Когда Давид очнулся, то первое время никак не мог вспомнить, что же произошло с ним. Как будто что-то очень плохое, какая-то непоправимая ошибка, трагедия. Омега обвел глазами шатер. Рядом сидел Кайлин, который, увидев, что сын пришел в себя, тут же взял его за руку.

- Милый мой мальчик, не волнуйся, всё плохое уже позади…

- Что плохое? - прошептал Давид, - Что случилось? Где я?

- Ты в шатре у Феофила, ты болен, - Кайлин чуть заметно, сам того не желая, сжал руку мальчишке.

- Болен? А как же свадьба? У меня же… - омега хотел продолжить, но тут слова замерли у него на губах. Глаза расширились. Сглотнув, Давид продолжил, - Папа! Меня…

Мальчишка продолжить не смог, он закрыл себе рот рукой, чувствуя, что его начинает колотить.

- Как выглядел тот, кто надругался над тобой? - Кайлин старался всеми силами сохранять спокойствие, понимая, что просто не имеет право показывать всю глубину своего отчаяния.

- Папа, я ведь не забеременею? Скажи, что нет!

- Давид, - прошептал Кайлин, чувствуя, как на глаза предательстки наворачиваются слезы.

- Папа! А как же свадьба? Как меня возьмут таким? - мальчишка приподнялся на локтях, постепенно замечая, что один его глаз перевязан, но пока не придавая этому значения.

- Мы потом это обсудим. Опиши насильника, - оборотень сидел прямой, натянутый, как струна, - Мы должны поймать его.

- Поймать… - омега снова лег на спину, глядя перед собой, - Я не знаю его, но он черный оборотень. Не из нашего племени.

- Хорошо, подожди меня, малыш, - Кайлин выскочил из шатра и быстро зашагал к крепости, где проходило вече, а Давид остался наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Первое время он не мог все вспомнить полностью. Память отзывалась вспышками. Первая - и омега видит, как стоит возле окна, молясь крылатому волку, парящему облаком над лесом. Еще вспышка, и в комнату заходит насильник с, как показалось Давиду, мертвыми глазами. А дальше… Давид и сам не понял, как начал кричать. В голос. Будто Мертен был до сих пор рядом. Мальчишка в панике начал метаться по постели, пока с нее не свалился, сбив повязку с лица. На секунду замерев, он дрожащей рукой коснулся левого глаза. Там было пусто. От леденящего ужаса омега не мог даже кричать. Он так и сидел на полу, дыша ртом и держа окровавленную руку перед собой, боясь выдохнуть. Происходящее не укладывалось в голове. Он… и без глаза. Ужас не проходил. Именно в таком виде и застал его вернувшийся Кайлин. Увидев снятую повязку, вождь всё понял.

- Малыш, ложись в постель, - оборотень приподнял абсолютно не сопротивляющегося сына и снова уложил на спину. Давид не отвечал, его била крупная дрожь. Казалось, омегу знобило. Кайлин попытался с ним заговорить, но мальчишка как будто не слышал. Кайлин не мог понять, что происходило с сыном, но чувствовал, что Давид, кажется, сходит с ума, осознавая случившееся. Видя это, вождь сжал зубы, чтобы не завыть и обнял голову руками, с силой, не чувствуя, как выдирает на себе волосы. Давид по-прежнему лежал без движения и молчал, а Кайлин, согнувшись и сжавшись, неосознанно ждал хоть кого-нибудь, кто придет в шатер к сыну.

Но ничего не происходило, пока тишина на улице не сменилась лязгом оружия и криками. Скрежет многочисленных клинков противным звуком ударился в сердце Кайлину, отчего омега как будто очнулся. Вождь поднялся и, пошатываясь, выглянул из шатра. Его взгляду предстала разворачивающаяся бойня между Черным и Красным племенем. Обращенные в волков, оборотни грызлись между собой не на жизнь, а на смерть. Чуть поодаль дрались на мечах, а рядом пылали костры. Однако вокруг шатра Феофила было собрано кольцо из воинов, которые не пропускали чужаков внутрь. Кайлин вернулся обратно, еще раз глянул на лежащего в полнейшей прострации сына и, вытащив клинок, стал терпеливо ждать, если вдруг красные оборотни смогут прорваться.

Однако основное сражение развернулось возле крепости, где, как думал Витольд, находится Давид. Рядом с ним, бок о бок, дрался Мертен, прикрывая спину вождя. Однако красный вождь не был доволен ситуацией. С обоих сторон было много убитых и раненых, к крепости было не подобраться, да и был ли в этом смысл? К тому же, постепенно Витольда и Мертена стали окружать, тесня к стене. Вовремя это заметив, вождь дал знак своему приемному сыну и обратился в волка, проскакивая между дерущимися оборотнями на другой конец бойни. Мертен сделал тоже самое.

Остановился вождь у опушки, где находился отряд, который должен был ударить с тыла и решить исход сражения. Оказавшись возле своих подопечных, Витольд снова обратился в человека и, дождавшись, когда это сделает шаман, ядовито произнес.

- Ну и где твоя зазноба? Я слабо верю в твою затею, но раз уж ты предложил выкрасть Давида ради любви и страсти, не стоит останавливаться, верно? Давай, ищи, где он может быть? В крепости? Или, может, его в каком-то шатре спрятали?

В ответ Мертен лег на живот и уткнулся лбом в землю, прикрыв глаза. Он находился в таком положении несколько минут, потом медленно поднялся и, глубоко вдохнув сухой воздух, перевел взгляд на Витольда.

- Он где-то поблизости, в шатре. Я его чувствую. Он лежит, охраняемый другим омегой.

- Так пошли искать его! - альфа кивнул еще нескольким воинам и снова ринулся в глубь сражения. Но на этот раз он ориентировался на Мертена, который, защищаемый другими оборотнями, шел, как в трансе, к месту, где находился Давид.

- Там он… - шаман поднял руку в сторону шатра лекаря, когда сбоку появился Арен. Увидев черного оборотня в обществе красных, вождь мгновенно превратился в волка и, движимый яростью, кинулся на Мертена. Арен узнал запах, который теперь мог вспомнить даже во сне. Поддавшись азарту и гневу, оборотень затрубил в боевой рог, созывая всех, включая воинов, что охраняли шатер Феофила. Ничего так не хотелось сейчас Арену, как утолить свою месть, пленив обидчика. Перед его глазами возник соблазнительный образ того, как он лично пытает насильника собственного сына.

Витольд посмотрел на обороняющегося Мертена, затем на шатер, и в эту секунду над бойней закружилась огромная птица, чей размах крыльев был, казалось, больше человеческого роста. Казалось, то был орел. Сквозь птицу виднелись плывущие над землей тяжелые тучи, и, когда Витольд осознал это, она издала страшный, громкий вопль, от которого все оборотни подняли головы к небу. Но там уже ничего не было, только бесформенные клубы дыма, поднимающиеся от пылающих построек.

Но для Витольда это был сигнал. Он кинулся к шатру Феофила, раздумывая выкрасть мальчишку. План был предельно ясен, однако, стоило вождю переступить порог, как он увидел перед собой Кайлина. Бледный, растрепанный, с мешками по глазами, но с поразительной прямой осанкой, омега гордо стоял перед врагом, держа в руке небольшой меч и надеясь защитить им сына.

Витольд, не спуская глаз с младшего вождя Черного племени, провернул в руке тяжеленный, окровавленный меч и шагнул навстречу.

- Покинь шатер, омега, иначе я обагрю свой клинок и твоей кровью, - альфа говорил, чувствуя, что голос его изменился, став надтреснутым, глухим, непохожим на прежний. Витольд даже не смотрел на Давида, он не мог оторвать взгляда от Кайлина, который, было видно, жутко боялся, но продолжал стоять, как будто изваянный из камня.

- Я не покину сына, ни живой, ни мертвый.

- Мертвым быть хочешь? - Витольд хотел сказать, “ты слишком красив, чтобы быть мертвым”, но не смог. В Кайлине его привлекла не столько красота, а бесстрашие беззащитного омеги, на лице которого был виден отпечаток страдания. Витольд вдруг почувствовал в нем какое-то величие, которое альфе было непонятно. Вождь сделал еще шаг, чувствуя, как похоть начинает переполнять его. И в то же время оборотень понимал, что не смеет коснуться этого омеги. Но желание было слишком сильным. Странно улыбаясь, он вдруг резко схватил Кайлина за руку, в которой тот держал меч, и, приблизив свое лицо к его шее, вдохнул нежный, медовый запах.

- Мне нужен твой сын… Или ты…