«Ах, ты, ублюдок!» – в бешенстве думал Павел, меряя шагами небольшую комнату, служившую ему кабинетом. – «Как же ты догадался?! Если бы я не велел Николаю следить за тобой, так и ждал бы, как полный кретин, когда ты привезешь этого Плясова ко мне тепленьким! Хитро, ничего не скажешь! Но не вышло, мне, видать, сам черт ворожит! Полчаса назад позвонили люди, следившие за машиной твоего ненаглядного Стаса – ведь это он был вместе Егором, не так ли? Они проследовали за ними до небольшой деревеньки Боняково в Тульской области, а там обнаружились еще двое твоих якобы исчезнувших сотрудников – эта припадочная Яна и второй…не помню, как его… со стальными глазами. Мои люди сейчас ждут от меня инструкций, я в любое время могу отдать приказ спалить этот дом к чертовой матери! Если бы мне не был нужен живым Егор, я бы так и сделал, и смотрел бы потом, как ты роняешь скупые слезы на их могилы. Но Плясов мне нужен живьем…».

Павел остановился и сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Провел ладонями по лицу, словно стирая с него лишние эмоции. На этот раз судьба дала ему отличный шанс, и упустить его было бы немыслимым расточительством. Хватит психовать, надо думать.

Он подошел к окну, вглядываясь в приникшую к стеклу черноту. Сегодня у него целый день трещала голова – сказывалось резкое потепление, он всегда был метеозависимым.

На улице шел противный мелкий дождик. Изморось оседала на стекле, собиралась в капли и быстрыми струйками стекала вниз, на подоконник, монотонно стуча по жестяному полотну. Размеренность этого звука раздражала, мешала сосредоточиться. Поморщившись, Павел прижался лбом к холодному окну. Сейчас он уже не знал, правильно ли поступил несколько недель назад, поддавшись эмоциям и втянув Виктора в историю с «Радамантом».

Он задумался, припоминая подробности. Был поздний вечер, они сидели дома у Павла, отмечали его день рождения. Выпито было не мало, почти все гости разъехались по домами, оставался один только Виктор. Помогая убирать посуду, уже битый час он взахлеб рассказывал о том, какие удивительные ребята у него работают. И умные-де, и талантливые, и вообще самые-самые лучшие! Он так их расхваливал, что Павел, которому давно осточертел этот панегирик, криво улыбнувшись, попытался пошутить:

- Ты так говоришь о них, как будто они твои дети.

- А они и есть мои дети, – ответил Виктор, серьезно взглянув другу в глаза. – Любой из них дорог мне, как… как был бы дорог собственный ребенок.

Несмотря на опьянение, фраза отпечаталась в мозгу Павла, словно выжженная каленым железом. Через неделю тщательных раздумий, он пригласил Виктора в бар, чтобы рассказать про пожары.

«Твои люди помогут мне найти Плясова, – думал он тогда. – А если он попутно решит сделать из них хорошо прожаренный ростбиф, что ж… тебе ведь не привыкать терять детей, не так ли? А пока я буду их использовать. Так, как мне это надо».

А случай подвернулся очень быстро.

Что в компании действует крот, Павел понял уже давно. Слишком уж подозрительным выглядело то, что пожары произошли именно на тех складах, где хранились документы по «Радаманту» и образцы препарата. Человеку в бегах добыть такую информацию без посторонней помощи изнутри компании было бы не под силу. А после пожара в лаборатории подозрения переросли в уверенность. Только свой человек, имеющий карту доступа, мог проникнуть в закрытое на ночь помещение.

Под подозрение попадало сразу несколько сотрудников, но проверять их, чтобы понять, кто именно помогал Егору, можно было до морковкина заговенья. А время поджимало. Тут-то Павлу и пришла в голову мысль пустить слух о том, что на записи, оставшейся после пожара, засветился поджигатель. Расчет был прост – Павел надеялся, что тот, испугавшись, вместе с Плясовым попытается найти и уничтожить запись. Тут-то его и возьмут.

Очень скоро стало ясно, что рыбка клюнула на приманку: достаточно было во время беседы с Яной и Потапычем оставить приоткрытой дверь и демонстративно передать им диск, как уже вечером его люди, пущенные следить за сотрудниками Гудвинова, докладывали, что на обоих было совершено нападение. Но тут Волина ждало разочарование. Несмотря на то, что нападавшие явно искали запись, Плясов на месте действия не появился, и, по словам наружки, вряд ли уже появится – нанятые им отморозки очевидно перестарались. И если девушке повезло, то мужчина находился в больнице с ножевым ранением брюшной полости.

Клюнувшая было рыбка, сорвалась. От Павла требовали новый план и чем скорее, тем лучше. Люди Гудвина, неожиданно рьяно взявшиеся за это дело, слишком близко подобрались к тому, чего знать им совершенно не следовало.

На новую идею его, как ни странно натолкнул Сергей – вот он и вспомнил его имя! – при Павле рассказавший Гудвину о том, что он вытащил из машины Яны жучок. Это могло означать только одно: Плясов собирался еще раз выйти на контакт с девчонкой, надо лишь дать ему веский повод. Немного поразмыслив, Павел пришел к любопытному выводу: ведь где один жучок, там и два, не так ли? Обследовав весь офис, его люди нашли еще одно «насекомое» в кабинете у Ланской. Бинго! Оставалось лишь попросить начальницу разыграть небольшой спектакль и оповестить владельца жучка о том, что Яну готовятся «пригласить» в «Тристар» для объяснений.

Все остальное было делом техники – люди Павла, круглосуточно дежурившие у дома девчонки, сообщили, как только рядом появился Егор, и уже через час там была группа захвата. Никто не ожидал неудачи. Павел был уверен, что сотрудники Виктора с радостью сдадут опасного поджигателя. А не сдадут – у его людей был приказ стрелять на поражение. Но все пошло наперекосяк. Эти идиоты неожиданно заартачились, Егор не растерялся и в итоге Павел получил два обгоревших трупа и дырку от бублика вместо Плясова.

Начальство оценило масштаб провала. Павлу ясно дали понять, что терпеть подобное безобразие больше не станут. Если в ближайшие пару дней тот не сподобится наконец-то отыскать этого неуловимого Егора, то перечисленные на его счет суммы могут неожиданно оказаться заблокированными, а сам он окажется в таком дерьме, что судьба Плясова будет казаться ему недостижимой мечтой. Как человек, неоднократно стоявший по другую сторону подобных «поручений», Павел понимал – угроза более чем реальна.

«Ничего, – думал он, барабаня пальцами по подоконнику. – Теперь все карты у меня. Больше обдурить меня никому не удастся».

Встряхнувшись, он отлепился от окна, взял мобильный и набрал номер.

- Николай? Да, это я. Твои сейчас в Боняково? Отлично. Свяжись с ними, передай, чтобы оставили кого-нибудь следить за домом, а остальные пусть переночуют поблизости. Завтра подтяни туда еще людей, будем брать Плясова. И скажи им, пусть не светятся, там сплошные медиумы, черт бы их драл!

Павел сбросил вызов, убрал телефон, поднял глаза и неожиданно насторожился: из кабинета Виктории Ланской сочилась едва заметная полоска света.

У Дениса сдавало терпение. «Ну сколько можно сидеть на работе? Ночует он тут, что ли?!» – думал он, глядя на даже и не собиравшегося домой Волина. Его собственное присутствие в офисе уже выглядело подозрительным – коллеги давно разошлись по домам, Денис сидел один, гадая, что скажет, если начбезу придет в голову спросить его о причине столь поздней задержки.

Приоткрытая дверь кабинета Ланской манила своей кажущейся доступностью. В сотый раз глянув в ту сторону, Денис неожиданно выпрямился. А что, если быстро пройти туда и, не включая света, запустить компьютер, вставить флешку и потихоньку выйти? А через полчаса зайти снова и вытащить ее? С каждой минутой идея казалось все привлекательней. Волин, казалось, был целиком и полностью поглощен телефонным разговором и стоял лицом к окну. Если действовать, то прямо сейчас, дальше тянуть было опасно. Решившись, Денис быстро преодолел разделявший его с кабинетом десяток метров, осторожно приоткрыл дверь и тенью прошмыгнул внутрь.

Сердце колотилось как бешенное и чтобы унять его, пришлось несколько секунд постоять, прислонившись к стене. Чернота окутывала, точно саваном. О том, чтобы зажечь свет, нельзя было и думать, но постепенно глаза привыкли к темноте. Денис осторожно двинулся вперед. Стол начальницы стоял у окна, на нем громоздились многочисленные папки, лотки с бумагами. Небрежно брошенные валялись диски, ручки, бумажки для заметок. Среди этого первозданного хаоса стоял огромный жидкокристаллический монитор, провода от которого вели вниз, под стол, к системному блоку. Опасливо выглянув за дверь, и убедившись, что Волин все еще стоит к нему спиной, Денис нырнул под стол и нажал кнопку включения. Компьютер пискнул, и парень подпрыгнул от неожиданности, едва не протаранив головой столешницу. Осторожно высунулся из-под стола – нет, Волин все также смотрел в окно.