— А теперь я передумала, — перебила его я. — Понимаешь, женская логика — сложная вещь!

Неожиданно Дмитрий уложил меня на диване, при этом крепко держа мои руки.

— Ты меня когда-нибудь разозлишь этой логикой, и я действительно подумаю над тем, чтобы посадить тебя под арест! Да, я очень плохой, когда речь заходит о том, чтобы рассказать тебе о демонической жизни. Ты и так слишком много знаешь, чего в принципе знать не нужно! — строго сказал Дмитрий.

Если он думает, что напугал меня, то ошибается. Напротив, я ему готова отвечать зеркально.

— Посадишь под арест — объявлю голодовку, и ты станешь причиной моего самоубийства! — твёрдо заявила я, при этом даже не пытаясь высвободиться. — Всё что я знаю — всё важно. Нет, ты что хочешь? Чтобы я была ко всему безразлична? Как ты себе это представляешь? В общем так, Дмитрий, не хочешь мне отвечать на, как я считаю, вполне дозволенные вопросы, —не отвечай, дело твоё.

Наступило молчание. Прошло секунд десять и Дмитрий меня отпустил.

— Хорошо, я отвечу на несколько твоих вопросов, но только, если я посчитаю, что на них можно ответить. Если ты снова начнёшь возмущаться, то я больше не стану пытаться избежать ссоры. Кому ты делаешь хуже? Только мне? Мы с тобой не раз говорили про то, что я не могу рассказывать тебе о демонической жизни, и ты говорила, что понимаешь меня и не будешь давить. Сейчас я предупреждаю — начнёшь возмущаться, ссоре быть!

— Хорошо, — ответила ему я и села на диване.

— Не встанешь ведь в восемь утра, — произнёс Дмитрий.

— Встану!

Он вздохнул.

— Ладно, перейдём к ответам на вопросы. Сейчас в городе другая власть, поэтому Серафиме и её отцу можно пересечь границу, — сказал мне он.

— А подробнее? Не очень понимаю, если честно, — произнесла я.

— В каждом городе есть своё правительство, которое в той или иной степени может влиять на судьбу его жителей. Я разрешаю Серафиме и её отцу покинуть город, но, если я разрешу покинуть и Нику, тогда начнётся преследование. Ник, как самый сильный член семьи, останется здесь.

— А ты спрашивал разрешения у элиты Нью-Йорка-Д?

— Нет, я не считаю нужным это делать.

— А если они узнают, то что будет? — заваливала его вопросами. — Я просто пытаюсь понять, будет ли Серафима в безопасности на все сто процентов.

— На все сто нельзя быть уверенным, всякое может произойти, но со стороны демонов опасности не должно быть. Мы всё предусмотрели, — сказал мне Дмитрий.

Я тяжело вздохнула.

— Мне её жалко, Дима. После того, что вчера произошло, у меня сердце не на месте, я волнуюсь за этого ребёнка, — с болью сказала я и опустила голову вниз.

Дмитрий меня обнял и поцеловал в голову.

— Я понимаю, моя хорошая. Мы нашли для неё с отцом хорошее место, пока она будет учиться на дому, потом будет видно. Если ситуация не изменится, и мы не найдём виновника, то с Нового года Сима пойдёт в школу в человеческом мире, но для начала ей нужно там приспособиться. Более того, Андрей, как любитель психологии, поживёт немного с ними, — сказал мне Дмитрий.

— Правда? — спросила я.

— Правда! — ответил мне он.

Обняв его в ответ, закрыла глаза и облегчённо выдохнула.

Андрей — замечательный человек, он никогда не откажет в помощи, напротив, он сам её предложит. Сейчас я ещё больше понимаю, что Андрей не только отнёсся ко всему с пониманием, но ещё и готов помогать тем, кого даже не знает, более того, тем, кто с другого мира и другой крови.

Он мне так и не написал ответное письмо, хотя письма Софии было для меня достаточно, чтобы понять отношение её и Андрея ко всему, что они оба узнали о демонах. София и Андрей — родные души на всю жизнь.

Но я всё равно жду письмо от Андрея, написанное его рукой.

Уверена, что Серафиме он понравится, и со временем она привыкнет к жизни в человеческом мире. Мне кажется, ей там будет лучше. Правда климат там другой, придётся привыкать и к погодным условиям. В любом случае, ей там должно понравиться, да и у неё нет сил, что делает её совсем не отличающейся от людей. Силы…

— Дмитрий, Сима мне сказала, что у неё забрали силы. Это так? — спросила у него спустя около минуты молчания.

— Да, это так.

— Почему у неё их забрали? Разве можно вообще забрать силы у его обладателя?

— Возможно, если ты ребёнок, в частности, девочка. Это сложный процесс, крайне редко забирают силы и то, их можно забрать далеко не у всех. К примеру, у Ника, будь он сейчас ребёнком, силы бы не забрали, они уже часть его с самого рождения. Я не знаю всех подробностей, связанных с силами, но у Серафимы их забрать было можно, тем более что девочка была с ними не в тесной связи. А забрали потому, что после смерти её мамы, она начала постоянно исчезать, чем сильно пугала своих родных и близких. Возможность забрать у неё силы появилась лишь в конце декабря прошлого года, когда мне удалось договориться об этом с Ярославом. Серафима очень плохо владела силами, некоторыми — вообще не владела. Она могла навредить сама себе — это ещё одна причина, по которой мы забрали её силы, — ответил на мои вопросы Дима.

— И что стало с её силами? Возможно ли их вернуть? — спросила я.

— Скажем так, её силы в специальном хранилище в маленьком сундучке с её именем. Вернуть возможно, но никто не хочет, чтобы Серафиме возвратили силы. Её отец вообще хочет, чтобы она жила в человеческом мире, а не здесь, и я его поддерживаю.

Получив ответы, я тяжело вздохнула.

— Я тоже думаю, что её отец прав, Серафиме и вправду лучше жить в человеческом мире. Дима, скажи Андрею, чтобы с Серафимой как можно чаще ходили гулять по красивым местам. Если это возможно, пусть её отдадут на рисование, у неё есть к этому склонности, — сказала ему я.

— Хорошо, скажу. А ты, я смотрю, много чего о ней узнала, да и подружились вы быстро. Обычно Серафима к девушкам относится категорично, ей больше нравится мужское общество, — произнёс Дмитрий.

— Мы чем-то с ней похожи. В целом, Серафима тянется к добрым, может быть поэтому мы с ней так быстро подружились. Я вот что заметила, но это с тобой связано — ты очень быстро находишь общий язык с детьми. Мне, к примеру, сложнее с ними общаться, а ты это делаешь с лёгкостью. Дети тебя обожают! По словам мамы, я ещё год говорила о мальчике, который успокоил меня в песочнице пятнадцать лет назад. Я не видела, как ты учил детей английскому языку в Балтике, но уверена, что результат был положительным. Я видела, как вы играли с Митей, как Серафима радостно кричит твоё имя и бежит к тебе со всех ног… Это так трогательно, твоя любовь к детям — это… Прекрасно! По-другому и не скажешь, — с воодушевлением сказала я Дмитрию.

Дослушав меня до конца, он поцеловал меня в щёчку и нежно прошептал:

— Я люблю детей, с этим не поспоришь. Первым ребёнком, которого я полюбил, стала девочка из песочницы, которую я встретил ещё пятнадцать лет назад. И знаешь, в свои шесть я не от многих слышал, что я хороший, а когда мне это сказала трёхлетняя девочка, меня это очень тронуло. Вспоминая тот день, я почему-то уверен, что полюбил тебя ещё пятнадцать лет назад. Я запомнил тебя ещё в твои три года, и пронёс твой образ маленького ангелочка сквозь года. Лида, я тебя так сильно люблю…

Слушая его, испытывала самые горячие чувства, которые только бывают. По мне бежали мурашки, тепло окутало меня с ног до головы, я чувствовала всю его любовь каждым миллиметром своего тела. Как только он договорил, я поцеловала его в губы так горячо, как только могла. Мы оба, не отрываясь друг от друга, легли на диване, его крепкие руки обнимали меня, а мои блуждали от его головы и до пояса.

Столько тепла, нежности, любви было между нами, и никто не хотел обрывать поцелуй. Казалось, он длился вечность, он был долгим, пожалуй, самым долгим из всех, что у нас были. За всё время поцелуя я ощущала самые невероятные чувства, и мне хотелось, чтобы всё это длилось действительно вечность.

— Я тоже тебя люблю, Дмитрий! Ты подарил мне долгий поцелуй, о котором мы с тобой ещё договаривались в боулинге в Балтике, — прошептала я, когда мы всё-таки прервали поцелуй, ведь нам нужен был воздух.