***
Мариза по стойке смирно стояла в кабинете Судьи. Она только что представила ему ежемесячный отчёт об Александре.
Если о Магнусе Валентину было достаточно просто бумажных отчётов, то об Александре он требовал и письменных, и устных докладов. И дело было не в самом парне, а в том, что Судья уже долго и безнадёжно был по уши, как мальчишка, влюблён в Маризу, в эту холодную, недоступно-неприступную Снежную Королеву.
Уже не раз и не два в течение её службы у него Валентин предлагал Маризе разделить с ним власть, трон, постель и жизнь. Он был согласен даже жениться на этой фантастической женщине. Но она всегда отвечала, что он может овладеть её телом, но не душой; ибо она любила, любит и будет любить другого. Все эти годы в её для других ледяном сердце царил тот погибший при ликвидации аварии серв, отец Александра, Роберт.
Она видела его только дважды и издали. Первый раз, когда его буквально отрывали от его беременной женщины. А второй - уже мёртвого.
Судья знал об этой её преступной страсти и мог бы приговорить Маризу к казни, но преклонялся перед такой силой любви к уже мёртвому сопернику и хранил тайну женщины. Он сделал Маризу своей главной советчицей, ибо по сравнению со всеми другими помощниками, она была не только божественно красива, но и необыкновенно умна. Она разбиралась и в политике, и в экономике, и в социологии, и даже в психологии.
Иногда по вечерам, когда ему надоедали многочисленные одалиски из доминусов и сервов (причём все женщины отбирались так, чтобы внешностью и телосложением напоминать Маризу), он приглашал свою советчицу на ужин со свечами, с тихой музыкой, с прекрасным вином. Она приходила, всегда строго одетая, выслушивала его очень внимательно, высказывала дельные советы и предложения, немного пробовала еду и вино и уходила, оставив после себя горький шлейф каких-то духов.
А он влетал в спальню и до утра мучил очередную куклу, закрыв глаза и представляя, что в его объятиях стонет от страсти Мариза.
Так продолжалось уже 18 лет.
***
А Мариза после общения с Судьёй всегда спешила по извилистым коридорам в комнату Ходжа, который ждал её и очень переживал за жизнь этой необыкновенной женщины, так как любил её с самой первой встречи при передаче им под опеку Александра.
Мариза врывалась в его комнату, на ходу срывая с себя и с мужчины одежду и шепча без остановки: “Возьми меня. Помоги мне забыть похотливые и жестокие глаза Судьи. Согрей меня в своих объятиях.”
В такие минуты женщина буквально сама овладевала Ходжем, но он не возражал. Мужчина понимал, что Мариза его не любит, просто уважает и симпатизирует, и, что, во время их занятий любовью она представляет на его месте того серва, Роберта.
Но, во-первых, его соперник был мёртв, а во-вторых, если только так он мог быть рядом с этой величайшей из женщин, то Ходж был согласен на всё. Тем более, что после первого страстного акта Мариза понемногу успокаивалась и позволяла уже просто ласкать и нежить себя так, как хотел он.
Она разрешала Ходжу каждую ночь после того, как Александр засыпал, приходить к ней в комнату и оставаться до раннего утра. Ходж смотрел на мир и на их подопечного её глазами, он готов был положить к ногам любимой весь мир; он даже готов был изменить его в лучшую сторону, чтобы спокойно и без оглядки жить в нём с любимыми женой и сыном.
Мариза любила и буквально боготворила мальчика, как родного, потому что тот был сыном дорогого ей человека. Она с удовольствием позволила записать его под своей фамилией и взяла с Ходжа слово, что тот поможет ей защитить Алека от всего мира и от Судьи в частности, так как была одна информация, о которой они не хотели докладывать Валентину.
Алек был чрезвычайно вынослив и силён, практически никогда не уставал, в течении 24 часов. И он был необыкновенно удачлив: если стрелял из лука, то выбивал 100 из 100, если боролся в спарринге с Ходжем, то всегда одерживал победу. Если изучал какой-то предмет, то достигал просто фантастических результатов.
Если бы Судья узнал об этом, то парня просто вышвырнули бы в окно из зала суда, как многих других, могущих в будущем стать одной большой головной болью для существования данного давно прогнившего общества.
_____
*Фёдор Сологуб «Белый мой цветок, таинственно-прекрасный»
========== Чёрно-белое. Встречи (часть вторая) ==========
Борьба Добра и Зла. Души и Тела.
Закат — восход. Чет — Нечет. Правда с ложью.
Цвет Черный и его антоним Белый, —
По сути, скажем, противоположны.
Как много мир загадок предоставил…
Остановлюсь на Черно-Белой теме:
Все краски жизни в радугу попали,
Лишь двум цветам нет места в той системе…
Ах, тайна мира, знания пробелы,
Окрас ствола берез — красавиц леса,
Мы Ангелов рисуем в цвете Белом,
А в Черный красим Черта, то бишь Беса…
POV Магнус
Я сижу в белом рабочем костюме (хлопчатобумажные свободные брюки и рубашка навыпуск, расстёгнутая до половины, с коротким рукавом, носки и кеды) в низком кресле, положив ноги на край журнального столика в главной библиотеке дворца Судьи. Я сижу, смотрю то по сторонам, то в потолок и ничего не делаю. Сюда в любой момент может войти какой-нибудь проверяющий и попадёт и мне, и моим наставникам, из-за которых собственно я и пришёл сюда так рано.
Я давно уже знаю об их тайной связи и всегда стараюсь исчезнуть надолго с их глаз, чтобы дать им возможность заняться любовью.
Когда мне было шестнадцать лет, я случайно стал свидетелем этого прекрасного действа (Рагнор тогда неплотно закрыл дверь в спальню Катарины, а женщина как-то особенно громко в тот раз стонала). Я восхищённо замер на несколько минут, а потом помчался в свою комнату, скинул одежду и, стоя под душем, ласкал себя до изнеможения.
А на следующий день Рагнор принёс мне биоробота-симулятор для удовлетворения физиологических потребностей (так наставник объяснил мне). К тому времени я уже перечитал все известные древние трактаты о любви и стал асом в любовных способах и позах. Я занёс все эти знания в робота и с того вечера оттачивал свою технику на нём, позволяя иногда и роботу проделывать это всё со мной (причём, я переключал робота то в мужскую, то в женскую ипостаси).
Но мне хотелось настоящей любви, как у наставников; хотя я уже знал, что их отношения, если про них узнают, покарают смертной казнью. Но мне было плевать. Ради любимого человека я бы пошёл на всё!
Наставники мне доверились во всём. Катарина и Рагнор рассказали мне историю короткой жизни и любви моих мамы и папы, и я долго и сильно рыдал, уткнувшись лицом в плечо Катарины. Успокоившись, я поклялся сам себе, что отомщу Валентину за их смерть, даже если для этого мне потребуется взорвать к чертям собачьим всю эту грёбанную жестокую систему.
Мы ведь постоянно обсуждали уклад и болевые точки (которых было неимоверно много) нашего общества. У меня уже к тому времени, когда смог всё правильно понимать и осознавать, открылись странные качества, но наставники никому не говорили об этом, тайно помогая мне их совершенствовать.
Мне даже разрешили напечатать Мяо, и теперь котёнок спокойно спит у меня на коленях, пока я бездельничаю в библиотеке.
«А ведь мне должны были прислать какого-то странного помощника,» — неожиданно подумал я. И именно в этот момент тяжелая дверь библиотеки заскрипела, резко открылась, и вошёл АНГЕЛ (правда, падший, так как был в отличие от меня одет во всё чёрное).
