– Может быть, чаю? – гостеприимно предложила Лера. – Ксения сказала, что минут через десять уже подойдет, тогда и сможем рассказать тебе, зачем мы тебя позвали.

– Да, это интересует меня больше всего, – кивнула Рита, без приглашения занимая кресло напротив Марка и стараясь напустить на себя немного недовольный и занятой вид. Как будто у нее была сегодня куча дел, и она пришла исключительно в виде одолжения. Скользнувшая по губам Марка улыбка дала ей понять, что он разгадал ее маневр.

– Три чашки с мятой, – заключила Лера, переглянувшись с Марком. Темные очки она так и не сняла, а потому Рита не смогла понять, что такого эти двое сказали друг другу глазами.

– Значит, ты рисуешь, – полуутвердительно сказала она, когда Лера скрылась за дверью и где-то в глубине квартиры послышалось звяканье чашек, а молчание в гостиной, на ее взгляд, неприлично затянулось. Точнее, обычное молчание ее никогда не напрягало, она не относилась к той категории людей, которые стремятся непременно вести беседу, особенно с малознакомыми людьми. Ее напрягал взгляд, которым Марк, не стесняясь, ее разглядывал. Рита считала, что обладает вполне заурядной внешностью: обычные темно-русые волосы, которые могли бы быть и погуще, обычное лицо, которое могло бы иметь более выразительные черты, обычная фигура, которая тоже могла бы быть чуть тоньше. Ничего такого, на что стоило бы обращать внимание. Однако Марк разглядывал ее, как будто на ней диковинные узоры, и Рите подсознательно хотелось отвлечь его.

– Иногда, – кивнул он, посмотрев на нее уже так, как смотрят друг на друга обычные собеседники.

– Я была как-то на твоей выставке.

Марк рассмеялся. Почему-то сегодня он совсем не походил на того сумасшедшего, каким она запомнила его вчера. Сегодня он выглядел уставшим и каким-то… разбитым.

– Это было очень давно.

– Лет десять назад.

– Почти. У меня была всего одна выставка, но с тех пор многое изменилось.

Рита хотела спросить, что именно изменилось, ведь даже если он ходит с тростью после аварии, то на руки это едва ли повлияло, и он все еще может держать в них кисть, а значит, и писать картины, но в этот момент как маленький ураганчик в гостиную ворвалась Лера с подносом.

– Между прочим, я готовлю лучший во Вселенной чай с мятой, – громко объявила она. – Весь секрет в том, чтобы заваривать листики наикрутейшим кипятком.

Она поставила поднос на маленький столик между двумя креслами, где сидели Марк и Рита, и подвинула еще одно для себя.

– Может быть, ты хочешь есть? – спросила она у Риты. – У нас на кухне наверняка завалялось что-нибудь вкусное. Марк страшный сладкоежка.

– Нет, спасибо, хватит чая, – отказалась та, аккуратно беря в руки маленькую чашку с нарисованными на ней птицами.

В присутствии Леры ей начало казаться, что вся эта вежливость и желание угодить неспроста. Марк даже не поправил ее, когда она спросила, рисует ли он. Как говорит ее бабуля, рисуют дети на асфальте, а художники пишут картины. Ее как будто обхаживали, желая получить что-то взамен. Грешным делом она даже порадовалась, что не взяла с собой крупную сумму наличными и не надела подаренные бабушкой сережки с изумрудами, но тут же устыдилась этой мысли, поймав на себе очередной взгляд Марка. А вдруг он, уверенный в том, что однажды она вернула его из мертвых, надеется теперь, что она исцелит и его ноги? Целительницей Рита не была.

Лера о чем-то болтала и болтала, не умолкая ни на секунду и не давая никому вставить ни слова, Марк все так же рассматривал ее поверх чашки, но Рите теперь все это казалось каким-то неестественным. Она то и дело бросала взгляды на Марка, пытаясь понять, кем они с Лерой приходятся друг другу, кто им эта пока еще неизвестная Ксения и чего они все хотят от нее.

Когда чай был выпит почти наполовину, в коридоре громко хлопнула дверь. Гораздо ближе, чем та, через которую вошла получасом ранее Рита, и она догадалась, что в квартире есть еще один вход. Наверное, чтобы разделять жилую площадь и приемную колдуньи.

Ксения оказалась высокой худощавой женщиной чуть за сорок, чем-то напоминающей Леру. У нее были такие же черные волосы, но гораздо короче и сильно всклоченные, как будто их хозяйка забыла расчесаться, тонкие черты лица и пухлые губы. Только, в отличие от Леры, она не носила очки – ни темные, ни какие бы то ни было другие – и совсем не улыбалась. Чуть опущенные вниз уголки губ выдавали строгий, возможно, даже немного склочный характер.

– Собрались уже, – резюмировала она, оглядев пьющую чай троицу взглядом, каким обычно завучи школы смотрят на главных хулиганов, застигнутых за углом с сигаретой. У нее оказался низкий, как будто прокуренный, голос с легкой хрипотцой. – Сейчас я переоденусь и начнем. На улице снова этот проклятый дождь.

– Что начнем? – испуганно спросила Рита, когда Ксения исчезла за дверью. – Я еще ни на что не подписывалась!

Марк и Лера переглянулись. И если она не могла видеть глаз Леры, то взгляд Марка ей не понравился.

– Не волнуйся, тебя никто не будет заставлять ничего делать, – сказал он, но в этот раз Рита почему-то не поверила ему. – Мы просто расскажем тебе, чем занимаемся. Если ты захочешь, то останешься, если нет – уйдешь.

Рите до боли в груди захотелось сказать, что она уйдет прямо сейчас, но что-то заставило ее промолчать. Пока ей не сделали ничего плохого, не сбегать же, раз уж пришла, что о ней подумают? Внутренний голос некстати заметил, что с этого обычно и начинаются все неприятности, но Рита отмахнулась от него.

Ксения вернулась очень быстро. Если она и переоделась, то Рита этого не заметила: черные джинсы и блузка были точно такими же, в каких она приходила раньше. Если только у нее весь гардероб не состоял из подобных вещей.

Ксения подтянула к столу еще одно кресло, налила себе в новую чашку уже остывшего чаю, залпом выпила его, а затем закурила. Сигарета у нее была необычная: темно-коричневая, с удушающе сладким ароматом, она вставлялась в длинный деревянный мундштук и курилась через него.

– Тебе уже рассказали, что от тебя требуется? – поинтересовалась Ксения, выпустив в воздух струйку сизого дыма.

Рита качнула головой, почему-то завороженно следя за этой струйкой, которая поднялась чуть выше головы колдуньи и словно застыла, не растворяясь и не исчезая.

– Мы еще не успели, – ответил вместо нее Марк.

Ксения бросила на него странный взгляд, показавшийся Рите насмешливым и немного презрительным, а затем снова посмотрела на нее.

– Как всегда, вся грязная работа мне, – вздохнула она. – Для начала кратко о том, кто мы. Этот салон я открыла год назад. Я раскладываю карты Таро, предсказываю по ним судьбу. Умею гадать по хрустальному шару, разбираюсь в хиромантии, кое-что понимаю в приворотах и отворотах. Марк может разговаривать с умершими людьми, как лично, так и письменно. Спиритической доской не пользуется принципиально, да ему это и не нужно, духи и так приходят по первому его требованию.

От Риты не укрылось, как при этом исказилось лицо самого Марка, словно эти слова причинили ему боль, хотя вчера он и сам говорил ей об этом.

– А Лера? – не удержалась она.

Лера вопросительно взглянула на Ксению, и та молча кивнула, словно дав разрешение на что-то. Тогда девушка впервые за все время сняла темные очки и повернулась к Рите. Ту словно окатило раскаленным воздухом, и уже в следующее мгновение она стояла на асфальте среди белых домиков с голубыми окнами. Яркое греческое солнце ласкало обнаженную кожу плеч, жар от асфальта поднимался вверх по ногам, забираясь под легкий белых сарафан. Где-то далеко слышался шум прибоя и крики чаек. Рита с удивлением обернулась вокруг своей оси, понимая, что находится в том самом месте, которое Марк изобразил на своей картине.

– Что это такое? – шепотом спросила она, понимая, что это какой-то фокус.

В то же мгновение волна жара снова накрыла ее с головой, и она опять оказалась в просторной гостиной, только больше не сидела в кресле, а стояла посреди комнаты, испуганно озираясь по сторонам. Она совсем не помнила, когда успела встать. Лера поспешно вернула очки на место.