- Товарищ..., - повторил он уже тише и как-то слабее. - У меня, то есть, вот...
- С собой, что ли? Или в багаж сдавать будешь? - отозвался неожиданно тонким голосом здоровенный охранник.
- Вот! - показала свою повязку девчонка.
- А-а-а... Ну, проходите тогда, - он отступил в сторону, пропуская их в небольшой зал-накопитель пред выходом на лётное поле.
- Нет, погодите... Я как-то не понял. Это как - в багаж? Кого в багаж? Вы так шутите тут все, что ли? И потом, у меня всего один билет, извините... И куда же мне теперь...
Сергей говорил, а сам понимал, что говорит что-то не то. И ведёт себя не так. Вроде как бы оправдывается за что-то, или ищет какие-то объяснения, логичные и правильные, которые позволят донести до всех, что он тут - простой командировочный. Он просто возвращается в Москву после недели работы в этом городе. И девчонку эту, кстати, видит он в первый раз в жизни. И вообще - игры все эти, ролевые всякие и психотренировочные и прочие, они вовсе не по нему. Ему, столичному специалисту, все-таки уже тридцать пять. Не мальчик, в конце концов...
- Нет-нет, - запищала девчонка. - Никакого багажа! Я и в проходе могу! Там теплее!
И потащила, потащила Сергея, да так сильно вцепилась, что он тоже ускорился и оказался вдруг уже сидящим в кресле в обнимку со своим рюкзаком. А девчонка куда-то уже отбежала, и уже вернулась, и сунула ему в руку бутылку оранжевой фанты.
- Пей!
- Не люблю. Сладкое, газированное...
- Ну, вот... Опять капризничаешь.
Это он капризничает, выходит? Тут чёрт знает, что происходит. Тут какие-то порядки совсем странные. Тут, понимаешь... А она, блин-тарарам...
Но она уже скрутила крышку, поднесла бутылку к его губам, и он неожиданно для себя глотнул и раз и два... А фанта тут у них очень даже ничего. Вкусная. И такая апельсиновая-апельсиновая!
- Ну, вот. Ну, вот, - одобрительно кивала она.
- Как хоть тебя зовут? - опять спросил Сергей, но тут объявили посадку, и все с шумом снялись с мест, как стая ворон, спугнутая проезжающей машиной.
Начался общий шум и толкотня, выстраивание в длинную очередь, потом все потянулись к рукаву-кишке, через который загружают пассажиров в новые самолёты.
Вот уже и рюкзак его уместился на полку. Специально такой покупал, чтобы влезал, даже если набить хорошо.
По проходу, закрывая с щелчком крышки багажных отсеков, пробежала стюардесса.
- Ваше? - спросила она строго, ткнув пальцем в девчонку, стоящую в проходе. - На период взлёта и посадки уберите из прохода, пожалуйста. Не положено. Техника безопасности.
- Э-э-э..., - только сказал Сергей.
- Ага, ага, - сказала девчонка и скакнула к нему на колени.
Тут же обняла за шею и прижалась плотно.
- Молодца, сосед! - пихнул сбоку какой-то морячок в чёрном кителе и белой рубашке. - Не терялся тут. Ай, молодца!
Сергей повернул, было, голову, чтобы ответить как-то. Может быть, даже грубо. Потом подумал, что это же просто безобразие какое-то - на колени влезла, понимаешь! Потом ему стало тепло и даже немного приятно. И пахло от девчонки полынью и какими-то цветами - совсем не противно.
Двигатели завизжали, разгоняя лайнер.
Взлетели.
А как взлетели, так она сразу слезла с его коленей и присела на корточки сбоку на ковровой дорожке. Когда проезжали с питанием - снова забиралась к Сергею. А когда ходили в туалет - просто вставала, пропуская всех мимо. И снова садилась на корточки. Так, что только её макушка была видна над поручнем кресла. И ведь никто не обращал совершенно никакого внимание - вот что было самым странным. То есть, странным было всё. С самого начала - все странно. Но то, что странное не видел кроме Сергея никто - ещё страннее. Вот же, прямо как Алиса какая-то - даже говорить стал про себя страннее и страннее. Или там было - страньше? Ну, ничего, ничего. Будет ещё Домодедово. Будет наш московский контроль... Или на выходе теперь тоже без контроля?
На выходе контроль был. Крепкие мужички проверяли соответствие багажа талонам, смотрели, кто и что несёт с собой. Посмотрели и на рукав девчонки.
- Твоя, что ли? Ничо так, молодая, фигуристая, - одобрил один.
- Как хоть назвал-то? - поинтересовался тот, что постарше. - Что, никак ещё? Это ты зря. Имя должно быть у каждой зверушки. А тут все же целый человек. И неплохой, вроде. Может, и мне туда съездить...
Сергей тупо молчал. А девчонка вела его по переходам, толкала в электричку. И только уже на Павелецком открыла рот:
- Ну, куда теперь дальше?
- Дальше? - очнулся от ступора Сергей. - Кому - дальше?
- Нам. А ты про кого подумал?
- Нам? - опять тупо удивился Сергей.
- Хозяин, ты живёшь где? Эй! - она пощёлкала крепкими смуглыми пальцами перед его глазами. - Ты сейчас в порядке, хозяин?
- Хозяин?
А мимо шли люди. И никто не обращал внимания. Всем было совершенно всё равно. Москва - большой город. Очень большой. Тут всякое бывает и случается. Вот, мужик девчонку себе привёз из командировки. Кто-то, скажем, магнитики на холодильник, а этот - девчонку. Ну, что - всякое бывает. Раз в состоянии прокормить. Раз язык она, похоже, понимает, так чего бы и нет, в самом-то деле? Пусть себе...
Вечерело.
Конец времен
Надо было что-то решать. И решать надо было быстро. Без потерь, так выходило, не обойтись. Значит, начинается самое главное. Оно же - самое плохое. В том и есть задача настоящего командира, чтобы решить и приказать, кому умирать, а кому остаться в живых. Без командира все понятно: каждый сам за себя и за ближайших друзей. А если и погибнешь, так смерть эта за други своя, и еще на миру и смерть красна, и еще... В общем, никому не хочется погибать, конечно. Но если приходится, так хоть рядом со своими. И - побеждая.
Черные угловатые колонны чужих каких-то насекомоподобных кораблей медленно вползали в центр экрана.
Это на экране медленно. Чтобы человеческий глаз успел расшифровать графические посылки и нарисовать в мозгу картину, ничем почти не отличающуюся от того, что на самом деле.
Взрослому это трудно. У него мозги высушены работой. Ему приходится напрягаться.
А дети - легки на подъем, легки на веру. Скажи им, что инопланетянин где-то здесь - и они ведь найдут тебе этого инопланетянина! Ну, нашли, да? И что теперь с ним делать? Вот он. То есть - они.
Штаб ждал.
Виртуальные отражения реальных генералов и офицеров смотрели на карту.
На самом деле эта карта в многомерной проекции крутилась у каждого на его трехмерном головизоре. Но здесь получалось, что будто бы изба с низким потолком, будто стол, будто бы бумажная карта, свешивающая длинные края вниз, к утоптанному земляному полу, посыпанному душистой летней соломой.
- Так, - сказал Вовка и сурово обвел взглядом своих героев. - Значит, будет так...
Все замерли в напряжении.
...
- Вовка! Вовка, что ж ты, в самом деле!
Голосфера мигнула и исчезла в проводах, вырванных из сети.
- Что? - не понял Вовка.
- Что, что... Я же тебя сколько уже ужинать зову! Уже остыло все! А ты все в компьютере своем сидишь...
- Как, опять? - не понял Вовка.
Не в том деле "опять", что снова ужин. Ужин был каждый день. Организм должен питаться и расти. Но вот так - из вирта в реал - опять, что ли? Сколько же можно, в конце-то концов?
- Ну? - ласково улыбалась мать. - Ожил? Пойдем, маленький, поедим. И чайку соорудим с тортиком...
Вовка в тоске поднял глаза к потолку. Там, далеко отсюда, его эскадры готовились к последнему бою. Все решалось сегодня. Сейчас. Или вся планета будет погружена в ужас и порабощение, а зловещие пришельцы примутся вылавливать сотни и тысячи и миллионы... Или победа на последних силах, на большой крови победа. Хотя в вакууме кровь не течет. Там вообще ничто не течет.
Вовка глянул в сторону шлема и джойстика.
- Нет-нет, - сказала мать, ловко отодвигая его от стола. - Мы идем ужинать.