Уже более полувека исследователи пристально изучают этот вопрос, пытаются определить характер гетеронимов, сосчитать их, понять, какой смысл сам автор вкладывал в создание того или иного персонажа. Тема эта одна из наиболее привлекательных для исследователей творчества Ф. Пессоа^[1]. Поэтому о ней написано столько, что перечислить даже самые существенные работы, посвященные этой теме, в кратком очерке — невозможно. Но, к счастью, сам Пессоа предоставил нам альтернативу: незадолго до смерти в письме к своему знакомому Адолфу Казайш Мунтейру (впоследствии ставшему одним из первых исследователей творчества Пессоа) он сообщил следующее: «<…> в Каэйру я вложил все мои способности к драматургической деперсонализации, в Рикарду Рейша всю мою умственную дисциплину, облаченную своеобразной мелодией, в Алвару де Кампуша — все чувства, которых я не открываю ни жизни, ни самому себе»^[2]. Итак, мы видим, что в единственной русскоязычной диссертации и монографии, посвященной Пессоа, проблема сформулирована верно: гетеронимы — это своего рода маски, персонифицированные эмоции, черты характера или состояния своего создателя. И в то же время нельзя остановиться только на этой формулировке. В том же письме Пессоа неоднократно указывал на то, что гетеронимы обладают высокой степенью автономности, являются полноценными личностями, в такой же степени, как и сам Пессоа, имеющими основания претендовать на статус реального человека. Более того — Пессоа даже не был уверен в том, что является в большей степени реальным, чем его гетеронимы. Как литературный феномен гетеронимы Пессоа чрезвычайно интересны, несмотря на то, что с точки зрения нормального человека иначе как странным все это, конечно, не назовешь. Однако в рамках личностной логики самого Пессоа такой взгляд на гетеронимы — вполне закономерен. Ведь столь же «странными» были и его отношения с реальными людьми в самом обыденном понимании этого слова. «Странными» были отношения с другом — поэтом Мариу Са-Карнейру, покончившим жизнь самоубийством в Париже: из-за любви к проститутке. «Странной» была и собственная личная жизнь. Пессоа никогда не был женат, и, судя по всему, у него не было детей. С единственной женщиной, к которой он был привязан в течение долгого времени, Офелией Кейрош, его отношения были настолько запутанными и туманными, что характеризовать их определенным образом не представляется возможным. Отношения эти оставили потомкам объемный том интереснейшей переписки, к сожалению, пока на русский язык не переведенной.

* * *

Замысел сборника прозаических произведений Пессоа родился из того простого и достаточно грустного факта, что на сегодняшний день отечественный читатель с прозой этого автора совершенно не знаком. История русскоязычных изданий наследия Фернанду Пессоа вообще невелика и небогата, но если с поэзией этого автора мы все же достаточно давно могли познакомиться, не владея португальским языком, проза до настоящего времени оставалась для нас совершенно закрытой. Даже одно из наиболее известных во всем мире произведений Пессоа — «Книга тревог» до сих на русский язык не переведена.

В нашей книге читатель найдет малую прозу Пессоа: рассказы, действительно очень небольшие по объему, но также и достаточно обширные; басни; тексты, жанр которых определить без многочисленных оговорок — невозможно или, по крайней мере, весьма затруднительно. Как и во всех других формах творчества, к которым он был причастен, в малой прозе Пессоа — чрезвычайно разнообразен.

Многогранен Пессоа и в выборе (а подчас и создании) художественных средств и приемов, от классического лаконичного описания события до феерической радуги иносказаний, иронии, сарказма, а порой и абсурда. Поэтому дать обобщающую характеристику его малой прозе — чрезвычайно сложно. Для каждого произведения нужно искать свой ключ. В тех случаях, конечно, когда таковой вообще существует…

Еще одна особенность, на которую следует обратить внимание, состоит в том, что значительная часть наследия Фернанду Пессоа приходит к читателю не из «первых рук». Речь о том, что при жизни автор опубликовал всего несколько книг, очень небольших по объему. Еще некоторое количество произведений было опубликовано в периодических изданиях, большинство же стихотворений, очерков, рассказов, заметок и эссе остались в рукописях, которые долгое время были никому или почти никому не известны. Поэтому многое было опубликовано лишь через несколько десятилетий после смерти автора, и «процессия» первых публикаций продолжается до сих пор. По этой же причине многое в том виде, в котором произведения доходят до читателя, зависит от исследователей и издателей.

Ситуация эта — амбивалентна. С одной стороны, в некоторых случаях перед нами предстает очевидно незаконченное произведение, фрагментарность которого не была частью изначального авторского замысла, но, с другой стороны, так нам открывается — пусть лишь в самой малой степени — не только результат авторской работы, но и творческий процесс, что само по себе весьма интересно и, несомненно, заслуживает внимания. Наконец, в таком положении вещей можно увидеть своего рода влияние творческой манеры автора на судьбу его произведений: недосказанность, столь часто свойственная и законченным произведениям Пессоа, естественным образом, сохранила свою печать и на тех текстах, которые сам автор опубликовать не успел.

Наконец, следует сказать еще несколько слов: о том, что стоит и чего не стоит ожидать от этой книги. Прежде всего, от нее не стоит ожидать всего того, что обычно ассоциируется с представлением о научном издании: развернутых подробных комментариев, многочисленных вариантов и редакций, детальной хронологии жизни автора. Всего этого в книге нет, потому что перед ней и не стоит никаких собственно научных задач. Единственная задача этой книги состоит в том, чтобы познакомить читателя с классиком португальской литературы, точнее, с одной из его ипостасей, которая прежде в нашей стране была совершенно неизвестна. В этом смысле мы продолжаем дело тех, кто — еще в Советском Союзе — опубликовал первые переводы поэтических произведений Пессоа. Поэтому можно сказать, что вернее всего было бы ожидать от этой книги нового знакомства со старым знакомым, тем более интересного, что на этот раз он окажется кем-то совсем другим, и совсем «не похожим на самого себя».

* * *

Наконец, завершая наше краткое введение, скажем несколько слов о том переводческо-издательском контексте, которому принадлежит эта книга.

Первые переводы из Пессоа появились на русском языке в небольшой антологии «Португальская поэзия XX века», изданной вскоре после Революции гвоздик (1974)^[3]. Конечно, выход этой книги имел определенную политическую обусловленность, которая, впрочем, нисколько не отменяет ценности ее появления и того, что благодаря ей отечественный читатель познакомился с целым рядом замечательных португальских поэтов, в том числе, с Фернанду Пессоа. Вслед за тем вышел небольшой сборник стихотворений Пессоа: первое отдельное русскоязычное издание его поэзии^[4]. Это событие — весьма радостное и значительное — на определенном этапе могло бы, наверное, внушить оптимизм, еще более укрепленный следующим изданием, сравнительно большего объема, которое вышло одиннадцать лет спустя^[5]. Однако, на этом советская традиция изданий поэзии Пессоа прекратилась и, судя по всему, не только потому, что прекратился сам Советский Союз. В последующее, уже российское, время по-русски вышла всего одна, очень небольшая, книга Пессоа — издание поэтического цикла «Послание»^[6].

Таким образом, мы обозначили издательский контекст этой книги, а место ее и значение определит читатель.

АНТОН ЧЕРНОВ

БАНКИР-АНАРХИСТ И ДРУГИЕ РАССКАЗЫ