-Нет-говорю-не выдумывай. Время позднее, никуда я тебя не отпущу, у нас переночуешь.

Попросила Сашу Иришку к нам перенести спящую, а сама ей в её комнате постелила:-Вот, отдыхай, а утром Саша тебя проводит, всё равно по пути ему, выедет пораньше и проводит.

Устроила её и ушла в комнату, спать ложиться, пусть мол они поговорят, есть о чём. А у самой кошки на душе скребут, не спится, да и кто в такой ситуации спокоен будет. Сколько не храбрись, а как оно повернётся? Время долго тянется, минуты часами оборачиваются. Они сидят разговаривают.

Она, как села к столу письменному, а Саша сбоку, так и сидят. А дверь открыта, чтобы никто ничего плохого не подумал. Вскоре Саша пришёл лёг, я делаю вид, что сплю, а потом не выдержала, встала, пошла курить. А он, стоит голову на подушку опустить, засыпает моментально.

Покурила, в окно посмотрела, думаю всё. На седьмое, то есть на завтра, у нас на почте вечер запланирован. После закрытия, решили в отделе доставки погулять немного, праздник отметить. Я тоже, как полноправный член коллектива приглашена, а Саша должен наш магнитофон принести и усилители наладить.

А Римма уезжать в Ижевск должна этим же вечером и просила его прийти на вокзал, проводить её. Вот я и думаю стою, что он сделает, как поступит. Всё-таки первая любовь. Отговаривать его нельзя, пусть сам решает. Ой, болит душа-то.

Пошла в комнату, да попутно к ней заглянула. Она, как сидела, так и сидит. А время-то уже три утра.

-Чего не ложишься-то, отдыхать нужно.

Она ко мне повернулась и говорит:" ой, стыдно мне!"

-Да, чего ж теперь стыдиться-то раньше думать надо было, когда ехала, а теперь поздно уже.

Вижу, слёзы у неё в глазах, зашла, присела рядом и разговорила её. Так до самого утра до шести, когда уже ехать им пора, да и мне скоро тоже, и проговорили. О жизни, о семьях, о детях. Она сказала, что иначе меня себе представляла, а я вон какая.

-Это какая же?-спросила я.

-Уверенная и самостоятельная. Я говорит старше, а ты более к жизни подготовленная, чем я, оттого и уверенней.

-Ой, говорю-что ты обо мне знаешь, о моей уверенности. И рукой махнула.

Весь день, я как на жареных угольях провела. Отработала, на телеграф пришла, а сама так ничего и не знаю, придёт или не придёт Саша. Ничего никому не говорю, но на лице у меня тревога написана, все видят, что я не в себе,а когда дверь открылась и он вошёл с магнитофоном и пошёл всё налаживать, я в комнату отдыха убежала и разревелась. Прорвалось напряжение.

Только вот посещение это ни для меня, ни для Саши даром не прошло. Чаще он стал к выпивке прикладываться и круче. С пьяным у нас никакой любви, это я с первого дня так поставила и вскоре получилось, что на любовь всё меньше времени приходиться стало. Больше поста, чем любви.

Вот такое в жизни было. А с Риммой мы до сих пор дружны. Она к нам ездит, дочки её отдыхали. Одна сейчас в Подмосковье замуж вышла. Муж у неё, у Риммы умер недавно, сильно и долго болел, энцефалитный клещ, лет в 35 укусил и всё время до прошлого года на инвалидности жил. Так что теперь она к младшей частенько ездит и с нами видится заодно. Такие вот дела.

Глава 25.

За перипетиями с работой упустила события личной жизни зимы 1979 года. Так что немного возвращусь назад.

Чем запомнился Новый 1979 год? Вернее сам Новогодний праздник. Встречали его мы вдвоём с Сашей.

Иришка в деревне. Наши уехали в Тушино к Ирининым родителям, прихватив с собой Женю.

Тем дали новую квартиру на Химкинском бульваре и Новый год совпал с новосельем.

Так и получилось, что мы встречали праздник, как холостяки. Правда ненадолго заглянули к нам соседи, Зоя с Женей, поздравить с праздником, чуть -чуть поговорить. У них после смерти Владика, через два года дочка родилась, Катюша, так что Зоя духом воспряла. Нет не то чтобы горе забыла, оно не забывается, но смысл жизни вновь обрела, а это того стоит.

И ещё он запомнился тем, что это был последний год суровой зимы, потом зимы все хлипкие, мокрые и тёплые пойдут, а эта -сорок в Новогоднюю ночь выдала. В новых районах Москвы, там где электроплиты стали ставить, взамен газовых, крупная авария в эту ночь случилась. Без отопления и света они остались. Кое-где неделю аварию устраняли, вот люди помучились. Переживали мы за них.

В то время ещё так широко не оповещалось. О таких происшествиях, задним числом, либо через знакомых попавших в такую ситуацию узнавали, в общем по сарафанному радио. А у нас в квартире лёд на балконной двери висел слоем сантиметров пять, мы как раз осенью асфальт с балкона сбили и плитку положили, да не увидели, что между плитами дыра, с балкона под пол задувает, от этого и лёд на двери образовываться начал. Вот ведь как строили-то.

На Старый- Новый год, мы были приглашены к дяде Юре, тоже на новоселье. Вот написала старый-новый год и смешно стало. Ведь это только нам понятное выражение. Это ж только у нас Новый год отмечают по новому и старому стилю. Любит гулять народ, дай только повод.

Дядька много раз жильё в Москве менял, много адресов у него было, все и не упомнишь. Оно и понятно, министерским работникам легче было, это не простому человеку, годами в очереди стоять. Вот на очередную квартиру, на Парусный проезд мы и были приглашены. Оказалось в двух шагах от Ирининых родителей. Так вот судьба иногда распоряжается, большая Москва, а родня в одних районах оказывается.

Нелишне рассказать, после смерти тёти Ирочки, мы с дядей Юрой виделись редко, пару раз у дедушки и всё, поэтому я очень этому приглашению удивилась.

Вскоре после смерти тёти Ирочки, мать сказала, что он очень сильно эту смерть переживает и стал попивать, я и написала ему письмо.

И ведь не грубое, не наглое, а очень душевное и человечное письмо написала, где и поддержать его попыталась и сказать, что тётя Ирочка была бы рада, если бы он себя не хоронил вместе с ней, а полной жизнью жил, что она его очень любила и хотела бы, чтобы он был счастлив.

А некоторое время спустя, мать после очередной поездки к дяде Юре, я тогда с Иринкой маленькой по гостям не ездила, вернулась и выговорила мне по первое число, что дядя Юра знать меня хабалку не хочет, что я грубо влезла в его личную жизнь, что я сопля взялась его поучать и всё такое прочее.

Не знаю почему, я тогда поверила, что дядя Юра так сказал. И ни разу спросить его не решалась об этом. Выглядел он хмурым и неприступным, я и не лезла с разговорами.

А он между тем вскорости приболел, лечился в ведомственной больнице, рана на ноге, от старого ожога открылась. Вот там у него и случился роман с молоденькой медсестрой, а потом и жениться пришлось, ребёнка она от него ждала.

Это как раз в то время случилось, когда я Женей беременная ходила. Женя мой в сентябре родился, а Миша, сын дяди Юры, а значит брат мой двоюродный, в апреле того же года, на полгода старше Жени выходит всего.

Вот сейчас они нас и пригласили. Капу, жену его я уже у дедушки видела и Мишу тоже, но мельком, познакомиться толком не пришлось. Они приезжали на день, два не более и Капа всё время с Мишей, как с писаной торбой носилась, дышала на него и все необходимые ребёнку предметы, вплоть до горшка с собой возила.