– Два года назад бросил и вот…– подтвердил Санни.

– Что “вот”? – спросил Джо, массируя основание шеи у линии роста волос, они там росли такие мягкие, что кожа под пальцами казалась бархатной.

– Ничего, – пробубнил куда-то в простынь Санни.

– А бросил почему?

– Ненавидел потому что, – нервно дёрнул плечом омега.

Джо авторитетно положил тяжелую ладонь на перекатывающуюся в движении лопатку, и Санни тут же успокоился.

– Почему ходил тогда? – как можно спокойней спросил альфа, начиная более интенсивные манипуляции.

– А меня отчим водил.

– Сейчас, значит, не водит?

– Нет, он… Он умер два года назад… Ой! – Санни опять дёрнулся.

Джо остановился, “Ой” Санни означало явную реакцию на боль, вот только альфа не понял, что сделал не так. Он ещё раз повторил своё последнее движение, пройдясь пальцами по бокам омеги.

– Ай-ай, больно, – завозился Санни снова.

Джо бесцеремонно задрал край майки, чтобы посмотреть, куда же он надавил и наткнулся взглядом на синяк: небольшой, но по цвету близкий к чёрному. Какая-то иррациональная злость забулькала внутри альфы.

– Кто? – почти прорычал Джо, готовый отчего-то, сразу после того как Санни скажет имя обидчика, растерзать несчастного на куски за то, что тот посмел “наградить” омегу синяком.

– Никто, – разочаровал ответом Санни, – это я ночью попить шёл и боком прямо в дверную ручку вписался.

У Джо от сердца немного отлегло, а вот глаза внимательно начали искать другие отметины на теле Санни. Тут же нашлись парочка почти сошедших синяков на плечах, один выглядывал из-под ткани трусиков на бедре. И каждый раз, когда альфа тыкал в синяк и грозно спрашивал: “Кто?”, Санни попрежнему отвечал, что это он мимо стула сел, а это он на край стола напоролся.

“Не чувствует собственного тела,” – с грустью сделал вывод Джо.

– Ты выглядел по-другому, да? – решил подтвердить догадку альфа.

Санни не отвечал долго, будто боролся сам с собой, прежде чем сказать правду:

– Когда я занимался танцами, то отчим жёстко следил за моим питанием и тем, как я выгляжу. Он вообще держал меня в ежовых рукавицах, господи, если бы он только увидел, каким я стал сейчас, он бы меня так… В общем, когда я бросил балет, то закономерно стал набирать, – ответ вышел буквально пропитанным чувством стыда.

“Вот старый мудак,” – подумал про мёртвого отчима Джо. В тоне Санни не было и нотки сожаления о его смерти, только страх.

– Но ты ведь счастлив? – спросил альфа.

– Счастлив? – не понял вопроса Санни и снова крутанулся на столе.

Джо поправил голову омеги, возвратив в исходное положение, тот забормотал что-то типа: “ой, прости-прости, забыл”, и альфа не смог удержаться от того, чтобы успокаивающе провести ладонью по мягким волосам.

– От того, что больше не ходишь на ненавистные танцы, – пояснил Джо, потом не удержался и добавил, – и от того, что сейчас так аппетитно выглядишь.

Санни возмущенно выдохнул и вырвался из-под рук Джо, чтобы с подозрением взглянуть ему в глаза. Альфа попытался сохранить как можно более невозмутимое выражение лица, хотя реакция омеги на комплимент изрядно резанула внутри.

“Интересно, такие жёсткие комплексы он сам себе напридумывал или это наследие от “заботливого” отчима? И не они ли являются причиной того, что Санни теперь думает, что на нём этот чёртов венец безбрачия?” – подумал Джо.

Омежка, видно, не уличив Джо в издёвке, немного подуспокоился и лёг обратно, когда альфа кивком предложил ему продолжить их сеанс.

– Скажешь тоже, аппетитный, – пробубнил невнятно он.

“Не поверил”, – с досадой сделал вывод Джо.

Больше Джо ничего не говорил, решил сосредоточиться на собственных движениях, на том, как руки легко скользили по упругой коже, как под пальцами чувствовалась мягкость мышечных тканей. Альфа не мог не обращать внимания и на обтянутый белой тканью трусиков зад Санни – округлый и сочный, но не дряблый, однако ласкать эту часть тела Джо себе позволил только взглядом. Сильные пальцы незаметно забирались под майку, когда Санни, казалось, расслабился под умелыми руками, оглаживали поясницу и впадину позвоночника, на одной из лопаток обнаружилась небольшая родинка, а под второй родимое пятно в виде сердца, но, правда, не такого, как на валентинках, форма больше напоминала очертания настоящего: немного вытянутого к низу, с острым заворачивающим вправо краем.

Джо чувствовал, что вкладывает в каждое своё движение не только технику, но и что-то ещё, какое-то иррациональное желание этого мальчика утешить, окутать это тело лаской, раз его хозяин не доволен им. Масла в огонь подливало то, что альфа своим профессиональным взглядом видел то, чего не видел Санни – омега должен был быть именно таким: кругленьким и пухлым. Куда ни надави – всё откликается здоровьем, гармонией. Джо готов был поспорить, что если бы он не постеснялся спросить у Санни про его омежий цикл, то тот с удивлением ответил бы что-нибудь из ряда: “он у меня нормализовался, когда я набрал”. Но такому милейшему омежке хорошенько запудрили мозги – с досадой понимал альфа.

Санни вдруг вздрогнул под руками, и Джо даже сначала не понял, чем вызвал такую реакцию – он вроде бы ничего такого не сделал, после интенсивного массажа по всей длине позвоночника просто провёл рукой от самой макушки до копчика. Да, рука скользнула ниже, но так, мимолётом, Джо не вкладывал в это движение ни капли силы, и тем не менее Санни вздрогнул, стоило только альфе задеть ладонью круглые вершинки.

– Это ещё что за реакция? – недоумённо спросил он, – Санни, я ничего такого не делал…

– Это не из-за тебя, просто… – поспешил оправдаться омега, но умолк.

– Просто что? – переспросил с нажимом Джо.

– Ничего, ты можешь, пожалуйста, быть не таким внимательным? – с неумелым раздражением упёрся Санни.

– Говори, – проигнорировал его тон альфа, и ещё раз переспросил, – это я что-то сделал?

– Сказал же – нет! Просто мы… Мы заговорили об отчиме, и мне вспомнилось… Не важно.

Джо нервно сглотнул и замер, так и не убрав руку с поясницы Санни:

– Бил?

Санни даже пальчики на ногах поджал – так ему не хотелось отвечать на вопрос альфы, но пауза затягивалась, тишина начинала давить, а Джо даже не предпринимал попыток высунуть нос из деталей биографии почти неизвестного, но отчего-то уже важного для него омеги.

– Да, – сдался Санни, и тело под руками Джо враз обмякло, сдалось под напором альфы.

– Только бил? – с замершим сердцем спросил альфа.

– Да.

– Только по попе?

– Да.

“Вымещал собственные комплексы на невинном ребёнке, старый ублюдок,” – со злостью сделал вывод Джо.

– Он так воспитывал меня, я его не виню, – попытался оправдать мёртвого отчима Санни, не подозревая, что альфа от этого только больше злился, – он заботился обо мне, когда папы не стало. Завещал всё мне, и вообще…

“Совесть заела на смертном одре,” – подумал альфа.

– Санни, – твёрдо сказал Джо, вкладывая в слова как можно больше искренности, – тебя больше никто никогда не ударит, слышишь меня?

– Как ты можешь так уверенно об этом…

– Санни! – Рыкнул альфа и приблизился к тут же покрасневшему ушку омеги, – никто никогда не посмеет отныне поднять на тебя руку, понял?!

– Понял, – с почти детским трепетом ответил Санни.

– Умничка, малыш, – похвалил омегу Джо и теперь уже с чувством провёл по ягодицам Санни, те мгновенно поджались, – помассирую только, – заверил он, – можно?

– Можно, – всё с тем же трепетом в голосе ответил омега – властный рык альфы, судя по всему, произвёл на него сильное впечатление.

Хотя ему ещё не было известно, что Джо из тех, кто будет держать слово, уж если дал его, а значит, Санни и правда больше никто никогда не ударит.

Джо вёл руками по округлым, но сильным бёдрам, гнал кровяные потоки выше – к ягодицам, надавливал на точки по бокам половинок, проводил легонько пальцами по складкам под ними, так увлёкся, что не заметил стаю мурашек в качестве реакции на очередное своё сильное движение. Только когда до чуткого носа донёсся запах омежьего возбуждения, а кровь в венах Джо, казалось, за секунду стала горячее на пару градусов – альфа понял, что натворил.