Наконец однажды воевода решился. «Что ж, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Чем так вот мучиться ожиданием неизвестно чего, так пусть уж лучше сразу отринет. А что до обещания ждать до весны, так она давно уже должна была вступить в свои права». С этими мыслями он направился на княжий двор.
Найти Доброгневу было несложно. В это время она обычно с другими гриднями обучала отроков, либо возилась с детскими - детьми воинов, состоящих на службе у князя. Так и есть - ещё издали Олег приметил у княжьего крыльца толпу ребятишек, плотным кольцом обступивших высокую девушку в мужской одёже. Однако стоило урманину приблизиться к ним, как ребятня, будто почувствовав что-то, точно растворилась, оставив свою благодетельницу один на один с её возлюбленным.
-Всё с чужими детьми возишься? - без лишних предисловий проворчал воевода. - Своих уж иметь пора.
-Ты это о чём? - настороженно спросила боярышня.
-Сама знаешь. Гневушка, не мучь ты меня, скажи, когда сватов слать?
-Опомнись, воевода! Ты ведь обещал весны подождать. Оглянись вокруг, где она - весна?
-По времени весна уже давно идёт, и тебе это ведомо не хуже моего. Кто ж виноват, что она задержалась где-то в пути?
-Подожди ещё немного, Олег, - с мольбой в голосе проговорила Доброгнева. - Быть может, это боги дают нам знак, что нет нужды торопиться. Вдруг Рюрик и Вадим ещё помирятся...
-Да не помирятся они, - выходя из себя, прокричал воевода. - Как ты представляешь себе мир после такой ссоры? Всю жизнь ждать удара в спину друг от друга? Говорят, что худой мир лучше доброй ссоры, но этот мир всегда будет грозить войной. Ни Рюрик, ни Вадим не пойдут на это. Что же касается знака... Ладно мы с тобой, но другие люди здесь причём? Или ты думаешь, что ради нас двоих боги весь мир готовы наизнанку вывернуть?
На миг Доброгнева прикрыла глаза и, собравшись с духом, произнесла:
-Хорошо, воевода, будь по-твоему. Шли сватов на княжий двор. Только пусть сваты приходят после полудня - я хочу прежде с предками поговорить.
Олег замер. Как же так, ведь только что она, отговариваясь то немирьем князя с её братом, то какими-то божьими знамениями почти отказала ему, а тут... Что-то в действиях девушки настораживало, но, против всякого обыкновения, урманин заглушил внутренний голос и возликовал. Подхватив любимую на руки, он закружился с ней по двору, хохоча во всё горло.
-Гневушка, ладушка моя, ненаглядная моя, я ведь всю жизнь на руках тебя носить буду, ни ветру не позволю на тебя дохнуть, ни солнышку обжечь. Жемчугом и самоцветами осыплю, в ткани узорные одену, в лучшие черевьи ножки обую...
-Что, так и будешь всю жизнь взаперти держать? - с притворным ужасом спросила Доброгнева.
Воевода хотел было что-то ответить, но тут взгляды их встретились, и все слова в смущении куда-то убежали. К чему они, если сердца и так говорят друг с другом? Руки девушки ласково обвили крепкую мужскую шею, а губы их встретились в нежном, сладострастном поцелуе.
Поднявшись в свою светлицу, Доброгнева опустилась на лавку и закрыла лицо руками. Поддавшись порыву, она позволила Олегу прислать сватов, но теперь в сердце её вновь закралось старое сомнение. Вспоминались слова князя: «Я же в ответе за тебя перед всеми, даже перед твоим братом». Не зря же он брата помянул, быть может, и сам помириться с Вадимом хочет, да только вот как - не знает? Может, помочь им надобно? Боярышне отчего-то казалось, что ей просто нужно поговорить с братом, и всё встанет на свои места. Решение созрело быстро: нужно в последний раз попытаться всё наладить, нужно увидеться с Вадимом, поговорить с ним. Что же до Олега... Доброгнева была уверена, он обязательно поймёт и простит её, но сейчас она не могла довериться ему. Страшась за неё, воевода обязательно постарается воспрепятствовать задуманному девушкой походу в Новгород, а ей того очень не хотелось.
Дождавшись темноты, боярышня оделась, захватила свои короткие и широкие лыжи и тайно выскользнула из дома. Ворота уже, конечно, были закрыты, но ей это не помешало. Ещё давно, в детстве, по недомыслию Доброгнева, движимая любопытством, отправилась в лес в тот день, когда, ежели верить старикам, лешие перед зимней спячкой буйствуют. Вот и заблудилась в лесу, где каждый куст, каждое дерево с младенчества знакомы были. Долго водил её леший, покуда, крепко умывшись слезами, не заснула девчушка прямо под высокой елью. Здесь её посреди ночь и нашёл гридень по имени Дубыня. А поскольку городские ворота давно уже были закрыты, то провёл он девочку в город потайным лазом, строго-настрого наказав никому про то не сказывать. Все эти годы Доброгнева свято хранила тайну, и вот теперь она ей пригодилась. Стараясь никому не попасться на глаза, девушка прокралась к городской стене и нащупала лишь ей ведомую дверцу.
-Далеко ли собралась, ягодка? - услышала вдруг боярышня над ухом тихий шёпот. Вздрогнув, Доброгнева обернулась и увидела совсем рядом (и как только сумел так тихо подкрасться?) всё того же Дубыню. Видимо, старые воспоминания не только ей не давали покоя.
-Так куда собралась-то? - повторил свой вопрос воевода.
-В Новгород, - упрямо вздёрнув подбородок, ответила девушка.
-А по какой такой надобности?
-По семейной.
-Эх, девка, тебе ли со мной спорить? - покачал головой Дубыня. - Ты думаешь, я зла тебе желаю? Не пори горячку, выслушай старика. Ни к чему тебе в Новгород спешить. Кто тебя там ждёт? Думаешь, брат тебе обрадуется? Ничуть. У него нынче свои заботы, с тобой никак не связанные. Или ты хочешь человека хорошего опозорить? Представь, каким насмешкам его подвергнут, когда он приедет ко двору князя со сватами, а невеста-то сбежала. Вот где будет разгуляться злым языкам.
-Ничего, Рюрик те языки живо укоротит!
-На каждый роток не накинешь платок. Не упрямься, девочка, вернись в свою опочивальню, выходи замуж, рожай детишек и живи счастливо.
-Да не упрямлюсь я! - со слезами в голосе вскричала Доброгнева. - Я всего лишь выполняю свой сестринский долг!
-Вадим давно забыл о своём долге перед тобой, забудь и ты.
-Не могу. Я - не Вадим.
-Здесь ты права, - вздохнул воевода. - Ты выше и чище своего брата.
-Но ведь не был он таким, не был! - с отчаянием в голосе проговорила девушка, и вдруг новая мысль, точно удар плетью, ожгла её сознание. - Это всё его любовь к Ефанде. Ох, на беду нам всем он её встретил. Да и сама она... Не уж-то брат мой недостоин её любви? Вот кто на самом деле во всех наших бедах виноват, а не мой брат.
-Не притворяйся юродивой, Доброгнева. Ты и сама знаешь: то, что ты говоришь - глупость. И потом, Аскольд тоже любил тебя, а ты на его любовь не ответила. Более того, выбрала Олега, как и Ефанда выбрала Рюрика. Почему же он к Морене не переметнулся?
Боярышня раздражённо пожала плечами:
-Аскольд - мальчишка, едва ли его чувства были сильны. И потом, быть может, он бы и не отказался, да только вот сама Морена его не услышала.
-Здесь ты не права, - неожиданно глухо проговорил Дубыня. - Морене очень хотелось заполучить его - ещё бы, такой видок при Рюрике. Даже твою благосклонность предлагала в качестве награды. Вот только Аскольд не захотел предавать своего приёмного отца, да и любовь из-под неволи была ему не нужна. И потому этот «мальчишка», как ты его назвала, предпочёл умереть.
-Я и не знала, - пристыжено прошептала девушка.
-Откуда бы тебе это знать, ведь, дабы не тревожить твоё сердечко ретивое, Рюрик запретил говорить тебе о том, как умер его приёмный сын. И ещё кое-чего ты не ведаешь. Приходил Вадим к Олегу. Во сне, правда, но что это меняет? Давно, ещё когда вы домой из посольства возвращались. Поведал Олег ему о любви вашей, о грядущей свадьбе. Брат выбор твой одобрил, посетовал лишь, что весны ждать долго.
-Что же Олег сам мне о том не сказывал? - удивлённо спросила девушка.
-Зачем? Чтобы ты его во лжи обвинила и, того хуже, вовсе верить перестала?
Доброгнева виновато опустила голову:
