The Vamps — Somebody To You

Всё успокаивается. Становится на свои места. В шесть сорок пять к его дому приходит Огнева и орет в домофон: «Просыпайся, мудила!», Фэш уже боится соседям на глаза попадаться. Они завтракают вместе и каждый раз, когда девушка открывает холодильник, то начинает устраивать истерику по поводу японской мраморной говядины.