Элиот не ответил, он сполз на пол и, свернувшись в позе эмбриона, начал тихо всхлипывать. Слышать все что говорит Джорджуан, было больно. Но еще больнее было осознавать, что альфа - единственный и самый близкий ему человек. Хоть он и жесток, и эгоистичен, но больше у Элиота вообще никого нет.

- Хватит рыдать! - Альфа со злостью ударил ногой в живот мальчишку, отчего тот закашлялся и еще больше сжался. Сквозь слезы омега почти ничего не видел, было больно и обидно. - Я сейчас сломаю тебе нос еще раз, если не заткнешься!

Элиот тут же затих. Он лежал, не шевелясь, глядя, как без движения стоит над ним Джорджуан. Омега не поднимал глаза, чувствуя, что сейчас как будто что-то произойдет. И это произошло. Магнат отошел на пару шагов, что-то взял со стола, затем вернулся, грубовато ногой перевернул на спину лежащего на боку Элиота и сел ему на грудь. В руке мужчины омега увидел нож.

- Пора нам определиться, дорогой мой. - Лезвие блеснуло на солнце. - Ты мне мотаешь нервы, а я этого не люблю. Значит так, или я тебя убиваю. Прямо сейчас. Или ты перестаешь устраивать весь этот цирк. Гулять ты не умеешь. А мне противно слушать рассказы о твоих неудавшихся похождениях, и как ты страдаешь от разбитой морды. Это унизительно для меня. Как для тебя, не знаю, ты у нас парень простой и незамысловатый. Понимаешь только рукоприкладство. Так вот. Или я тебя убиваю. И мне очень хочется это сделать. Или ты меня уговоришь оставить твою никчемную жизнь. Но я хочу знать, как дальше наше сосуществование будет выглядеть.

- Я хочу чтобы вы были мне другом! - Произнес Элиот и почувствовал холодное прикосновение стали.

- Ты хочешь. А ты не думаешь, что хочу я? Или в твою пустую голову такая мысль вообще не приходила?

- Я не знаю, что вы хотите.

- Что ты можешь дать? - Лезвие гуляло по горлу, отчего Элиот уже почти не дышал.

- Я могу родить ребенка. - Выпалил омега, отчего Джорджуан едва не выронил нож.

- Родить ребенка? Ты?

- У вас нет наследников. А я могу родить. И быть с вами. Но. Я не игрушка. И меня надо любить. Даже если я и не достоин любви. Не угрожать, не бить… - Элиот гневно смотрел на магната. - Я согласен быть с вами только на условиях равноправия!

- Ага, а какие условия равноправия могут быть у шлюхи, которая мечтает дать полку солдат? - Джорджуан рассматривал нож, продолжая держать его в руке.

- Я буду вести себя прилично. И с альфами, и с бетами, и даже с омегами.

- А если я тебя поймаю на адюльтере? Учти, твоей смерти мне будет уже недостаточно.

- Я не буду изменять. И меня не надо будет ловить. Но я уйду, если вы не будете мне другом. Это я обещаю. И меня ничего не остановит. - Элиот захлебывался слезами, но все-таки говорил достаточно уверенно. Он понимал, что или он сейчас сможет наладить отношения с Дорджуаном, или… Умереть будет гораздо безболезненней.

- Что ты понимаешь под дружбой? - Магнат отложил нож, однако продолжил сидеть сверху омеги.

- Чтобы вы меня слушали и если мне плохо, утешали!

- Ага, то есть тебе сейчас плохо, утешать некому и ради того, чтоб тебя пожалели, ты уже готов и ребенка родить? - Альфа рассмеялся, но рассмеялся как-то страшно.

- Я не кукла. И знаете, мне от вас не нужны деньги. Мне нужны вы. Ваша душа, ваше тепло. Я не хочу быть купленной собачкой. - Элиот говорил искренне. - Или убейте меня сейчас, или мы будем общаться на равных. Если вы еще раз поднимите на меня руку, я уйду. Если вы будете смеяться надо мной, я уйду. Если будете принуждать к сексу, когда я этого не хочу, я уйду.

- Допустим. А сам-то ты будешь мне другом? Извини, ребенок от тебя это хорошо только в том случае, когда ты сам человек, а не злобная маленькая собачка, повинующаяся инстинктам. - Альфа с интересом слушал рассуждения Элиота, отмечая про себя, что, как ни странно, отказ Алена вступить в связь и взбучка Дугласа подействовали на омегу отрезвляюще, что ли.

- Я буду вам другом. Я не обещаю вас любить. Но другом я буду. Я попытаюсь. - Прошептал мальчишка. Джорджуан подумал несколько секунд, затем поднялся и, взяв омегу на руки, перенес его на диван.

- Когда у тебя течка? - Вдруг спросил магнат.

- Начнется со дня на день.

Альфа около минуты молчал, затем, взвесив все за и против, произнес.

- Завтра пойдешь в клинику и обследуешься, на предмет заболеваний, которые ты мог подхватить половым путем. И вообще, способен ты родить после такого-то количества партнеров?

- Способен. - Элиот твердо смотрел на Джорджуана. - И не надо меня осуждать. Я никогда не скрывал, какой я. А если вы хотите нормально общаться, то перестаньте мне каждый раз говорить, что я шлюха.

- Какой ты чувствительный. - Фыркнул магнат, но, увидев, что Элиот снова начинает плакать, вдруг приподнял омегу и, усевшись на диван, расположил мальчишку у себя на коленях. - Горе ты мое луковое.

И Джорджуан прижал парня к себе, аккуратно обняв и что-то еще шепча на ухо, что-то тихое и приятное. Элиот же, уткнувшись в плечо, стараясь касаться лицом так, чтобы не было больно, тихо всхлипывал, неожиданно для себя чувствуя, что у него внутри как будто что-то меняется - растекается приятное тепло, отчего совсем не хочется уходить с колен этого огромного сильного мужчины, а хочется жмуриться и прижиматься к нему, чувствуя как пульсирует его сильная энергия.

========== Глава 42 ==========

Дуглас весь день думал об Алене, снова и снова прокручивая в голове брошенное ему неосторожное и такое обидное обвинение, размышляя над тем, правда ли омега так думал или это было сказано чтобы обидеть доктора? Но если обидеть, то за что? Какой-либо вины за собой бета не чувствовал.

Затем мужчина вспоминал как омега стоял на пороге кухни и пытался просить прощения. При этом Дуглас постоянно видел перед собой глаза мальчишки, скулы, губы. Вспыхивали в памяти тонкие запястья и красивые руки с длинными пальцами. Он витал в облаках и каждый раз только усилием воли возвращался на грешную землю, осознавая, что слишком отвлекается на работе. А это было непростительно. Наконец, когда смена подошла к концу, доктор вспомнил, что надо обязательно зайти на квартиру к Алену, забрать вещи и проверить почтовый ящик. Если делу дадут ход, то в ближайшем времени должны будут прислать повестку. Однако, мужчина в тайне надеялся, что уголовное дело против Фокса не будет возбуждено, иначе Алена ждёт масса проблем. Вряд ли олигарх простит такое.

Дуглас подошел к дому омеги, продолжая предаваться навязчивым фантазиям. И лишь на крыльце бета смутно почувствовал опасность. Его интуиция кричала, что надо вернуться. Сердце отчего-то замерло, но доктор вошел в подъезд и направился к квартире Алена, правда, очень осторожно, тревожно оглядываясь и прислушиваясь. Чутье Дугласа не подвело: дверь была взломана и приоткрыта. Мужчина приблизился к квартире и, постояв несколько секунд, шагнул через порог. Внутри никого не было. Зато разгром был полнейшим. Книги, статуэтки, подушки, чашки, все было свалено, разбито, раскидано. Как будто что-то искали. Или просто развлекались, сбрасывая все на пол. Дуглас обвел глазами комнату и увидел, что на столе стоит маленькая камера и снимает. Бета быстро подошел к ней и, не трогая руками, мельком осмотрел. Осознание своей ошибки молнией мелькнуло в мозгу: камера принадлежала тем, кто устроил разгром. И снимала, причем запись транслировалась неизвестно куда. Хотя, почему неизвестно? Известно. К людям Фокса. На понимание этого у Дугласа ушло несколько секунд. И он пулей вылетел из квартиры.

Была ли слежка возле дома? Доктор не знал. Но, на всякий случай, он кинулся бежать через дворы. Пройдя несколько кварталов, мужчина убедился, что его, кажется, никто не преследует. В висках стучало. Надо было что-то делать, срочно. Дуглас вытащил телефон, с полминуты подумал, а затем набрал номер Магистра Ордена. Пока не поздно, нужно было отправить Алена в какой-нибудь монастырь, где его никто не достанет, потому как рано или поздно, отсмотрев запись, люди Фокса быстро сообразят, кто он такой. И придут за омегой.