Моя квартира стала напоминать поле боя. И тут, и там валялись собачьи игрушки, менявшиеся с пугающей регулярностью – мощным челюстям Рея могла позавидовать и акула. Диван, раньше целиком и полностью принадлежавший мне, теперь периодически радовал клочьями шерсти, аппетитно торчавшими из самых неожиданных мест. На кухне было не повернуться из-за огромного пакета с сухим кормом. Каждый раз, глядя на то, сколько этот пес ест, я поражалась, почему он до сих пор не треснет. Хотя, надо отметить, в нем не было ни грамма лишнего жира – под гладкой блестящей шкурой перекатывались отменные мускулы.

- Эта скотина меня объела! – жаловалась я Стасу, но тот лишь хохотал в ответ, уверяя, что собака у Сергея воспитанная и всякую фигню есть не станет. Если под словом «фигня» подразумевались котлеты и колбаса, моментально исчезавшие с моей руки, слизанные огромным языком, что тогда говорить о моем рационе?!

Но самым ценным блюдом, перепадавшим Рею, были, безусловно, сосиски. Не знаю, почему он их так любил, но, достав на следующее утро после появления собаки в моем доме, из холодильника связку сосисок и положив их на стол, я была, мягко говоря, удивлена, когда, отвернувшись буквально на одну минуту, увидела, как со стола тихо исчезает последняя штука. Взвизгнув «ах ты, паршивец!» я кинулась к псу, но тот сделал судорожное движение горлом и достать съеденное уже можно было только выпотрошив собаку. Когда я рассказала про это Сергею, тот лишь покачал головой и заметил, что до того, как пес поселился у меня, с его воспитанием было все в порядке, и, наверное, это я плохо действую на Рея. Нет, вы это видели?! Я немедленно предложила прекратить мое тлетворное влияние на бедного пса и вернуть его в лоно крепкой мужской дружбы, но мой призыв не был услышан.

Справедливости ради, надо сказать, что польза от Рея все же была. Один его вид внушал трепет и уважение любому, кто видел его шестидесятикилограммовую тушу. Однажды, забыв о наставлениях Сергея никому не открывать дверь, я столкнулась на лестничной клетке с пьяненьким мужичонкой, настойчиво предлагавшим купить у него мешок картошки. Предмет торговли, грязный и неаппетитно пахнущий, стоял рядом, не добавляя желания продолжить беседу. Но мужичок настаивал, и я уже начала всерьез беспокоиться, как мне от него отвязаться, как тот, неожиданно пробормотав «извините», резво развернулся, подхватил свое добро и метнулся в сторону лифта. Удивленная таким поспешным бегством, я повернулась и увидела позади себя Рея. Пес стоял, подобравшись, готовый в любую минуту ринуться в атаку. Верхняя губа поднялась в беззвучном рыке, обнажив мощные белоснежные клыки. Да, увидь я такое, тоже бы сбежала. После этого случая я стала относиться к псу с большим уважением.

Однако ж все это не только не решало, но еще больше усложняло проблему свободы передвижений. Не пойти на Катькин день рождения, я не могла. Она была, пожалуй, самой близкой моей приятельницей, не дотягивающей до роли подруги исключительно по вине моего нежелания близко сходиться с людьми. Мы знали друг друга с первого класса, и пропустить ее праздник – значило глубоко ее обидеть. А как пойти с Сергеем, мрачно дышащим мне в затылок, я представляла с трудом. Чрезмерно буйная фантазия рисовала картины того, как он выхватывает пистолет и начинает палить направо и налево при звуке вылетевшей пробки от шампанского. В итоге, придя к мысли, что ничего путного я сама не придумаю, пришлось обратиться к киноклассике. Припомнив фильм «Телохранитель», я поставила несколько обалдевшего от такого поворота событий Сергея перед выбором: либо он отпускает меня на день рожденья одну, либо идет со мной, но даже и не заикается о том, что вынужден меня охранять.

- И в качестве кого, стесняюсь спросить, я тогда туда пойду? – поинтересовался он. Дело было в пятницу, он как раз вез меня домой после работы и, видимо, надеялся, что хотя бы в выходные я посижу дома, а он сможет отдохнуть от моей скромной персоны и вдоволь нагуляться со своим живоглотом.

- В качестве бой-френда, – не моргнув глазом, ответила я. – Ну, посуди сам: никто из моих друзей не знает толком, где я работаю. Не буду же я всем рассказывать страшные истории про бабочек, пожары и про то, как меня чуть не прирезали у входа в собственную квартиру. Получается, что и твое появление там я не могу никак объяснить. Единственное основание, на котором мы можем заявиться туда вместе и не шокировать общественность – в качестве парочки. Ты не бойся, я к тебе грязно приставать не буду. Посидишь, покушаешь на халяву салатиков, я в это время пообщаюсь с именинницей, а через пару часиков мы уйдем. Ну, пойми ты меня тоже, не могу я пропустить этот чертов день рождения! Катька – единственная из моих друзей, кто еще моих родителей помнит!

Закусив губу, я осеклась. До сих пор о своей семье я ему ничего не говорила, а он не спрашивал. Вот сейчас задаст вопрос, а я буду, как дура, мычать что-то неопределенное, потому что даже по прошествии стольких лет не могла без боли вспоминать ни об их смерти, ни о том, что за этим последовало.

Однако Сергей, как ни странно, промолчал.

- Ну что? Ты согласен? – робко спросила я, так и не дождавшись ответа.

- Что, что… Что с тобой, убогой, делать? – мученически вздохнул тот. – Только, Яна, я тебя предупреждаю… Лицедействовать я не люблю и актер из меня никакой. Также я не люблю присутствовать на праздниках абсолютно чужих мне людей. Я иду у тебя на поводу только потому, что боюсь, как бы ты не потопала туда одна, откажись я тебя сопровождать. А караулить целый день в кустах у твоего подъезда, у меня нет совершенно никакого желания. Придем, поздравим, посидим часа два для приличия и уйдем. Если тебя это не устраивает, ничем больше помочь не могу. Закрою дома к чертовой бабушке и выкину ключи.

- Нет, нет, меня все устраивает, – быстро проговорила я, боясь, как бы он не передумал. – Ты только мне чуть-чуть подыграй, и все. Долго я тебя мучить не буду.

В воскресенье я начала собираться задолго до назначенного срока. Странное волнение не давало усидеть на месте, вынуждая заниматься какими-то делами – любыми, лишь бы хоть немного отвлечься. Причина беспокойства была вполне очевидна: я впервые шла на праздник не одна, а при «официальном кавалере», которого никто не знал. И хоть кавалер этот был липовым, все равно мне было сильно не по себе. Водя утюгом по платью упорно не желавшему отглаживаться, я успела тысячу раз пожалеть, что вообще затеяла этот балаган. В самом деле, ну какая из нас пара, кто в это поверит? Я представила рядом с собой Сергея с его ледяным, оценивающим взглядом, которым он обводил каждого приближавшегося ко мне ближе, чем на десять метров, то, как он стреляет глазами по секторам, ища возможную опасность, его зацикленность на своей работе, и мне стало совсем грустно. Добром это не кончится.

Как в воду глядела.

Неприятности начались еще до выхода из дома. В назначенный час в дверь позвонил Сергей, представший передо мной во вполне приличного вида костюме и даже с букетом цветов.

- Это имениннице, – отвел он мои руки, автоматически готовые принять цветы.

Покраснев, я мысленно чертыхнулась. Надо ж было так облажаться.

- Проходи, я сейчас буду готова. – Я подхватила отглаженное платье и ушла в комнату, чтобы переодеться и, накраситься. Сергей в это время отбивался от Рея, в восторге прыгавшего на него всеми четырьмя лапами и пытавшегося лизнуть в нос.

Вскоре из прихожей послышался грохот, которому я не придала значения, и, как выяснилось, совершенно напрасно. Одевшись и выйдя из комнаты, я оцепенела. Оба этих паршивца – и человек, и собака, одинаково склонив головы набок, смотрели на лежавшую на полу яркую коробку, в которую только утром я запаковала подарок. По всей вероятности, во время одного из своих безумных скачков Рей смахнул ее на пол с тумбочки.

Молча, я приблизилась, подняла ее и встряхнула. Так и есть – ответом мне был перезвон многочисленных осколков. Статуэтка из цветного хрусталя, Катькин подарок, приказала долго жить.