В учебнике рассказывалась история человеческого рода, и говорилось о том, как сложно было людям научиться жить заново и правильно.

В Бриллиантовом тысячелетии люди всё ещё не летают со сверхскоростью на другие планеты, как например, мечтали наивные поколения двадцатого и двадцать первого столетия. Мы успели лишь колонизировать Марс, но после разрухи потеряли связь с ними, и все кто отправился туда, что бы исследовать эту планету, скорее всего, погибли.

Однажды, в две тысячи пятьсот четвёртом году, люди наконец-то получили долгожданный сигнал с одной из открытых ими планет, где предположительно существовала разумная цивилизация. И расшифровав его, было выяснено, что эти существа собираются посетить нас, и прибудут во второй половине четвёртого тысячелетия по Земным меркам.

После полученного сообщения человечество сошло с ума. Что и повлияло на население Земли, крайне не положительным образом.

В двух словах, в битве за ресурсы, территории, и право принять «гостей» на Земле, человечество чуть не разнесло в клочья «свой дом». Не сказать, что именно эта новость спровоцировала Землян устроить бойню. Многие вообще не верили в его существование. Это событие было удобным предлогом, что бы начать резню, и хорошенько на ней заработать, завладеть территориями и истребить добрую часть ни в чем не повинных людей. Но всё вышло из под контроля. Человечество озверело. Войны не прекращались. Ад на Земле. Люди стали погибать семьями, посёлками, городами! И из двенадцати с половиной миллиардов Землян, к две тысячи пятьсот тридцатому году, в живых осталось около шестидесяти миллионов человек. То есть примерно за тридцать лет, люди уничтожили всё и практически всех. А правильнее сказать самих себя. Леса были сожжены, а города стёрты с лица Земли. Воцарил полный хаос и безысходность.

Но люди, это всё же, люди. Чудом выжившие представители человечества постепенно восстановили всё что уничтожили.

Оставшееся население, в прямом смысле стало разгребать разрушенный мир по булыжникам. Они старались найти как можно больше полезного, что осталось после войны. Собирали медицинскую литературу, восстанавливали больницы и музеи, реставрировали научные центры. Всё для того, что бы было как можно больше информации и ресурсов в виде знаний и открытий для восстановления цивилизации и улучшение качества жизни Землян. И самое главное, если бы они не научились с трепетом относиться к тому, что им осталось после этой эпической бойни, то те «гости», которые до сих пор держат к нам путь, не застали бы здесь ничего живого. Их бы встретил околоземный мусор, а разрушенная, идиотами, планета поприветствовала бы их лишь своим безмолвием и запахом смерти.

А, самое страшное то, что если бы с нашей цивилизацией не случилась такая беда, то мы бы никогда не поняли что по-настоящему для нас важно и дорого. «Наш дом» – вот что дороже и важнее всего. И как мне было обидно узнавать всё это!

Я перескочила весь этот ужас, и получила возможность видеть то, о чём люди моего времени ни догадываться и тем более мечтать, не могли! И читая этот школьный учебник новой эпохи, слёзы сдерживать, было трудно. О, какой абсурд! Какая глупость!

Хотя, то, что случается, случается к лучшему. И каждый поступок или событие в нашей жизни учит нас чему-то. В этом случае, эпический ужас научил людей жить по-людски. И радостно мне от того, что у Землян была возможность начать всё сначала. И я была рада быть рядом с теми, кто радуется тому, что они имеют, что берегут невосполнимый ничем дар, и защищают его, как могут. Я вижу это, и ликую! Я радуюсь тому, что созерцаю. И почему нельзя было раньше начать жить так?

Глава 4. Добряк Бенжамин.

Виктор и я прибыли в город, по координатам, показанным нам на карте. Это довольно таки простой заказ. Мы решили, что проще всего будет подловить каждого из них по отдельности и чем-то отвлечь. Затем удостовериться, что спасаемый объект благополучно добрался до дома и на этом, задание будет считаться выполненным. Виктор взял на себя Аарона Саливана. Мне достался Бенжамин Хэтевэй.

Аарона Саливана Виктор решил «поймать» в баре, где тот развлекался перед злополучной встречей. Завести с ним разговор, и любым способом задержать его в баре как минимум на час было его задачей. Я же, должна была разыграть падение, споткнувшись упасть на глазах у Бенжамина, и привлечь, тем самым, его внимание, и так же задержать его примерно на час, после чего удостовериться, что объект благополучно добрался до дома. Так мы решили предотвратить их встречу.

Мы разделились и направились каждый к своему объекту. Виктору ничего не стоило задержать Аарона Саливана в баре.

В тот вечер убийца вышел из него раньше, чем ему хотелось, так как у него закончились кредиты. И веселиться дальше ему было не на что, а спецгаджет требовал отправки носителя домой. Виктор с лёгкостью завёл с Аароном Саливаном разговор, и стал его угощать, тянуть время и просто спокойно ждать, когда я закончу свою часть работы.

Аарон Саливан, был совершенно неприятным человеком. Которому нечего было рассказать о себе, кроме того что ему не нравиться его работа, что он устал от своей жены, и старается как можно позднее приходить домой, так как даже родные дети его раздражают. «Удивительно!», думал Виктор, – «В мире, где такая благодать, ещё существуют недовольные жизнью люди». Виктору, как человеку который был рождён в эпоху Бриллиантового тысячелетия, было странно осознавать, что, такие как Аарон Саливан, ещё появляются среди населения. Но задание есть задание. И он терпеливо слушал нытьё этого скользкого типа, который когда говорил, брызгал слюной и вытирал губы рукавом своей засаленной грязной куртки.

Пока Виктор переживал мучительное общение со своим объектом, я нашла место, где должна разыграть падение, в момент, когда мне навстречу будет идти Бенжамин Хэтевэй. Спрятавшись за угол дома, я стала его ждать.

Прошёл дождь. На улице пахло приятно и свежо. На небе разошлись тучи, и луна красавица украшала небесный склон. Я смотрела на окружающие меня высотки, на рекламные баннеры, мигающие на каждом здании. А редко пролетавшие аэротакси посвистывали над головой.

После комендантского часа для транспорта по улицам города могли двигаться только такси. Частные аэролюбители не имели права выезжать на своём аэромобиле после десяти часов вечера и до шести утра. Естественно в этом тысячелетии нет наземных дорог. Люди пересели на аэромобили ещё в две тысячи восемьсот тридцатом году. А автомобили из прошлого подмигивали нам ксеноном только со старых, чудом сохранившихся фотографий или видеозаписей.

Наслаждаясь этим урбанистическим пейзажем, я услышала шаги Бенжамина Хэтевея. Размахивая зонтиком, он шагал по улице и что-то насвистывал себе под нос. Я вышла ему на встречу торопливым шагом, и в нужном месте разыграла своё падение.

– Ай! – воскликнула я, что бы привлечь внимание Бенжамина.

– Девушка! Что же вы так неаккуратно! – подбегая ко мне, забеспокоился он. – Сильно ушиблись?

– Ой, по-моему, очень даже сильно! – Ответила я. – я как могла, изображала мучения. Поднимаясь, я кряхтела, делала излучающие страдания гримасы. В общем, кривлялась, как могла. Дабы объект не решил, что ничего серьёзного не произошло, и не пошёл дальше.

– Давайте я Вам помогу! Надеюсь, Вы ничего не сломали! Ну, надо же! Что же вы все молодые торопитесь, куда-то под ноги не смотрите! – причитал он.

– Ой, да я и сама не понимаю, как так вышло. На ровном месте. – Ответила я.

– И куда ж вы так торопились деточка? – поинтересовался Бенжамин.

– Да вот домой иду. Живу не далеко. Решила прогуляться пешком. Такая замечательная погода!

– Проводить Вас? – предложил он. – А то я вижу Вам одной не добраться. Или может быть вызвать медиков?

– Я не откажусь от Вашей помощи, домой доберусь, и там видно будет. Если ничего серьёзного, то обращусь к медикам завтра.

– Ну, тогда давай детка, опирайся на меня и в путь. – Решительно ответил Бенжамин, подавая мне крепкую не по возрасту руку. В моём времени я бы не дала ему и сорока пяти лет.