– Вот как, – зашипел альфа, но его тут же накрыла новая волна паники где-то на задворках разума. Никки же закрыл лицо руками, давясь собственными слезами вперемешку с рыданиями. Он понимал, что поздно надеяться, что его отпустят, надо было просто расслабиться. Он слышал, что если расслабиться, то будет не так больно. И тогда он обмяк. Просто растёкся лужицей по полу, не сопротивлялся, только изредка всхлипывал. Он почувствовал как сильная рука альфы придавила его, ложась на лопатку, как больно он вдавливался в пол грудной клеткой. А потом альфа убрал руку с лопатки, Никки облегчённо вдохнул полной грудью. Он чувствовал всё: как член альфы прижимается к одной из ягодиц, как альфа положил обе руки на половинки и развёл их в стороны, как его тяжёлое дыхание обдаёт шею Никки, вызывая мурашки. А потом Никки ощутил, как член Хантера лёг в ложбинку между ягодиц, руками альфа сдвинул половинки, так, что они теперь плотно обхватывали пенис, и начал быстро и рвано двигаться. Альфа не входил, но кожу всё равно саднило из-за резких движений и трения.
Хантер не смог. Не смог порвать мальчишку, но довести дело до конца хотел из гордости. Он старался концентрироваться на физических ощущениях, пытаясь отогнать паническое состояние. Он никак не мог понять, отчего он всё это испытывает, и это злило его еще больше. Альфа пытался отогнать ненужные мысли, представляя кадры из порно роликов, и дело, наконец, сдвинулось с мёртвой точки. Где-то внизу живота зарождалось настоящее возбуждение, а по телу то и дело проходили судороги. Когда Хантер почувствовал, что близок к финалу, он резко дёрнул Никки за плечо, переворачивая снова на спину, и излился ему на живот. Оргазм получился каким-то смазанным, почти незаметным и совсем не принёс облегчения. Ни физического – тело всё еще зудело напряжением, ни морального – на смену чувству страха пришло отчаяние и разочарование.
Хантер повалился всем телом на омегу, пытаясь поймать дыхание и остановить отчего-то просящиеся наружу слезы. Альфа никогда не плакал, тогда почему ему хотелось сделать это сейчас? Как только он отдышался, приподнялся на руках и стянул с себя футболку, в которой так и оставался до этого, в отличие от почти полностью обнажённого Никки. Альфа одним движением стёр следы спермы с живота Никки, мельком чувствуя, что тот ещё напряжён. А потом нащупал где-то сбоку телефон.
– Селфи, – выдохнул альфа и поднял телефон вверх. На экране отразилось недовольное лицо альфы и зарёванное лицо Никки, который старательно пытался увернуться от камеры, Хантер сделал снимок, и выплюнул последние слова, – а теперь убирайся.
Он слез с омеги, и тот поспешно натянул белье и робу, не говоря ни слова. Альфа не видел, как Никки выскользнул из дома, потому что поднялся и прошёл в туалет. Он опустился на колени перед унитазом, и его вырвало. Сейчас, когда омега всё больше отдалялся от альфы, Хантер наконец начинал соображать.
“Что я только что сделал?” – подумал он, и его снова вывернуло наизнанку. Он взял в руку телефон, и посмотрел на недавно сделаный снимок – рвотные позывы не заставили себя ждать. На лбу выступила испарина, а горло начало болеть. Зашкаливающее чувство паники – чужой паники – сменилось отвращением к себе. И это чувство было совершенно искренним – своим.
“Что я натворил?”
Никки забрался в кузов мусоровоза и дал волю эмоциям. Он плакал, немного повизгивая и поскуливая, то ли от боли, то ли от облегчения, что остался жив. Только через полчаса он смог кое-как продолжить работу – ему надо платить по счетам – напоминал себе Никки. К тому моменту как Никки вернулся на станцию, он уже был почти спокоен, только внутри что-то болело. Со стороны казалось, парень просто в своих мыслях. Он сдал смену и ключи от мусоровоза и поехал домой. В автобусе, к его удивлению и облегчению, никто даже голову в его сторону не повернул.
Омега вернулся домой и тут же пошёл в душ, в надежде, что вода принесёт хоть немного облегчения от этого дня. Температуру пришлось сделать немного холоднее обычного, потому что кожа на спине и попе жутко болела, а прохладные струи приносили хоть немного облегчения. Как только омега пришёл в себя, тут же вылез из душа – маме не понравится счёт за воду, если Никки полдня будет плескаться в ванной. Он смотрел на своё отражение, приглаживая мокрые волосы, и успокаивал себя:
“Все закончилось, Никки. Ты жив. Все твои близкие живы” – напоминал он себе, – “Не дай этому изменить себя. Ты хороший мальчик, Никки. Не дай у тебя это забрать. Ты сильный. Ничего не произошло. Ничего не было”.
– Да, ничего не было, – повторил Никки вслух своему отражению, когда нашёл нужные слова. Он осторожно повернулся, осматривая спину, увидел воспаленную кожу. Потом взгляд его упал на низ живота, где предательски расползался синяк в виде двух полукружий. Мальчик спешно вышел из ванной, нашёл йод в аптечке и сделал на синяке “сеточку”. Что делать со спиной и ягодицами Никки так и не придумал, но надеялся, что за выходные всё заживёт. К врачу ему было идти не по карману.
“Хорошо, что мама на смене сегодня и завтра”, – подумал Никки, – “Если я буду хорошо себя вести, то она ничего и не заподозрит. И папе не скажет. Ничего не было”, – повторил он эту мысль в который раз.
К вечеру Никки резко поплохело, а внизу живота как будто образовался тугой ком, который давил на все органы изнутри, и несмотря на то, что Никки ненавидел это делать, он не на шутку перепугался, поэтому, добравшись до домашнего телефона, всё-таки набрал знакомый номер:
– Лео? – всхлипнул Никки, – ты можешь приехать?
***
Лео примчался через пятнадцать минут после звонка Никки. Он по-хозяйски открыл дверь, знал, что когда Никки дома, он её не запирает, и тут же прошёл в комнату друга. Никки лежал на кровати, свернувшись калачиком, и немного подрагивал.
– Никки, – позвал он мальчика, присаживаясь рядом, и осторожно положил руку на плечо.
– Лео? – отозвался Никки, выныривая из своих мыслей и удивляясь, что за окном уже стемнело.
– Боже, Никки, что с тобой? – в голосе засквозил акцент. Лео всегда начинал пропускать гласные, если волновался.
– Не знаю, Лео. Мне всё давит, – омега немного помедлил, – там давит. И Мокро.
– Ох, Никки, – облегчённо выдохнул Лео, – это течка. Ничего, ничего, – мальчик забрался на постель к другу с ногами, – всё скоро пройдет, поверь мне, – успокаивал он Никки. Он пристроился сзади, обняв друга, но Никки вдруг вскрикнул от боли, отчего Лео в ужасе отпрянул и потянулся к ночному светильнику возле кровати. Он увидел исказившееся от боли лицо Никки:
– Что я сделал? – обеспокоенно спросил он.
– Ничего, – честно ответил Никки, но потом соврал, – просто я мышцу потянул на работе.
– Давай разомну, – предложил Лео настойчиво, отчего-то не веря ответу друга.
– Нет, всё в порядке.
– Врёшь! – Лео спрыгнул с постели и включил большой свет в комнате. Никки сощурился от яркости, а у Лео раскрылся рот от ужаса, – господи, Никки, да на тебе же лица нет. Что произошло? Рассказывай!
Никки виновато стянул с себя легкое покрывало, оголяя исполосованную ссадинами спину, и услышал, как Лео ошарашено охнул.
– Кто это с тобой сделал? – зашипел парень, сжимая маленькие кулачки до боли в пальцах.
– Не знаю, – Никки сел на кровати, устраиваясь поудобней. Выделения смазывали разодранные половинки и быстро остывали, принося немного облегчения.
– Я сейчас уйду, а когда вернусь, ты всё мне расскажешь.
Лео вернулся с мазью из аптеки – купил самую дорогую и действенную, ещё он не удержался и купил леденцов, которые так любил Никки. Омега сначала отнекивался и возмущался, что на него потратили столько денег, но Лео скомандовал ему перевернуться на живот и принялся втирать мазь, которая приносила невероятное облегчение. В рот ему Лео затолкал конфетку, и Никки совсем разомлел, заставляя Лео украдкой любоваться довольной мордашкой друга.
“Я ему обязательно признаюсь”, – думал Лео, “Вот только убью того урода, который сотворил это с Никки, и признаюсь ему. А родители не против будут. Они меня поймут”. Лео мечтательно представлял, как они с Никки одновременно забеременеют, потом будут вместе растить малышей. Он заботливо втирал мазь, легонько проводя вдоль красных полос, спускался к пояснице, потом ниже.
