Удача и в этот раз оказалась на стороне Тимура. И опять одарила с лихвой. Если вместо задумывающейся взбучки суровыми дагестанцами Максу досталось кое-что похуже, то Ваню, когда тот добрался до Московского аэропорта, не просто приняли вояки в стройные армейские ряды, как хотел Тимур. Сначала до него добрались коллекторы, и только потом изрядно потрёпанный, но живой Ваня был остановлен на паспортном контроле таможенниками. Те, естественно, не сказали, почему не пустили его в самолёт, а дождались местного военкома, и затем всё же поинтересовались, есть ли у Вани военник. А этот идиот возьми да предъяви фальшивку. У таможенников вместе с военкомом глаза от такой наглости на лоб полезли, и уже через сутки прокуратура предъявила Ване обвинения сразу по трём статьям: за уклонение от призыва, подделку документов государственной важности и измену Родине – из-за найденного в его вещах билета в США.
Но веселей всего в этой истории было то, что о ней Тим узнал не от Тимура. Тот, как только задуманный план начал срабатывать, потерял к этой кутерьме всякий интерес. Тим узнал от этой истории из СМИ – не каждый день удаётся написать про американского шпиона с липовым российским военником. Ваня в буквальном смысле срать ходил под камерами, чего уж говорить о невозможности оборота или побега.
Поэтому Тим не просто был готов к третьей части этого причудливого представления, но хотел, он нуждался в ней. Спал и видел, как Серёгина жизнь с лёгкой руки Тимура превращается в труху. Понимал, конечно, что без него первое время Тиму будет трудно, потому что Серёга выполнял львиную долю Тимовых поручений, но не потухающее чувство ревности и злости набрасывало на все эти плюсы багровую пелену. А Тимур будто бы знал о чувствах Тима и назло в вечер перед приездом Серёги домой объявил:
– Я передумал.
Тим сначала не понял, о чём он. Они лениво обсуждали какие-то детали в поведении оборотней, потому что у Тимура периодически всплывали всё новые и новые вопросы, и Тим объяснял, не ломаясь. Вот и сейчас Тим закончил рассказывать про пубертат у оборотней и время первой инициации, а Тимур резко оборвал его чуть ли не на полуслове. Фраза, ярко выделявшаяся из беседы, повисла тучей над обеденным столом, потому что Тим сразу же подумал самое плохое.
– Ты о чём? – нахмурился он.
– Я не буду мстить Серёге, – с кислым лицом объявил Тимур.
Сначала Тим конкретно выдохнул, потому что самые жуткие предположения, возникшие в голове, не подтвердились. Память всё ещё подбрасывала вскользь брошенную Тимуром фразу: “Помоги мне хотя бы перестать тебя ненавидеть” и то, что он не хотел жить с нелюбимым, и что в принципе в Архангельске жить не хотел. Тим боялся, что весь этот эксперимент когда-нибудь попросту наскучит Тимуру и он всё-таки свалит. По-тихому, как только он один умеет, не оставив после себя даже запаха. Тим просыпался по ночам с этой мыслью и ворочался до утра, болезненно напоминая себе, что связь волка с человеком односторонняя.
И услышав, что дело касается Серёги, в первую секунду успокоился. А потом снова напрягся. А чего это не давший амнистии даже Тиму Тимур вдруг пошёл на такое? Закралась ещё более нехорошая мысль, что Тима, может, Тимур и не любит, но лишь потому что любит уже кое-кого другого. Кого-то, с кем был знаком ещё до встречи с Тимом, с кем тесно общался и флиртовал, кого и хотел в итоге оставить около себя, пусть и на время. Бред, конечно, но с этим омегой ни в чём нельзя было быть уверенным.
– Почему? – вкрадчиво поинтересовался Тим.
Тимур, как показалось, мечтательно задумался, так и не донеся кусочек курицы до рта, и ответил:
– Жалко его стало, – у Тима всё упало внутри, даже металлический звон в ушах зазвучал, – он ведь, будем честными, твой приказ выполнял всего лишь. Как преданный пёс, ей-богу. А ещё он чист. Кроме пары сомнительных бывших я в его личной жизни ничего не нашёл, – пожал плечами Тимур и скосил на Тима тёмные глаза, – а что с лицом? На представление надеялся? А вот нетути и не будет. Кстати, а когда он возвращается?
– А тебе зачем? – ледяным тоном спросил тот.
– Разговор есть, – уклончиво ответил Тимур, потом всё же сжалился над окаменевшим вконец от такого Тимом и пояснил: – Он как-то невнятно в прошлый раз извинился. Думаю, нам с ним стоит пообщаться тет-а-тет. Разрядить атмосферу, так сказать.
Тим искренне хотел отпустить ситуацию, но валял в итоге Тимура по постели до самого утра, то ли насытиться не мог, то ли надеялся выебать из него возможные чувства к другому.
Серёга начал названивать прямо в девять утра. Нормальный бы после полуторанедельных скитаний по всей европейской части России отсыпался бы ещё три дня, даром что оборотень, но не этот. Тим даже в голосе его чувствовал это радостное виляние хвостом, как у пса на коврике в прихожей, когда хозяин вернулся домой. Тьфу!
Договорились встретиться вечером в клубе.
– А Тимур будет? – спросил Серёга перед тем, как попрощаться.
Тим повернул лохматую ото сна голову к Тимуру, который был не менее лохмат, не спал уже и явно слышал последний вопрос. Он покивал, дескать: “Буду, буду”, и только когда Тим бросил трубку, ушел в ванную. Предусмотрительно не стал закрываться на щеколду, потому что почти сразу его нагнал желтоглазый Тим.
Тим весь измаялся, пока дожидался вечера, хуже, что из действительно стоящего в этот день был только звонок от папы, который интересовался про всё ещё мелькающего в новостях Ваню, не из Тимовых ли он знакомых. Тим папе врать не любил, поэтому честно ответил, что да, знакомы были, но про все его пороки Тим не знал и сам был ошарашен происходящим.
День тянулся вроде бы долго, и в то же время Тиму казалось, что он моргнул глазом, а на город уже опускался вечер. Тимур вышел из ванной весь выхоленный и душистый, да и одевался долго, явно подбирая наряд тщательней обычного. Неужели Серёгу готовился встречать?
– Не слишком ли много чести? – не удержался от ремарки Тим.
– А? – оторвался от зеркала в прихожей Тимур. – А я думал, что мы в клубе останемся ненадолго. Можно мы останемся? Сто лет в клубе не был, – хлопнул глазами он.
– Можно, – проворчал Тим.
Тимур, чтоб его, умел выглядеть незаметно, практически сливаясь со стеной, а умел привлекать внимание, так что голову свернуть можно было при наблюдении за ним. И то, что сегодня Тимур выбрал второе, Тима невольно напрягало. Он стыдился и давил в себе это чувство, потому что считал слабостью, но не признавать такого эффекта не мог.
– Знаешь, если тебя что-то бесит, то лучше выпустить пар, – словно прочитал его мысли Тимур, когда они сели в машину.
Тим решил закосить под дурачка сначала:
– Ты о чём?
– О вас с Серёгой, – без прикрас пояснил Тимур и уставился в окно, отвернувшись, – тебя разве не напрягает вся эта ситуация?
– Вот ещё, – фыркнул Тим, – я, знаешь ли, не привык поддаваться эмоциям, и предпочитаю смотреть на вещи рационально.
– И какая же рациональность в том, что твой друг изнасиловал твою Пару? Или ты придерживаешься золотого правила: bros before hoes?
– Во-первых, – стиснул руль Тим, – он мне не друг…
– Но он считает иначе, – перебил его Тимур и поднял палец вверх, – и именно это “во-первых”, а во-вторых, даже если – тем более если – он тебе не друг, то что вообще тебя сдерживает?
– Сдерживает от чего? – продолжил ломать комедию Тим.
Тимур фыркнул и ничего не ответил, сделав какие-то свои выводы. Тим же продолжил вскипать. Конечно, вся эта ситуация его напрягала, но сделанного не воротишь, поэтому он искренне не понимал, как месть (а ведь Тимур намекал как раз на это – тут без загадок) могла помочь Тиму.
Серёга докуривал на крыльце и даже не предполагал, какие разговоры вели альфа с омегой за пять минут до встречи с ним. Он выглядел усталым, но в то же время явно разрывался от количества полученной информации. Одухотворенное выражение лица, так знакомое Тиму, появлялось у Серёги каждый раз, когда ему удавалось узнать что-то, чего ещё не знал Тим.
