— Надо же, тут даже поштучно продаются вареные яйца, — пробормотал он.

— Ты как будто первый раз в Японии, — улыбнулся Виктор, выглядывая из-за полки со сладкими поки и шоколадными шариками в маленьких упаковках.

— Не первый, но я как-то особо не бродил по магазинам, — пожал плечами Юра, засовывая руки в карманы джинсов.

— О, кстати! Может, выпьем? – Виктор выплыл из-за полок с какой-то ярко-голубой бутылкой.

— Это еще что? – Юра попытался что-то разглядеть на этикетке, но там все было на японском.

— Персиковое вино. Очень недурное, мы его брали с Юри. Пьется, как компот, но очень расслабляет.

Юра перевел взгляд с бутылки на лицо Виктора, глядящего на бутылку с неприкрытой нежностью.

— Ладно. Раз персиковое.

— Знал, что ты не откажешься.

На кассе, пробивая вино и беспрестанно улыбаясь, менеджер-японец указал пальцем на монитор, повернутый экраном к Юре, и что-то сказал по-японски.

— Вить, чего он от меня хочет? – Юра скосил глаза на Виктора.

— А! Минуточку, — Виктор протянул руку и ткнул пальцем в зеленую кнопку на мониторе.

— Arigatou! – поклонился кассир, упаковывая каждую покупку в мешочек, а потом складывая все мешочки в мешочек побольше.

— Это еще что было? – спросил Юра.

— Подтверждение, что тебе есть двадцать, — Виктор поклонился юноше в ответ и забрал пакетики в большом пакетике. Юру убивало то, как в Японии упаковывали покупки.

— Мне девятнадцать.

— Как будто это что-то меняет, — пожал плечами Виктор, выходя на улицу.

До рёкана они молча шли по темным проулочкам между низкими домами. Молчание не казалось неловким и совершенно не давило – наоборот, было наполнено каким-то спокойствием и уютом. Юра бы не признался в этом вслух, но с Виктором порой приятно было просто помолчать. Юра время от времени поглядывал на него и замечал, что он иногда улыбался сам себе, будто вспоминая что-то или думая о чем-то приятном.

— Посидим на улице? – спросил Виктор, когда они дошли до гостиницы.

Юра только сейчас заметил, что сбоку от входа на крыльце стоял небольшой стеклянный столик с двумя плетеными креслами на металлических ножках. На столике стояла спираль он насекомых, от которой в воздух поднималась тонкая струйка дыма.

— А можно? – спросил Юра, отодвигая дверь, проходя внутрь и скидывая кеды.

— Простите! – громко сказал по-английски Виктор, обращаясь к администратору. Приветливый таец сидел за стойкой, и его почти не было видно – Юра даже не понял сразу, что там кто-то есть. – Можно воспользоваться вашим чудесным столиком на улице?

— О, конечно! – юноша подскочил с места и улыбнулся, кивая.

— Вот видишь. Тут всегда все можно, — Виктор кивнул в ответ и, наступая поочередно на задники, стащил обувь. – Держи, — он протянул Юре пакет из комбини, — я возьму бокалы и тарелку.

Юра вышел босиком на веранду, откровенно наслаждаясь ощущениями шероховатой поверхности бетонного крыльца под ступнями. Вечер был тихим, но не удушающим, дневная жара отступила, и теперь все вокруг казалось застывшим и умиротворенным. Несмотря на то, что прямо перед рёканом была проезжая часть, Юра так ни разу и не видел на ней машин, только редких велосипедистов. Он вытащил из пакета бутылку и поставил ее на столик. Рядом легла пачка сигарет, привезенная из Питера, и зажигалка кислотно-зеленого цвета.

— Ты что, куришь? – протянул Витя, протискиваясь наружу и закрывая за собой дверь.

— Иногда, — ответил Юра, усаживаясь в кресло и вытягивая вперед гудящие ноги.

Виктор переступил через них, пробираясь на свое место.

— Лилия Павловна тебя прирежет, если узнает.

— Лилия Павловна в любом случае это сделает. Найдет, за что. К тому же, это же не пончик, — Юра вытянул из пакета упаковку шоколадных шариков и раскрыл ее, сразу высыпая на ладонь и отправляя в рот штук пять.

— И все же, Юр, — нахмурился Виктор, открывая бутылку штопором, позаимствованным с общей кухни.

— Да ладно, — хмыкнул Юра, прикуривая сигарету. – Тебе напомнить, как на банкете в Барселоне ты на радостях скурил половину праздничной сигары Якова с ним вместе?

— Это было один раз! – возмутился Виктор. – И на радостях!

— Ну вот и у меня на радостях, — дернул плечом Юра и принял из рук Виктора наполненный вином фужер. – М, вкусно пахнет, — сказал он, втянув носом воздух.

— Персик вкусно пахнет всегда! Давай, за путешествие! – Витя протянул свой бокал в сторону Юры, и тот, поколебавшись, стукнул о него своим.

Вино и правда оказалось божественным – прохладное и ненавязчиво сладкое, оно удивительным образом остужало голову и стирало усталость, будто ее и не было.

— Юр, послушай, — когда молчание, обусловленное смакованием вина, затянулось, начал Виктор.

— Ну вот, понеслась, — поморщился Юра, предвкушая “серьезный” разговор.

— Нет, ты не подумай, я не лезу, просто… ты такой серьезный стал. Взрослый, — Витя вздохнул и покачал стакан в пальцах, наблюдая за светло-золотистой жидкостью. Юра подумал, что тот не мог так быстро опьянеть, чтобы так резко завести задушевные разговоры. Значит, он планировал это заранее? Или атмосфера летнего вечера в Киото так действует? – Я волнуюсь.

— Почему? – спросил Юра. – Разве быть взрослым – это плохо?

— Не в девятнадцать же лет, — покачал головой Витя.

— Ты мне так и пятнадцать говорил, — отмахнулся Юра, докуривая сигарету и туша окурок о найденную рядом с ножками стола пепельницу, похожую на банку из-под газировки с дырочками в крышке.

— И в тридцать скажу, — Витя посмотрел на него. В темноте, при рассеянном свете фонаря метрах в пяти от них его глаза были совсем синими. – Нельзя постоянно делать вид, что ты сильнее, чем есть на самом деле. Знаешь, почему мы с Юри решили организовать эту поездку?

— Чтобы показать нам Японию, отпраздновать свадьбу, — отставив бокал, стал загибать пальцы Юра.

— И это тоже, но в первую очередь для того, чтобы напомнить всем, что мы молоды. У нас не было детства. Подожди, дай договорить, — Витя выставил вперед раскрытую ладонь. – Не было у нас его. Мы спортсмены. Мы еще под стол пешком ходили, но неизменно держа спину прямо и руками так красиво-красиво, — он изогнул запястье, выпрямив тонкие пальцы. – Можем же мы хоть теперь просто отдохнуть и вспомнить, что такое просто есть то, что хочется, выпивать, да даже курить, черт с тобой?

Юра набрал было в легкие воздуха, но потом просто выдохнул, так и не найдя, чем ответить на это внезапное откровение. Вдруг стало сложно подбирать слова. Детство? В голову полезли воспоминания о лете, проведенном с Отабеком в Алматы два года назад. Тогда им казалось, что вся жизнь упала им в ноги, осыпалась мечтами, которые можно было загребать голыми руками. И что теперь?

— Я очень хочу, чтобы все просто на время забыли о том, что они спортсмены или соперники, — добавил Виктор, вновь наполняя бокалы вином.

В отдалении послышались голоса, среди которых Юра тут же узнал один – голос Отабека. Что именно он говорил, слышно не было.

— Юр, — позвал Витя, и Юра оторвал взгляд от стеклянной поверхности стола и посмотрел на него. – Я думаю, ты должен знать. Отабек сперва отказался приезжать. Он передумал в последний момент, так что нам с Юри пришлось брать ему билет с пересадкой. Может, он принял для себя какое-то решение?

Юра замер, но Виктор только улыбнулся, а потом вскочил, выходя на дорогу и размахивая руками, глядя в сторону появившейся из-за угла компании во главе с Юри.

— Юри! Юри, я купил наше любимое вино! И крабов!

Юра достал из пачки еще одну сигарету.

*

Юра вертелся с боку на бок на непривычно мягкой кровати, устраивая подушку и так, и эдак, и то убавляя кондиционер, который висел прямо напротив него, то, наоборот, прибавляя. Спать не хотелось совершенно – он всегда плохо привыкал к разнице во времени и умудрялся уснуть только после выматывающих тренировок и выступлений.

Помучившись еще полчаса, он, прихватив телефон и стараясь не смотреть в сторону кровати, на которой спал Отабек, тихо вышел на балкон. Ночной Киото тихо и мерно дышал, завернутый в сапфировую темноту. Что в Японии действительно было безоговорочно прекрасно – так это темное время суток. Юра облокотился на парапет, доходивший ему почти до груди, и наклонил голову, прикрыв глаза. Распущенные волосы скользнули по щекам.