- Так что там? - и уже зажженной сигаретой плавно так в воздухе куда-то в сторону.
Мол, что там и как - вообще и в целом.
- Да-а-а, - опять потянул Мишка.
А потом выпалил очередью:
- Стреляют, однако.
- Ну, это и у нас тут слышно. А вообще - как? По срокам, может, что известно? А то мы тут сидим на отшибе, смену ждем, а оно все никак.
- Со сменой у всех сложности, - солидно вступил я. - Народа просто не хватает.
- Ну, да, - покивал, докуривая сигарету, небритый. - Где ж его тут взять... Когда кольцо практически. Откуда теперь брать пополнение... Степь. Понятное дело.
Мишка как-то вдруг насторожился и толкнул меня локтем в бок. Мол, осторожнее. А чего осторожничать? Блокпост, как блокпост. Вояки с автоматами. Костерок вон аккуратный. Шалаши со спальниками. Или на дороге что? Я специально на цыпочки привстал, по сторонам головой повертел - все в порядке, вроде. Спокойно уедем дальше.
- Да-а-а..., - опять завел Мишка. - А вы сами-то какой части? На кого нам потом списывать продукты? Кто старший тут у вас? Кто распишется в журнале за пайки?
Тут уже насторожился, подобрался как-то этот мужик. Руки на автомат положил, прищурился сквозь дымок сигаретный. И парни его, как почувствовали что-то - сразу вокруг встали.
- Так а вы-то сами - чьих будете? Кто сюда послал?
Ну, а что тут? У нас камуфляж старый. Автоматы тоже старые временем битые - в кабине лежат. Кроссовки я из дома взял, потому что в берцах летом не побегаешь. Брат старший сразу предупредил - он-то еще старую армию застал, в курсе.
Вот и стоим друг перед другом: мы в камуфляже - они в камуфляже. У них автоматы - и у нас автоматы. Только наши-то дальше положены. Говорим, вроде, на одном языке... Морды одним солнцем закопчённые. А вдруг такой жутью по спине, таким холодом по волосам - аж взмок сразу и в ногах такая слабость внезапная... Вот что ему сейчас ответить? А вдруг не так скажешь? А вдруг заехали не к тем? А вдруг, тут все наоборот? А ведь, говорят, эти-то не щадят никого. Тем более, мы в камуфляже, да с оружием...
- Да-а-а..., - это опять Мишка.
Я даже позавидовал ему. Пока заикается, все стоят и усиленно вслушиваются. Вот и еще пара секунд. А я уже шаг назад сделал. Небольшой шажок, а всё к машине ближе.
- А и плевать нам вообще-то на этот журнал, - вдруг закончил друг. - Вот, покормили вас - и слава богу. Ну, мы дальше поедем, значит?
Мужик посмотрел ему в глаза, потом меня осмотрел самым внимательным образом. Оглянулся на своих, кто уже кашу в котелки наложил. А каша такая ароматная, духовитая... И что-то там у него в голове сложилось. Он даже улыбаться стал, как родным:
- Да езжайте, конечно, мужики! И еще приезжайте. Я вас теперь запомнил, так пропустят сразу. Нам бы только воды еще и побольше сигарет - очень уж курящие мучаются.
- Ага, - кивнул я. - Воды и сигарет. Запомнил. Передам.
А сам уже лезу в кабину. И Мишка лезет со своей стороны за руль. Лезет и шепчет, совершенно не заикаясь, что интересно:
- Не трожь автомат! Даже не вздумай! И не гляди на него!
А то я совсем дурак, что ли. Я сижу и улыбаюсь в окошко, машу парням рукой. Они тоже помахивают так лениво, а сами все на бидон посматривают. Оголодали, понятное дело.
Выехали мы с Мишкой. И первые два километра он все вслушивался в двигатель и обороты менял, а потом как нажал на газ, как мы рванули...
- Ну, что, - спросил я его примерно через полчаса, когда отпустило. - Враги, что ли? Так думаешь, да? Из этих, да? Повезло нам, выходит? Или что - как? Ну?
- А ты вот вернись, да поспрашивай, чтобы уже наверняка. В подробностях, - зло ответил Мишка.
И опять, что интересно, совершенно не заикаясь. Он и потом, я заметил, не заикался. И когда докладывал комбату, что всех накормили. И когда машину в бокс ставил.
...
Ночью я вышел по нужде, а у стены барака Мишка сидит. Привалился спиной, смотрит в небо и весь трясется. Я подошел, смотрю - а он плачет. В натуре, плачет. По-настоящему. Я - к нему. А он повернулся ко мне и говорит так спокойно-спокойно:
- Нет, ты понял, да? Воды им и сигарет. Понял? Если вдруг опять туда заедем...
А я подумал, что попрошусь завтра на блокпост. Пусть теперь молодые мне пищу возят. Я лучше с парнями настоящим делом буду заниматься. Там вокруг - точно свои. И гадать не надо. А кто напротив, те так же точно - враги, натурально. Это легко и просто такое понимать. И гадать не надо.
Так я Мишке и сказал. А он сказал, что я дурак все равно.
Ну, и пусть дурак, думаю. А на "буханке" все равно больше никуда не поеду.
А ведь могли и стрельнуть, вдруг подумалось мне, когда уже лежал в темноте, слушая храп соседей. И совершенно независимо от того, свои это были или совсем даже чужие. Просто для порядка - могли стрельнуть. Потому что это ведь война. Настоящая.
Но день прошел, а мы все живы - вот главное.
Так и уснул с этой мыслью.
Строители
Они оба были строителями. Строить - это же такая красивая и любому понятная профессия! Поднимаешь стены, выравнивая углы, выводя оконные и дверные проёмы, накрываешь его крышей, заселяешь... И вот уже там, где ещё вчера была свалка или вообще ничего не было, кроме сорной колючей травы, теперь бегают дети, играют в свои детские игры, а из окон недавно построенного жилья тянет свежим супом или сладкой и ароматной пенкой от варенья.
Оба любили свою работу. Оба кормились от неё, и обоим всегда было мало тех средств, которые они получали.
Вот купец - он зарабатывал не в пример больше.
Или, скажем, местный судья-кади - он жил в просторном доме и не отвлекался от своих судейских бумажных дел на тяжёлые работы.
Даже караванщик, чёрный от солнца и сухой, как глина на такыре, и тот мог после удачного провода каравана от колодца до колодца и дальше вглубь страшной пустыни к богатым городам Юга не работать целых полгода. Заработал, теперь имеет право отдохнуть.
Охотники за змеями рисковали своей жизнью и здоровьем. Но зато у них все было быстро и сразу: поймал змею, принёс скупщику, получил монеты, сходил в чайхану.
А вот строители тяжело работали, потели под солнцем и мёрзли на зимнем ветру, а получали...
Ну, не бедствовали, конечно. Не голодали - такого ещё не хватало! Но и не богатели. Даже на свой собственный дом иногда просто времени не хватало, за что их всегда ругали жены. Ну, так, "сапожник без сапог" - это всем известно.
Строители дружили. Им нельзя было не дружить - мало их, настоящих строителей. Опять же, если поссориться, так ведь потом ни с кем не поговоришь о своём, о строительном. Нет, нельзя было им ругаться, никак нельзя. Даже если не нравился дом, построенный коллегой.
Ну, предположим, даже если совсем-совсем не нравился дом, построенный коллегой. Так ведь все равно в нем жили какие-то люди. И стены спасали их зимой от холода, летом - от жары. И крыша не пропускала дождь. А если бы не было вообще этого, пусть кривого и страшного дома? Где бы жили тогда эти люди?
Так думал один из них, сидя вечером за кружкой белого соргового пива напротив своего коллеги.
Разговор же у них шёл, как всегда, о своём, о строительном.
- Понимаешь, - говорил один. - Это страшно тяжёлый и выматывающий все жилы труд - то, чем мы занимаемся. Вот, я нахожу сначала место. Потом согласовываю с заказчиком размеры дома. Рисую ему, как все это будет выглядеть. Куда будут смотреть окна. Где у него будет зелень, а где - стены. Какая будет крыша. Высоту согласовываю. Некоторые любят, чтобы было повыше. Но не везде это возможно. Потом я еду в каменоломню и выбираю там камень. Ты знаешь, что камень бывает серый и белый - это когда известняк, жёлтый, розовый и рыжий - это когда ракушечник, чёрный и переливающийся на солнце разноцветной слюдой - когда гранит. На внешние обводы, конечно, нужен гранит. Он тверже, крепче. На нем все и будет держаться. Вот настолько от земли надо выкладывать гранитом. А можно и выше. Высекать его сначала из массива, тащить волами на санках по пескам, потом по дороге, подливая воду под полозья, чтобы не загорелись, обтёсывать края, поднимать и класть каменные блоки друг на друга... Потом - другой. Потом - третий. И тут ты видишь, что ошибся с цветом. И разбираешь, и снова выкладываешь. Чтобы дом, поднимаясь перед путником, светился, как луна ночью, как солнце на восходе. Чтобы не просто так дом - замок, дворец. Мечта! Чтобы желание возникало у любого глубоко внутри, в животе - вот тут бы пожить. В этом правильном доме. А аванс-то уже закончился. И камень все дорожает, и приходится доплачивать уже из своих. А жена ругается всегда и требует свежих продуктов. И в самом конце приходит твой заказчик, рассматривает построенный дом с пристрастием, стучит по стенам кулаком, в дверь - ногой, выглядывает из окон, поднимается на башни, смотрит на крышу... И вдруг говорит, что вот тот камень лежит не ровно. Вон, смотри сам, строитель! А вот эта черепица - не в цвет, и от того выглядит пятном на общем фоне. И вот там - щели, и там сквозит... И вдруг тащит судью и кричит, и держит тебя за бороду, и в конце концов получаешь ты меньше, чем договаривались - лишь бы не переделывать все с самого начала...
