Аптекарь равнодушно пожал плечами. Судя по шрамам и царапинам на лице, работал он явно не первый год.

– Перед Гиппократом все едины, – равнодушно ответил он. – Итого, значит, одна гарантированно действующая таблетка от головной боли. С вас пять кредитов.

Зет расплатился и попросил открыть.

Аптекарь кивнул и, выхватив ножницы, превратился в парикмахера. Через минуту все было кончено. Зет проглотил таблетку.

– Когда подействует? – уточнил он.

– Зависит от особенностей организма – уклончиво сообщил аптекарь. – От трех до десяти минут.

– Точно?

– Гарантированно.

– Ты ведь знаешь: если не подействует, я вернусь и разнесу здесь все к чертовой матери.

Аптекарь учтиво поклонился.

– Я всего лишь робот, сэр. Я с уважением отнесусь к любому проявлению человечности.

***

Не успел Зет выйти из аптеки и свернуть за угол, как врезался в кучку граждан, благоговейно слушавших Проповедника. Тот, естественно, был в черном строгом костюме и белой рубашке со стоячим воротничком. Его светлые голубые глаза горели религиозным пылом. Прихожане – числом пять – стояли перед ним полукругом, как губка, впитывая адреса и бренды. Зет даже не стал останавливаться, а просто, проходя мимо, протянул руку и привычно выхватил из головы Проповедника тяжелый, размером с теннисный, шарик. Тело Проповедника послушно потянулось за шариком, из которого, собственно, и проецировалось. Шарик беспокойно дергался в руке Зета, пытаясь освободиться, но силы были неравны. Ресурсов робота в обрез хватало на борьбу с гравитацией, поддержание трехмерного изображения Проповедника и гипноз слушателей.

Зет покрутил рукой в воздухе – Проповеднику пришлось проделать то же самое – и с силой швырнул шар в стену. В момент, когда голова Проповедника коснулась стены, раздался хлопок, и все исчезло.

– Чудо! Чудо! – заголосила паства, не знающая, что действие гипноза будет осенять ее еще минут пять, не больше. Зет, не глядя на несчастных, прошел к Тою.

Но, стоило ему открыть дверцу, как в голове что-то сместилось, сдвинулось и тяжело ударило по глазам. Зет пошатнулся. Ощущение было такое, будто мозг, поднатужившись, влажной мясистой жабой сиганул к Луне, но, конечно же, не допрыгнув, тяжко рухнул обратно. Перед глазами заплясали тошнотворные яркие точки.

Аптекарь не обманул. Таблетка, определенно, действовала. Зет скрипнул зубами и тяжело опустился на сиденье.

– Слушай, Той, мне что-то нехорошо. Я посплю часик, а ты подежурь, ладно?

– С какой стати? – холодно отозвался Той.

– А после смены скатались бы на тайскую мойку…

– Хорошо, – был ответ.

Зет прикрыл глаза и тут же уснул.

***

Ничего хорошего в таком состоянии, конечно, присниться не могло. Приснилось плохое. Зет лежал на горячем песке, одним глазом глядя в мутное потрескавшееся небо. Точнее, небо-то, как раз, было ясным и безмятежным. Мутным, потрескавшимся и, вдобавок, круглым, оказался глаз Зета. На то были причины: глаз принадлежал рыбе, а рыба была мертва. Случилось это, по всей видимости, давно, потому что кости, ломаясь под тяжестью обвалившегося на них мяса, уже проткнули чешую и крепко пришили рыбу к песку.

В песок медленно уходило и остальное. По капле, по крошке, Зет–рыба просачивался в песок под собственной тяжестью, и он бы, конечно, непременно проснулся, если бы это не было так приятно.

Он менялся. С каждой песчинкой очищался все больше и больше. Уже исчезли мораль, совесть и принципы. С ними ушли обязательства. Пропали страх и боль, пространство и время. Проблемы, заботы и неприятности. Что там еще осталось – какие крупицы задержались в верхней чаше этих песочных часов? Всего ничего. Родители – и вот их нет. Работа, друзья – их нет уже тоже. И вот, вот последняя. Несс? Зет вскрикнул и, наконец, проснулся.

***

Зет вскрикнул и, наконец, проснулся. Машинально взглянул на часы. Без двух минут шесть. В салоне отчетливо воняло мертвечиной.

Зет огляделся, выдохнул и вытер со лба пот. Это было, как минимум, несправедливо. Почему человек, честно делающий свою работу, любящий жену и в жизни никому не желавший зла, должен видеть такие сны? То, что они снились редко: раз в полгода или даже реже было слабым оправданием. Достаточно было и одного раза. Зет точно знал, что он хороший человек. Ну, или, во всяком случае, добрый. По нынешним меркам это не так уж мало. Он жалел все, что стоило жалости. Помогал всем, кому действительно мог помочь. Он очень старался не думать об окружающих плохо. Что еще можно требовать от человека?

И, в благодарность за все это – такие сны. Все умирают, да. Никто не становится с годами моложе. Каждый что-то постоянно теряет. Но не каждому же так грубо и настойчиво об этом напоминают !

– Ничего не понимаю, – он вздохнул. – Слушай, Той, а тебя сны снятся? Хотя, да, глупо…

– Каждый раз, когда засыпает мотор, – неожиданно отозвался Той, – запускается программа диагностики. Она анализирует скопившуюся за день информацию и проверяет состояние систем. Сомнительные ситуации она моделирует заново, выясняя, было ли принятое решение единственно и абсолютно верным.

Той помолчал.

– В такие минуты мне кажется, что я бодрствую. О том, что это было не так, я узнаю, когда мотор оживает снова. У вас это происходит как-то иначе?

– Да в общем, нет. Примерно так же, – согласился Зет. – Что ж, поехали потихоньку. Смена вот-вот закончится. Но что же эта скотина аптекарь мне, все-таки, подсунул? Голова прямо раскалывается.

***

Они медленно двинулись вперед. Через минуту в конце улице появилась точная копия Тоя – серая и безликая. Сменщик был, как всегда, точен. Машины как раз поравнялись друг с другом, а минутная стрелка – с двенадцатью, когда Зет обнаружил очередного Проповедника. В черном строгом костюме и белой рубашке со стоячим воротничком, он что-то вдохновенно вещал собравшейся перед ним толпе человек в двадцать, и светлые его глаза горели синеватым религиозным огнем. И хорошо, надо признать, вещал: cобрать такую толпу было под силу далеко не каждому.

– Притормози, Той, – попросил Зет.

Формально смена уже закончилась, но профессиональная этика требовала оставить участок чистым.

Поравнявшись, машины остановились сами.

– Отличный денек! – приветствовал сменщик Зета, высовываясь в окно.

– Бывало и лучше, – усмехнулся Зет.

– Что так?

– Да ничего особенного. Видимо, черная полоса, потом как-нибудь расскажу. У тебя как?

– Отлично.

Сменщик махнул рукой в сторону Проповедника.

– Ишь, наяривает, – усмехнулся он. – А давай, как в старые добрые времена? Зайдем с разных сторон и ка-ак…

Зет покачал головой.

– У тебя еще вся смена впереди. Навоюешься. Езжай себе с миром. Я разберусь.

– Ну, как знаешь. Тогда до завтра.

– Удачи. Хорошего дежурства.

Дождавшись, когда машина сменщика повернет за угол, Зет снова опустил стекло. С улицы доносилось привычное бу-бу-бу. Зет прислушался.

"Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды?

Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их".

Зет покачал головой.

– Ох, дурят голову нашему брату!

Инструкция категорически запрещала использовать Очиститель в городе, если расстояние до цели превышало пятьдесят метров и, уж тем более, из машины, но голова болела так, что Зету было уже все равно.

Он тщательно прицелился, выбрав в качестве мишени правый глаз Проповедника – голубой, сумасшедший и гипнотический, – задержал дыхание и спустил курок