- Ты своими глазами увидела наш мир. Как ты его находишь?

- Я ещё мало видела, Блейк.

- Но какое-то мнение у тебя сложилось?

- Зачем вы со мной играете, Блейк? Вы ведь все равно мне не верите.

- Скажи мне, прошу тебя.

- Что мне вам сказать, Блейк? В вашем языке нет таких слов. Зло, грех, скверна - все это бессмысленные понятия. Все не так, Блейк. Как мне это вам объяснить? Вашим людям нравится причинять другим боль, а это противоестественно. Вывернуто наизнанку. Но почему? Почему весь ваш мир вывернут наизнанку?

- Не знаю, Хелен. Я только знаю, что люблю тебя...

- Нет!

Улыбки как ни бывало, а лицо её вмиг стало скучным и невыразительным.

- Не говорите этого больше, Блейк. А теперь - уходите!

Когда Хелен Пиласки говорила таким тоном, спорить с ней было бесполезно. Я встал и зашагал к выходу, но перед самой дверью обернулся. Хелен сидела в прежней позе с застывшим, ничего не выражающим лицом. Как у греческой статуи.

* * *

Судья Салливан терпеливо выслушал мои доводы и - отказал. За ужином я не прикоснулся к тарелке. Вечер выдался прохладный и я почти час бродил по городу. Потом завернул в казино, где мне неожиданно улыбнулась удача - я выиграл в кости девять раз подряд. Знатоки утверждают, что с людьми, безразличными к деньгам, к выигрышам и проигрышам, такое изредка случается. Если бы я ставил по крупному, то заработал бы целое состояние. Однако я довольствовался скромными ставками, и вышел из казино всего на триста десять долларов богаче. Вернувшись в отель, я зашел в бар, чтобы избавиться от части выигрыша. Свински, мерзко напившись, я ухитрился добраться до номера, не сломав по дороге шею, рухнул на кровать одетый, и тут же отрубился.

* * *

Проснувшись с гудящей головой, я принял холодный душ, облачился в чистую рубашку, спустился в вестибюль, вышел на улицу и зашагал к месту казни, назначенной на семь утра.

Эшафот был установлен на тюремном дворе, обнесенном высокой стеной. Во двор не выходило ни единое окно, так что заключенные были лишены возможности полюбоваться на казнь. Ночью прошел дождь и воздух был необычайно свеж и ароматен. Фотографов и журналистов к экзекуции не допускали, а число зрителей было ограничено палачом, начальником тюрьмы, его заместителем, двумя охранниками, двумя санитарами, католическим священником, тюремным врачом и мною - десятью мужчинами, на глазах которых должны были лишить жизни женщину. Улыбок на лицах не было. Начальник тюрьмы шепотом переговаривался с врачом. Его заместитель изучал какие-то бумаги, а санитары с мрачными физиономиями топтались на цементном полу. Священник приблизился ко мне и представился. Звали его отец Бриджмен. Я вяло пожал протянутую руку.

- Она ведь католичка, мистер Эддиман?

- Должно быть.

- Но не слишком набожная?

- Не уверен.

- Она отказалась от моих услуг.

- Ну и что?

- Может быть, вы её уговорите? По крайней мере, её захоронят в освященной земле.

- А она этого хочет?

Священник потряс головой.

- Когда я это предложил, она только засмеялась.

- Пусть сама решает.

К нам приблизился начальник тюрьмы.

- Я понимаю, как вам трудно, мистер Эддиман, - сказал он. - Вы были с ней очень близки. Поэтому, если хотите уйти, мы не станем возражать.

- Я останусь.

- Может быть, мне все-таки попытаться уговорить ее? - спросил отец Бриджмен.

- Позвольте ей умереть спокойно.

Охранники вывели Хелен во двор - один шел впереди, второй сзади.

- Я хочу, чтобы она умерла с миром, - не унимался священник.

- Оставьте меня в покое, - отмахнулся я.

Хелен заметила меня и улыбнулась - прекрасная даже перед смертью.

- Блейк! - негромко окликнула она.

Руки ей ещё не связали и Хелен протянула их ко мне. Священник раскрыл молитвенник и принялся читать.

Я приблизился к Хелен.

- Милый мой Блейк. - Она обратилась к начальнику тюрьмы: - Он - мой самый близкий друг. Могу я поцеловать его на прощанье?

Начальник кивнул. И он и все остальные отвернулись, делая вид, что чем-то заняты. Впервые за все время я обнял Хелен, прижав её к себе обеими руками, и поцеловал, чувствуя, как её пальцы утирают слезы с моих щек.

- Не надо, Блейк. Сейчас все это кончится. - Она снова обратилась к начальнику тюрьмы: - Пожалуйста, давайте закончим побыстрее. Так будет лучше для всех.

- Вам позволено последнее слово.

- Нет, - покачала головой Хелен. - Мне нечего говорить. Но я не хочу, чтобы мне закрывали голову этим черным мешком.

- Это ваше право, - согласился начальник.

Ей связали руки за спиной и палач провел её по деревянным ступенькам на эшафот. По бокам встали охранники, хотя их присутствие вовсе не требовалось. Палач набросил на шею Хелен веревочную петлю; золотистые волосы рассыпались по плечам. Хелен стояла над нами с гордо вскинутой головой и развевающимися на ветру волосами - прекрасная и безучастная. В следующее мгновение под её ногами разверзся люк...

Несколько минут спустя палач перерезал веревку, а охранники подхватили её тело. Врач осмотрел его и торжественно провозгласил, что Хелен мертва.

* * *

Сидя в машине вместе с Клэр и ребятишками, я ехал по главной улице Сан-Вердо по направлению к Фремонт-сквер, мечтая лишь об одном - никогда сюда не возвращаться. Было десять утра и старые ведьмы уже облепили игральные автоматы, дергая сухонькими морщинистыми лапками за рычаги и без конца скармливая монетки в ненасытные пасти. Всякий раз, когда им удавалось выстроить в одну линию три сливы, три персика или три колокольчика, автоматы изрыгали из своего чрева поток серебра, а воздух оглашался заливистым старушечьим смехом.

Притормозив напротив скопища игральных автоматов, я выбрался наружу.

- Зачем ты здесь остановился? - спросила Клэр, но я не ответил.

Прошагав к автомату, я замер на месте.

- Есть! - взвизгнул тонкий надтреснутый голос.

Из автомата дождем посыпались полудолларовые монеты, а облепившие автомат старушенции поспешно опустились на четвереньки, подбирая с тротуара серебряные кругляши.

И вдруг я услышал её голос:

- Блейк!

Прозвучал ли он вслух, раздался ли в моей голове или исторгнулся из глубин моей памяти - я так никогда и не узнал. Я стоял и смотрел, а на меня взирали радостные морщинистые лица с жадно горящими глазами и оскаленными ртами.

Я вернулся к машине.

* * *

Мы уже выехали из Сан-Вердо и мчались по раскаленной пустыне, когда Клэр сказала:

- Больше ведь такое с нами никогда не случится - да, Блейк?

- Никогда, - ответил я.