- Это не важно... тебе было одиноко, тебе просто необходимо было чувствовать поддержку, видеть чью-то улыбку, в конце концов, просто с кем-нибудь разговаривать.

Гость встал из-за стола и подошёл к разрисованному морозными узорами окну.

- Посмотри, что вытворяет мороз с вашими окнами.... Он превращает их в невероятные узоры, которые просто завораживают, а ведь делает он это без вашего разрешения. Вы пытаетесь смотреть сквозь стекло, а не видите ничего кроме этих узоров, но ведь это не означает, что там, на другой стороне, ничего нет. Вас, в эти мгновения интересует уже совершенно другое: как природа сотворила такое всего за несколько часов. Вы восхищаетесь и искренне радуетесь очередному причудливому фракталу, забывая об истинном своём намерении, заглянуть "за". То же самое с тобой сделала и твоё воображение... оно защищало тебя от того, что тебе не нужно видеть!

- А как же клиенты?... люди, которые приезжали вместе с ней?

Пе'трович обескураженно посмотрел на своего гостя.

- Клиенты были, - коротко ответил профессор, - но они приезжали к тебе сами. Нет, конечно в этом была и моя заслуга, но это не важно. Я просто помогал им делать выбор и не более того.

- Да, как же это так? Да, что же ты такое говоришь? - бормотал Пе'трович, находясь в полном оцепенении. - Ты же сам её видел, ты говорил с ней.

- Влади'слав, никто кроме тебя её не видел. Понимаешь, никто! Она родилась в твоей голове, а теперь, в ней же и умерла...

- Не говори так!

Влади'слав, в бешенстве, вскочил с места и принялся ходить из стороны в сторону.

- Она жива, она существует, - бормотал он на ходу, - иначе, как ты объяснишь мне всё это?

Он повернулся к профессору и, широко расставив руки, указал на всё, что окружало их в тот момент: мебель, дом, вообще, лес в целом.

- Влади'слав, это твой дом, - спокойно ответил Антон Дмитриевич, - ты купил его на, заработанные тобой деньги. Здесь раньше было, что-то на подобие, охотничьей сторожки. Ты нанял людей, которые в течение восьми месяцев здесь всё ломали, пристраивали, пилили, сверлили, заколачивали гвозди и делали многое, многое другое...

- Я не помню! - схватившись за голову, закричал Пе'трович. - Почему, я этого не помню?

Слёзы выступили у него на глазах... задыхаясь от волнения он копался в лабиринтах своей памяти, в надежде найти там, хоть какое-то подтверждение слов профессора. Но там ничего не было.

- Почему, я этого не помню? - повторил он ещё раз и, буквально, рухнул обратно в кресло.

- Потому что, тебе это было не важно... твоя фантазия выдавала тебе желаемое за действительное. Ты не хотел видеть того, что происходило вокруг, на самом деле. Ты жил в мечте! В собственной иллюзии. В фантазии, где бы ты любил и был счастлив. Ведь, когда человек любит - он счастлив, просто не всегда это понимает. А у тебя ничего не было, вот ты всё это и придумал себе, но, надо сказать, что именно это и спасло тебя. Ты работал, а, значит, развивался. Ты не сидел, сложа руки, в ожидании чуда. Ты сам творил эти чудеса. Ты научился разбираться в людях, ты стал понимать их желания...

- Какая злая шутка! - глядя в одну точку, прошептал Влади'слав. - Я перестал понимать, что реально, а чего никогда не существовало. Всё одинаково: сон, реальность... Господи, - застонал он.

- Ты ещё возьми и перекрестись - это тебе точно поможет, - небрежно бросил профессор. - Всем же помогает и тебе поможет... а ещё, в церковь сходи, - добавил он, едва заметно, улыбнувшись, но, казалось Пе'трович его уже не слышит. Он сидел на кресле, закрыв глаза, внимательно разглядывая, проплывающие перед ним образы. Одна картинка сменяла другую так быстро, что он не успевал проанализировать, было ли это на самом деле, или же, это всё снова игра воображения? Сквозь туманную пелену ему виделся образ Анжелики, женщины, с которой он проводил лучшие минуты своей жизни. Да, несомненно, она существовала, но не было ни одного человека, который смог бы подтвердить это.

- Я уверен, что она однажды вернётся, - прервав размышления Влади'слава, проговорил Антон Дмитриевич. - Но для того, чтобы это произошло тебе необходимо сейчас начать всё заново.

- Что начать?

Пе'трович, в недоумении посмотрел на своего собеседника, который спустя столько лет с момента их первой встречи, ни сколько не изменился.

- Карьеру учёного, - спокойно ответил тот. - По хорошему счёту, от тебя не так уж много и надо... появиться перед публикой и поставить всех перед фактом.

- Всего-то! - пробормотал Пе'трович. - А, если они снова попытаются упрятать меня в психушку? Я ведь, всё-таки, сбежал оттуда...

- На этот раз мы будем умнее и не предоставим им такой возможности. Вот только, у нас не так много времени.

- У тебя есть план?

- Да, Влади'слав! У нас есть план!

Профессор вернулся за стол и в мельчайших подробностях посвятил Влади'слава в свои мысли в отношении него. Пе'трович внимательно слушал, но в его голове сейчас варилась такая каша, что собрать всё воедино никак не получалось, хотя, в целом, план, придуманный Антоном Дмитриевичем, его вполне устраивал. А заключался он в следующем. Тени должны были ослабить здоровье одного очень влиятельного в научных кругах человека. Не просто ослабить, а сделать его, неизлечимо-больным, для современной медицины, разумеется. Кто будет этим человеком, профессор не сказал, да и Влади'слава это совершенно не интересовало. Его задачей было, вылечить этого человека, то есть, фактически, делать то, чем он занимался последние несколько лет. С разницей лишь в том, что это нужно было сделать публично. А лучшего способа, как исчезнуть вместе с больным, на некоторое время, не было. Просто для отвода глаз... исчезнуть, а через год вернуть неизлечимо-больного - живым и здоровым.

Утром следующего дня, двадцать восьмого февраля две тысяча первого года, в среду, Влади'слав Пе'трович вышел из своего дома, прихватив с собой лишь рюкзак с едой. Путь до оживлённой магистрали был не близкий - об этом он узнал от профессора, который попытался нарисовать ему в голове подробную карту местности. На самом деле, двадцать два километра, это не такое и большое расстояние, но, не забывайте, была зима. А, если быть точнее, последний день зимы, но, не смотря на это, снег и не думал таять. Он лежал повсюду одним большим белым покрывалом и лишь, изредка, встречающиеся следы диких зверей, напоминали о том, что в мире, помимо Влади'слава Пе'тровича, ещё кто-то существует. Девственный рыхлый снег, глубиной по колено, был главным препятствием между человеком и цивилизацией, но Влади'слав был полон решимости, а главное сил. Весь путь он всё время о чём-то размышлял. Ему просто необходимо было занять себя чем-то. Нет, он не мечтал о будущем, о Нобелевской премии, о славе. Он думал совершенно о противоположной стороне будущего - он думал о прошлом. Он рассуждал о своей жизни, он вспоминал каждую минуту, безвозвратно-ушедшую в историю. Он думал о времени, об этом страшном оружие, уничтожающем всё на своём пути. Не о том времени, которое мы с вами наблюдаем в своих часах, а о том, которое идёт независимо ни от чего. О времени, которое разрушает города, о времени, которое улитку превращает в жемчужину, а уголь в золото. Ему нет счёта... у этого времени никогда не было начала и никогда не будет конца. Даже, если всё перестанет существовать и все миры заполнит пустота, время будет идти дальше, чтобы однажды заполнить эту пустоту. Оно не вмешивается ни в какие другие процессы, протекающие во всех вместе взятых Вселенных... оно превращает хаос в упорядоченную систему, где всё находится на своих местах. Многие учёные потом будут ломать головы над тем, как такое могло произойти? Но ответ прост - по-другому просто не может быть! Если что-то находится не на своём месте, то время обязательно исправит эту случайную ошибку. И сколько пройдёт лет в нашем исчислении - не важно?! Важно то, что это, так или иначе, произойдёт. И никогда не изменить того, что просто изменить нельзя...