- Болит голова?

- Очень… - Энджи не открывал глаза. Тогда лекарь переложил его на простынь и начал переодевать в другую, целую рубашку. В это время в шатер заглянул Арен. Он имел весьма довольный вид, вот только альфе было тревожно за Энджи.

- Я не отвлекаю? - Вождь появился на пороге, когда Феофил стаскивал одежду с мужа. Посреди шатра валялась плеть. Арен напрягся.

- Нет, заходи, - лекарь был абсолютно спокоен, - Хорошо ты Энджи избил…

Арен покосился на мальчишку, который лежал на спине, в одном нижнем белье.

- Он упал.

- Да знаю я про его шашни с Кайлином, он признался, - Феофил поднял глаза на Арена, - А ты что-то хотел?

- Ну… - вождь пожал плечами, - Ты когда Лабберта наказывать будешь?

- Ах, да… - Феофил отложил рубашку, которую хотел одеть на Энджи и начал искать другую, - Сейчас мужа переодену. Ты будешь смотреть же, Энджи?

- Да. - Тихо произнес мальчишка, хотя идти ему никуда не хотелось. Это понимали и оба альфы, но отсутствие мальчишки будет непонятно для племени.

- Мы скоро придем.

- Ну хорошо… - Арен стоял на месте и не уходил.

- В чем дело? - Феофил кивнул вождю, видя, что тот хочет что-то еще сказать.

- Я не хотел калечить Энджи, просто злой был и не рассчитал силу.

- Я тебя понимаю, спасибо, что не убил его, - Феофил сел на постель и взял прядь волос мужа в свои руки, - Он слишком добрый и глупый.

- Да… - Арен кивнул и поспешно вышел из шатра, а лекарь продолжил одевать Энджи, который всё это время с опаской поглядывал на мужа, при этом испытывая огромное чувство вины. Но Феофил не мог долго злиться на мальчишку, слишком он любил его.

========== Глава 20. Наказание Лабберта ==========

Поляна, на которой обычно происходило публичное вече, наказания или чествования, постепенно наполнялась народом. В центре стоял абсолютно обнаженный Лабберт. Он был привязан к сооружению, которое фиксировало его руки и ноги в виде звездочки. Оборотни подходили к белому лекарю, недоверчиво поглядывая на него и тихо переговариваясь, обсуждая причину наказания. Конечно же, все знали, что произошло: Лабберт выпорол и изнасиловал Энджи. Просто так. И это возмущало. И хотя еще пару лет назад никто бы не вздумал осуждать белого оборотня, то теперь народ был на стороне омеги. Да и память о войне была еще слишком свежа.

Вскоре появился Кайлин в обществе Арена, который придерживал мужа за талию, постоянно касаясь его и не выпуская из виду. Младший вождь выглядел абсолютно счастливым, от утренней истерики не осталось и следа. На плечах омеги висела шкура белого тигра, которая прекрасно сочеталась с его белоснежными волосами.

Еще через несколько минут появился Феофил и Энджи. Омега шел, с трудом не показывая, как у него болит голова. Лекарь знал, что муж плохо себя чувствует, поэтому планировал сделать всё быстро. Феофил подошел к Арену, что-то шепнул ему на ухо, тот кивнул, вышел в центр и вскинул к небу руки, требуя тишины. Оборотни вмиг замолкли и встали в круг. Феофил усадил Энджи на камень, напротив Лабберта. Таким образом омега мог видеть лицо своего обидчика.

- Сегодня мы судим оборотня Белого племени, который нанес оскорбление нашему Племени, изнасиловав и избив нашего омегу, - Арен замолк на минуту, а в толпе пронесся возмущенный ропот. Оглядев всех, вождь продолжил, - В качестве наказания я надеваю на его шею черную метку, которую он будет носить три дня. Это значит, что в течение этого времени каждый может нанести любое оскорбление наказанному, заставить его претерпеть моральное или физическое унижение. Лишь только нельзя лишать его жизни.

Арен замолк, одевая метку на альфу и отходя в сторону, а в центр вышел Феофил, держа в руке плеть. Оборотень был зол, но при этом его беспокоил Энджи, который с трудом сидел, силясь не упасть. Лекарь уже готов был замахнуться, но тут подал голос Лабберт.

- Что, Феофил, ревнуешь, что я твою шлюху оттрахал? Тебе вообще как, не стыдно в доме держать честных давалок? - Лабберт повернул голову, косясь на черного оборотня, который тут же вскипел.

- Заткнись, мразота…

- Кстати, я бы и сейчас твоего Энджи попользовал. Посмотри, у меня на него стоит!

Лекарь отошел чуть в сторону, увидев, что Лабберт не врал. Член белого оборотня практически прилип к пупку, и смотрел альфа на Энджи. Феофил сжал зубы, жалея, что нельзя убить врага, которого ненавидел каждой клеточкой тела. Альфа замахнулся плетью, так сильно, как только мог. Последовала череда звонких ударов, которые оставляли на широкой спине насильника кровавые полосы. Но Лабберт молча терпел боль, по-прежнему глядя на Энджи, и член у альфы не падал. Даже в момент наказания белый оборотень наносил оскорбление обоим. Омега готов был сквозь землю провалиться, к тому же от головной боли темнело в глазах и мальчишка делал усилия, чтобы не упасть в обморок.

- Энджи, отсоси мне! - Лабберт вскрикнул это, перекрывая звук ударов плети. Омега был готов расплакаться, ситуация накалялась, по племени прошелся ропот, и Арен уже с тревогой смотрел на оборотней, которые в любой момент времени готовы были кинуться на Лабберта. Вдруг в центр вышел Хорст - муж красноглазого омеги Ингарда. Он положил руку на плечо Феофилу, который остановился на миг перевести дух, и кивнул ему, давая знак отойти в сторону. Тот повиновался, с непониманием глядя на соплеменника. Лекарь протянул плеть Хорсту, но тот с улыбкой покачал головой. Все как-то замерли, включая самого Лабберта, который всей своей сущностью почувствовал реальную опасность, хотя он и не понимал, в чем она может заключаться.

Между тем Хорст обнажил свой член и, поиграв с ним рукой, быстро привел его в боевое состояние. Оборотни молчали, не веря в реальность происходящего. Всё-таки насилие над альфой - это было хуже убийства, но в рамках того наказания, которое отвел Лабберту Арен, это было допустимо. Белый лекарь попытался посмотреть, что происходит за его спиной, когда Хорст сделал шаг вперед и, вцепившись ладонью в горло альфе, начал вводить в него свой член. Лабберт сопротивляться не мог, да это было и бесполезно. Хотя разведчик и был мелковат, но по силам не уступал матерым альфам.

- А теперь ты получишь настоящее удовольствие, - оборотень перешел на жесткий ритм, врываясь в тугую, девственную плоть, - Давай, кончай!

Теперь Лабберт не смотрел на Энджи. Он дергал руками, пытаясь порвать веревки, а его лицо, обезображенное шрамом, теперь выражало ужас и отчаяние. Между тем племя радовалось. Со всех сторон раздавались смешки, улюлюканье и одобрительные крики. Лабберт понимал, что после такого ему не жить. Он погиб как альфа, как самец, как оборотень. Его растоптали, и обратной дороги нет. Лабберт перевел тяжелый взгляд на Энджи, который, наверно, единственный, сидел с лицом, на котором отпечатался ужас от происходящего и… самая настоящая жалость по отношению к насильнику. Лекаря это взбесило. Он ненавидел жалость по отношению к себе, Энджи должен был трепетать перед ним, ненавидеть, хотя бы смеяться, но это сочувствие… Губы Лабберта зашевелились. Сперва тихо, потом громче и громче. Феофил, который стоял сбоку от белого оборотня, услышал, что он что-то шепчет и повернул голову.

- Будь ты проклят, Энджи, будь ты проклят…

Феофил мгновенно зачерпнул песка в ладонь и запихнул его в рот Лабберту, затем быстро подошел к мужу, который был уже готов упасть, подхватил его и, придерживая за талию, повел в шатер. Энджи вырубился только на пороге, просто не позволив себе показать свою слабость на глазах у всего племени. Феофил уложил омегу на постель и стал прикладывать холодные тряпки ко лбу мальчишки. Энджи застонал и приоткрыл глаза.

- Что говорил Лабберт?

- Ничего, милый, это не важно. - Феофил провел рукой по волосам мужа.

- Важно, скажи…

- Он говорил, что проклинает тебя, - лекарь провел рукой по щеке Энджи, - Это опасно?

- Еще не знаю… Надеюсь, что у него не получится, - мальчишка поцеловал ладонь Фефила, - У меня есть защита, я позаботился заранее.