Литмир - Электронная Библиотека

За три года, которые прошли с тех пор, я убедила себя в том, что пригодных для Навигации карт, относящихся к интересующей отца эпохе, на свете больше не осталось, что я нахожусь в полной безопасности, а капитан наконец оставил прошлое там, где ему и положено находиться – позади. Но, как выяснилось, я ошибалась.

– Но что? – услышала я вопрос Кашмира и словно очнулась. Я стояла рядом с ним на нью-йоркской улице, закусив губу с такой силой, что во рту у меня появился металлический привкус крови.

– Но отец понятия не имеет, что может случиться со мной. И мне кажется, ему на это наплевать.

– Амира

В глазах и в голосе Кашмира я уловила такую смесь сочувствия и отвращения, что едва смогла это вынести. Поэтому при виде вышедшего из аукционного дома отца я почти обрадовалась. Он направился к нам. Кашмир, ухватив меня за локоть, прошипел мне на ухо:

– Зачем вы ему помогаете?

Отец на ходу размахивал кейсом и широко улыбался. Такое с ним случалось очень редко.

– Как я могу отказать ему, Кашмир? – пробормотала я. – Ведь моя мать умерла из-за меня.

Слэйт подошел к нам. На его щеках его горел румянец. В этот момент я словно увидела его глазами матери, полюбившей его с первого взгляда – что ж, пожалуй, ее можно понять. Слэйт был хорош – как бывают хороши, с точки зрения туристов, руины какого-нибудь древнего города.

– У тебя счастливый вид, – произнесла я.

– Да, Никси, да, я действительно счастлив! Так оно и есть. Я никогда не бываю разочарован, попадая в Нью-Йорк. Люблю этот город!

Слэйт развел руки в стороны, чем привлек к себе внимание некоторых прохожих. Кашмир напряженно смотрел на него.

– Я тоже рада, – сказала я и взглянула на чемоданчик. – Ну что, она там?

– О нет, нет, нет. Ее упакуют в специальный футляр и доставят прямо на корабль. Простите меня, – обратился Слэйт к проходящей мимо женщине. Прежде чем она успела возразить, он взял ее двумя пальцами за запястье, поднял ее руку на уровень своих глаз и тут же отпустил. Бросив на Слэйта негодующий взгляд, прохожая поспешила дальше.

– Благодарю вас! – бросил он ей вслед. – Итак, сейчас четыре часа.

Поставив кейс на тротуар, Слэйт порывисто обнял нас с Кашмиром за плечи.

– Я просто сгораю от нетерпения! – воскликнул он.

Я слегка подвинула кейс ногой.

– Значит, в нем ничего нет? Ты потратил все, что у тебя было?

– Никси, – с ноткой разочарования в голосе отозвался отец и, подхватив кейс, поставил его на крышку стоящего рядом мусорного бака. – Никси, Никси, Никси! Неужели ты думаешь, что я совсем не умею экономить?

Щелкнув застежками, он откинул крышку кейса и продемонстрировал нам с Кашмиром толстые пачки двадцатидолларовых купюр.

– Видите? Твоя мама, Никси, научила меня торговаться!

Видимо, Слэйт в самом деле пребывал в состоянии эйфории, раз упомянул о матери. Глаза его горели лихорадочным огнем. Интересно, надолго ли его хватит?

– Господи, отец, – прошептала я, видя любопытные взгляды прохожих, – хочешь, чтобы тебя ограбили?

– Хочу! – рассмеялся капитан и указал на Кашмира. – Пусть это сделает он.

Выхватив из кейса пачку банкнот, Слэйт движением пальцев превратил ее в веер.

– Вот, смотрите. Видите? Это вам, вам. – Он, не считая, стал пихать двадцатидолларовые бумажки нам в руки. – А что останется, отдайте Би и Ротгуту.

В руках у меня оказалось около пятисот долларов.

– Значит, мы получили временное увольнение на берег?

Слэйт, который в это время пытался снять с себя галстук, удивленно взглянул на меня:

– Увольнение на берег? Зачем?

– Чтобы потратить это, – пояснила я и улыбнулась Кашмиру. – В выходные в городе открывается выставка, посвященная Книге мертвых. А завтра вечером состоится семинар о дохристианских культурах, существовавших на территории Армении…

– О Никси, пожалуйста, только не это. – Капитан наконец стянул с себя галстук и швырнул его в кейс. – Для этого у нас нет времени. Мы выходим в море завтра утром.

– Ладно, могу я хотя бы заглянуть в книжный магазин?

– Мы еще должны принять на борт припасы, которые нам доставят. Но если по дороге в порт ты зайдешь в какую-нибудь букинистическую лавку, я не стану возражать.

Хрустя зажатыми в пальцах банкнотами, я сердито посмотрела на Слэйта. Меня всегда раздражало то, что я не могла располагать своим временем.

– Ладно, забудь, – сказала я и бросила бесполезные купюры к себе в сумку. Газета, которую дал мне Каш, имела для меня гораздо большую ценность, чем они. – Пошли на корабль.

Эйфорический блеск в глазах отца потускнел, но лишь на несколько секунд.

– Хочешь быть в курсе всего происходящего? Вот что значит моя дочь! – Слэйт, крепко обняв меня, приподнял от земли.

– Папа! – недовольно воскликнула я, но тоже обняла его как можно крепче.

Опустив меня на тротуар, капитан несколько секунд пристально смотрел мне в глаза, а затем метнулся к продавцу каштанов, стоявшему неподалеку со своей тележкой. Купив полдюжины бумажных пакетиков с лакомством, Слэйт опрокинул один себе в рот, а другие, энергично жуя, распихал по карманам.

Аукционный дом «Кристис» прислал карту с курьером, который прибыл в порт на автомобиле. Когда вечером к пристани подкатил длинный «Линкольн», Слэйт, несколько часов в нетерпении бродивший по палубе, словно лев по клетке, уже успел успокоиться. Би подписала квитанцию о доставке и вместе с Кашмиром отнесла футляр с картой к капитанской каюте. Слэйт, стоя на палубе, наблюдал за происходящим – двигались только его глаза. Лишь после того, как Би и Кашмир поставили футляр на палубу рядом с дверью, он подошел к каюте, взял футляр, занес его внутрь и закрыл за собой дверь. Когда она захлопнулась, на моем лице против воли появилась болезненная гримаса. Би тихонько откашлялась и приблизилась ко мне. Наклонившись вперед, я оперлась локтями на ограждение, тянувшееся вдоль борта. Мы с Би вместе стали смотреть, как лучи заходящего солнца окрашивают в розовато-оранжевый цвет небоскребы Манхэттена.

– Красивый вид, – сказала Би, вернее, просипела – на ее горле был хорошо виден страшный шрам, петлей опоясывающий шею.

– Да, – кивнула я.

Залитый светом город на берегу действительно прекрасен – как и погружающийся в темноту океан.

– Мне бы хотелось провести здесь больше времени, – призналась я.

– Нам тоже, – откликнулась Би. – Айен нравятся огни города, а мне – бык.

– Какой бык? Медный? На Уолл-стрит?

– Да. Он напоминает мне быка из моей песни, хотя и пасется совсем на другой лужайке. – Я засмеялась, а Би потрогала висевший на ее поясе колокольчик. – Иногда я скучаю по своему стаду.

– А Айен?

Би улыбнулась, и шрамы на ее щеках зашевелились и изогнулись.

– Ей очень не хватает танцев. Она говорит, сегодня в клубе «Красный крюк» где-то в Бруклине будет какая-то вечеринка с домашней музыкой. Что это за музыка такая – домашняя? Она пыталась мне объяснить, но я так и не поняла.

Би покачала головой и подмигнула. Я, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Би была из племени наас, живущего в Северной и Восточной Африке. Племя считало коров и быков своими родственниками – и одновременно валютой. Когда-то Айен была женой Би. Ее убили много лет назад, еще до того, как Би появилась на борту нашего корабля. Согласно верованиям племени наас, Айен оставалась где-то рядом с Би. Иногда она позволяла себе небольшие шалости из тех, которые порой устраивают привидения. Например, могла заставить Би уронить что-нибудь на пол в кают-компании во время завтрака или споткнуться о лежавший на палубе свернутый канат. Или сообщить ей о готовящейся вечеринке.

– Признайся, если бы мы не отправлялись в плавание завтра утром, ты бы сводила ее в этот самый «Красный крюк»?

– Ну да. Хуже всего то, что она об этом прекрасно знает.

– Понимаю. На корабле танцы случаются нечасто.

Я посмотрела на дверь капитанской каюты:

– Скажи, Би, ты бы хотела вернуться обратно?

9
{"b":"604145","o":1}