Тим сбросил звонок и брезгливо выронил телефон из руки, словно это было не чудо инженерного гения, а самое настоящее гнилое яблоко. Он с трудом заставлял себя дышать ровно, потому что в первые мгновения мысли сплелись в знакомый клубок жалящих паникой змей. Только не кровь. Тим даже не сразу смог прокрутить у себя в голове совет Кости, в черепной коробке отчётливо звучало раз за разом: “Несколько капель крови оборотня, несколько капель крови-крови-крови…” Ни одного оборотня на много километров, да и не пустит Тим никого к Тимуру, тем более не даст поить собственной кровью.

Чтобы сбросить с себя так нелюбимый страх, пришлось немного отпустить волка, пустить его по венам и приоткрыть доступ к мозгам. И как только клыки начали царапать нижнюю губу, в голове уложилось, что названный Костей способ самый действенный и быстрый. Безопасность омеги – спокойствие волка. Безопасность омеги – безопасность Тима. Было так странно удерживать сознание расколотым надвое: накрывающий, сбивающий с ног альтруизм и всецелый, куда более привычный эгоизм. В другой раз Тим бы подумал над выбором, но сейчас оба говорили в унисон.

Окончательно Тим начал приходить в себя, когда смог наконец проанализировать что именно сболтнул ему Костян, а точнее с какой уверенностью советовал. Тим был почти уверен, что его этот Тошенька наверняка хлебал волчью кровь и даже не подозревал об этом. Развить фантазию дальше помешали звуки на лестнице.

Тимур спускался осторожно, держась за перила дрожащими пальцами и явно не сразу заметил всё ещё сидящего у двери Тима. Тот заметил на Тимуре длинную пижаму, иногда показывающуюся из-под одеяла, которое, видно, с ним срослось, а ведь в доме было тепло – Тим проследил. Тимур дёрнулся, заметив на полу Антипова, наступил на мешающийся под ногами конец “накидки” и полетел вниз. Инстинкты сработали быстрее аналитики, ещё и сотрясение мозга заполучить к себе в коллекцию Тим омеге не дал.

Сейчас даже через слой одеяла чувствовалось, какой он горячий.

– Ты как? – задал совершенно глупый вопрос Тим.

Тимур задумался искренне и просипел:

– Пить хочется.

Во рту моментально пересохло, горло перехватило спазмом, и Тим отчётливо понимал, что говорит не совсем он – волк помогает:

– Сиди здесь, я сам сделаю.

От послушания, пусть и во многом продиктованного свалившейся на Тимура болезнью, Тима всё равно моментально повело. Поэтому он не боялся, когда грел на плите молоко, не боялся, когда брал в руку нож, но как только поднёс к свободной ладони над кружкой, флёр эйфории испарился.

Тим считал до трёх, матерился, снова считал, зажмуривал глаза, опять матерился, но не мог, просто не мог. Потому пришлось выдохнуть, посмотреть на ладонь, на приставленное к ней лезвие, то, как кончик вдавливался в мягкую плоть, и сделать шаг назад. Если волк помог справиться с паникой, вдруг, поможет и сейчас. В отражении ножа блеснули жёлтые радужки, острый край вспорол кожу, словно подтаявшее масло, Тим обрадовался, пропустил мимо рецепторов боль, вытащил из раны нож, но та тут же зажила. Чёрт побери! Ну конечно, если дать волю волку, то регенерация повысится!

Ещё раз.

Ещё раз.

Ещё раз. Глубже.

Капля растянулась на белой поверхности молока причудливой кляксой, а затем ещё одна, побольше, провалилась прямо в кружку. Тим отбросил в мойку нож и склонился над плитой. Надо было дышать. Ну его к Дьяволу, больше он на такое не пойдёт.

========== Часть 7 ==========

Следующие восемнадцать часов Тимур больше походил на кота: пил молоко, спал, свернувшись калачиком, иногда пытался что-то мяукать. Например, когда Тим всё-таки решил сдернуть его с дивана и отнести наверх, оторвал тяжёлую голову от подушки и моргнул пару раз заспанными глазами:

– А ты куда?

Тим шумно сглотнул, слишком неправильные чувства вызвал у него этот простой вопрос, поэтому и сказал:

– Я внизу лягу.

Но Тимур уже спал и ответа не слышал. Тим пересёк тёмную спальню и вгляделся в расслабленное лицо. Провёл по вискам и лбу пальцами, с некоторым удивлением обнаружил, что нездоровый жар действительно пошёл на спад – Костя не соврал.

Сон не шёл. Тим, конечно, попытался для проформы подремать на диване, но он и так весь день, считай, лёжа провёл, поэтому сна не было ни в одном глазу. Волк был спокоен как удав, ещё бы – накачанная его кровью пара дрыхнет в трёх метрах без задних ног, поэтому в голову лезли, как это обычно и бывает, все мысли сразу. В итоге Тим плюнул, сдернул себя с места и вышел за порог проветрить мозги ночным воздухом.

В деревне ночь вообще по-другому ощущалась и тянулась, в отличие от городской. Тиму всегда больше нравился город, жизнь там чувствовалась даже самой глубокой ночью, а здесь… Он пошёл вдоль домов, попутно вспоминая, что в каком из них могло находиться. Думал о том, что он, наверное, всё-таки в изоляции на полтора года не прожил бы. Да, у Костяна там вроде как друзья – стая, и пара под боком, но Тим отчётливо понимал, что это не его. Да и не смог бы он под Костю пойти, а главное, точно знал, что и родители и брат сами это прекрасно понимали, хотя периодически приседали на мозг. Вопреки мнению отца, который почему-то считал, что Тим лишь хочет идти наперекор своему старшему брату, всё было не совсем так. Да, завидовал, а какой сильный оборотень не захочет себе стаю? Тим был младшим ребёнком, из-за чего очень тонко чувствовал зов вожака, в его случае – отца, чувствовал от него силу и поддержку даже на расстоянии, даже когда тот был взбешён какой-нибудь очередной Тимовой выходкой. Само собой Тим хотел стать таким как отец, а не оставаться на вторых ролях. Он сам хотел внушать силу и спокойствие, он сам хотел, чтобы на него смотрели во все глаза и ловили каждое его слово. Но нет, в консервативном обществе оборотней, до сих пор свято верящих, что своей силой они обязаны именно строгому соблюдению законов иерархии, стая такому, как Тим, была не положена. По крайней мере привилегия формирования связей при помощи изоляции уж точно. Дескать, хочешь стаю, хочешь поиграть в вожака? Пожалуйста, но по правилам играть нельзя.

То, что Тима готовят идти под брата, он понял лет в шестнадцать. Тогда и начал окружать себя разными…маргиналами. Нет, Серёга не в счёт, этот крутился около Тима с первого класса, а вот всех остальных из его “стаи” он знал не так хорошо. Но ребята любили деньги и веселье, особенно в шестнадцать, нетрудно было привязать их к себе, зная эти предпочтения. И тем не менее, когда постоянный угар кончился, и Тим объявил, что их ждут дела посерьёзней, половина слилась. Кто-то прикрывался вышкой, мол, у меня на это времени нет, я ведь примерный студент, хотя в школе едва на уроках появлялся. Кто-то просто исчез. Тим отчасти понимал, отчасти даже ценил тех, кто остался. Вот только людей всё равно не хватало, да и чего врать, многие из них были откровенным дерьмом. Таких даже прогиб под вожака не исправит, всё равно при первой же возможности попытаются подставить или поиметь.

Тим наматывал круги по деревне, стараясь не уходить далеко от дома, в котором был Тимур, поэтому звук автомобильного двигателя на границе деревни услышал не сразу. А когда заметил, то не придал сначала значения, думал, что кто-то мимо проезжает, но звук приближался, и вот тогда стало, мягко говоря, интересно. Тачка медленно тянулась по главной улице, колыхаясь на выбоинах и горках засохшей грязи, фары были выключены, значит тому, кто за рулём, не нужен был дополнительный источник света, и так всё видит.

Тим замер в тени дома и мысленно чёртыхнулся из-за того, что бросил свой внедорожник прямо у калитки. Не слишком знакомая машина тем временем приостановилась, водительское окно опустилось и до чуткого слуха наконец донёсся разговор:

– Бля, Максон не врал, видишь – Антиповская тачка стоит, – отозвался пассажир.

Тим попятился назад, потому что кулаки знакомо начали чесаться, а глаза, к гадалке не ходи, по-любому уже блестели жёлтым светом, но было рано.