Я вытащил лопатку и обрубил еще несколько ветвей, чтобы подняться выше. Так мне стало видно автожир «Егерь», который совершил круг и, как мне показалось, собирался вернуться к месту, которое осматривали чеченские спецназовцы МВД.
Я включил коммуникатор.
– Сережа! Видишь под тобой вдоль дороги ровную полосу?
– Вижу! Для посадки место удобное.
– Вот и садись там. Отъехать до леса своим ходом сможешь?
– Без проблем.
– Действуй. В лесу жди нас. Мы бегом к тебе…
Я начал торопливый, но аккуратный спуск. Не глядя, чувствовал, что старший лейтенант Аграриев спускается следом.
Я спрыгнул с высоты метра в два и сразу отошел в сторону, чтобы освободить место напарнику. Аграриев спрыгнул со своей высоты, выше меня еще на пару метров. Но завершили прыжки мы удачно. Прыгать с высоты оба обучены хорошо, колени у нас не старческие, прыжки выдерживают. И сразу, перебросив пистолет-пулеметы в боевое положение для бега, то есть удерживая их на груди и опирая на оружие руки, мы побежали. Анатолий слышал, как я пообещал Логунову, что мы выдвигаемся к нему бегом. И потому действовал без задержки. Те три с половиной километра, что отделяли нас от третьего члена нашей группы, мы преодолели стремительно, хотя в лесу приходилось лавировать между деревьями и кустами, кое-где пришлось перепрыгивать через лежащие стволы старых деревьев, а где-то пригибаться, чтобы не разбить лоб о горизонтально растущую толстую ветвь. Хорошо, что лес был в основном хвойным, и горизонтальные ветви принадлежали только редким здесь березам.
Бежали мы быстро и добежали скоро. Застали Логунова в момент, когда он, загнав машину в кусты на опушке леса, уходящего в гору, вытаскивал из багажного контейнера своего «Егеря» большое полотно и маскировочную сетку, которыми укрывал автожир на хребте рядом с аулом. Предосторожность не лишняя – автожир мог еще нам службу сослужить, и мы с Аграриевым вдвоем принялись энергично помогать Сереже.
Вместе справились быстро и, как оказалось, вовремя, потому что командир чеченского ментовского спецназа, видимо, связался с командиром дагестанского спецназа ФСБ, и тот поднял в воздух оба вертолета, на которых дагестанцы прилетели. Вертолеты, скорее всего, имели тепловизионные приборы, они летали вдоль дороги, не удаляясь далеко, делали круги, но найти автожир не могли. Ткань надежно защищала «Егеря» от назойливого взгляда приборов, несмотря на то, что двигатель автожира был, вне всякого сомнения, горячим и, возможно, даже перегретым, потому что пилот гнал машину на предельной скорости, уворачиваясь от выстрелов снайпера.
Но и нам следовало спрятаться от тепловизоров вертолетов. Наши костюмы не пропускали тепло. Но у нас не оказалось с собой ни специальных масок, которые оставляют открытыми только глаза, ни перчаток, сшитых из той же ткани. И потому слабое свечение тепловизоры могли обнаружить. Конечно, такое свечение легко принять за бегающую по лесу мышь. Тем не менее поберечься стоило. Если Логунов забрал с собой свою попону, сшитую из двух плащ-палаток, и его увидеть было невозможно, потому что он с приближением хлопающего шума двигателей набрасывал попону на себя и продолжал движение, то мы с Аграриевым в опасные моменты вынуждены были ложиться лицом в землю, прятать под грудь руки и прижимать лицо к локтевым суставам. Причем эту позу мы придумали одновременно, каждый сам по себе. Я на всякий случай старался засунуть куда-нибудь за камни заряженный гранатомет «Вампир».
Точно я не знал, насколько мощная матрица стоит на вертолетных тепловизорах, но я опасался, что тепловизор определит слабое свечение аккумулятора. Это бывает обычно, когда в тепловизорах используется мощная микроболометрическая матрица[8] американского или французского производства. Слышал я, что и китайцы в последние годы стали делать мощные матрицы, но наши спецы научились добиваться высокого результата не за счет матрицы, а за счет применения стекла из оптического германия, которое не поглощает инфракрасное излучение. Какие приборы стоят в вертолетах, нам никто не докладывал, но в таких случаях я всегда предпочитаю перестраховаться и предположить самый невыгодный для себя вариант.
И предосторожность свое дело сделала. Совершив по шесть кругов, вертолеты никого не нашли, посчитали, видимо, что автожир улетел, и решили устроить погоню. Поднявшись высоко и никого вдали не увидев, вертолеты направились в разные стороны.
Я предположил, что они долетят до какого-нибудь аэродрома, там совершат посадку для заправки топливом и только после этого вернутся за дагестанскими спецназовцами, которые обшаривали близлежащие горы, впрочем, без особого результата. Может быть, хоть грибов домой наберут – все не без толку летали. На тех аэродромах, где вертолеты будут заправляться, пилоты предупредят других летчиков о том, кого следует найти и уничтожить. Таким образом для нас попытаются полностью перекрыть небо. Старшие лейтенанты с моим мнением согласились.
Мы разговаривали в открытую, отключив свои коммуникаторы, чтобы не дать возможности со стороны определить наше местоположение. Чувствовать себя дичью было, признаюсь, не слишком приятно.
Сережа Логунов передал Аграриеву свою «жестянку» с патронами, а сам нес нелегкую длинную снайперскую винтовку в дополнение к штатному пистолету-пулемету. Но если прицел пистолета-пулемета был прикрыт только крышками со стороны окуляров, то прицел винтовки был спрятан под специальным пластиковым чехлом, достаточно жестким, чтобы выдержать несильный удар, предохраняющий от столкновений с ветвями деревьев. Ствол винтовки и глушитель были обмотаны зеленой камуфлированной тряпкой, местами свисающей лохмотьями. Если бы винтовка не была спрятана в пластиковый кейс, издали создавалось бы впечатление, что Логунов несет на плече ствол молодого дерева. А что переносится в кейсе, было понятно только специалисту. Мы шли, сами не зная куда, но главное – подальше от преследователей.
И только когда остановились на короткий привал, я спросил у старшего лейтенанта Логунова:
– Ты где так сильно задержался? Мы уж подумали, что Самокатова дала приказ тебя ликвидировать. И приказ был выполнен.
– Да, она отдала такой приказ. Только не знаю кому. Но это и не столь важно, – хмуро ответил Сережа.
Дальше он рассказывать не хотел, но Аграриев заинтересовался и поторопил товарища:
– Рассказывай, чего молчишь!
– Полковник сама связалась со мной. Приказала вылететь по вашему вызову и ликвидировать вас. Я сразу не сообразил, что напрямую отказываться опасно, и потому неуверенно заявил, что я не палач, а вы не осужденные на смертную казнь. Самокатова даже зафыркала в трубку и стала сетовать, как некоторые мужчины плохо относятся к своим семьям и даже детей не любят. Тут я сообразил, что веду себя неправильно. И сказал нарочито грубо, что буду только рад, если полковник поможет мне от семьи избавиться. А про себя решил оставить в винтовке одну пулю для Самокатовой. Ей, правда, ничего не сказал. Всегда считал любые угрозы глупым занятием, смеялся, когда мне грозили, и сам никогда этим не занимался.
– Это правильно, – согласился я. – А вот с отказом ты поторопился.
– Кто может, тот делает, а кто не может, тот только грозит… Это веками проверено… – добавил Аграриев. – И что дальше?
– Честно говоря, я не ожидал каких-то активных действий против себя. Потом мне позвонили на трубку, позвали на аэродром, к «Егерю». Дескать, сейчас приедет авиамеханик, надо будет ему машину сдать и забрать оттуда свои вещи. Как-то я сразу не сообразил, что номер моей трубки в Моздоке никто не знает. И вдруг звонят… Я, короче говоря, вышел из гостиницы, и в тот же момент в дверь рядом с моей головой пуля ударила. Помните, там входные двери металлические. Так пуля эту дверь насквозь прошила. Значит, стрелял снайпер бронебойной пулей. Я спокойно помахал снайперу рукой и нырнул за дверь. После чего собрал свое оружие, личные вещи и вышел через окно в противоположной стене. Там неподалеку уже часовой стоял. Солдат, плохо обученный. Позволил мне приблизиться на расстояние скачка. Я со скачка его в горло ногой ударил – боюсь, кадык сломал, пострадал парень только за выполнение глупого приказа, то есть ни за что. Я, честно говоря, не люблю, когда солдат бьют. И сам никогда не бил, когда взводом командовал. Но мне тоже жить хочется. Сейчас стыдно, но тогда все казалось естественным. Побежал по низинке, пригнувшись. Там за гостиницей низинка есть. Второй часовой стоял у прохода на аэродром. Его я просто основанием ладони в челюсть ударил. И прошел спокойно к ангару. Залил бензина под завязку, канистру с собой про запас взял. Но тут бригада механиков пришла. Солдаты – и срочники, и контрактники. Не знаю, насколько они в курсе дела были, но я категорично потребовал, чтобы они ворота ангара открыли и створки подержали. И попросил четверых помочь мне «Егеря» выкатить. Растерялись – все-таки офицер приказывает, и помогли. Я и полетел с часовым опозданием. Боялся, что вы уже далеко ушли.