Вечером я уже поднялась и вышла в коридор, где села у окна и уставилась в окно невидящим взором на больничный парк.

Здесь меня и увидел Владимир Николаевич.

Уже все разошлись на ночной сон, а я всё сидела. Он сегодня дежурил и с ним мальчик -интерн. Зная мою историю и понимая состояние, он подошёл, взял меня за руку и сказал, пошли, строгим,властным тоном.

Он привёл меня в свой кабинет, где сидел парень-интерн и распорядился:- Андрюш, быстро на кухню, организуй чайник кипяточка. Андрюша точно обернулся быстро и принёс кипяток. Они заварили свой чай, потом налили в кружки и мне тоже, плеснув туда примерно грамм 40 коньяка.

- Вот это для восстановления крови, -сказал он, велев мне пить чай.

Всю ночь я просидела в этом кабинете, они играли в шахматы, развлекая меня анекдотами и медицинскими случаями, лишь бы я не уходила в себя.

Естественно, когда я утром пришла в палату, в глазах соседок я была уже не просто блатной, а чуть ли не любовницей заведующего. Бабы во всём мире одинаковы, не знают, так домыслят и разубеждать их в чём-либо бесполезно, да я и не стала бы.

После обхода, тех, кто пролежал более трёх дней уже назначили на выписку. Совершенно неожиданно он назначил на выписку и меня, сказав, что у меня всё благополучно и мне будет легче и лучше дома, чем в больничных стенах, тем более он на двое суток уходит .

Естественно эти слова утвердили женщин в их мнении ещё больше. Единственное условие, которое мне поставили при выписке, не поднимать никаких тяжестей, по возможности лежать и через три дня показаться в консультацию. Я обещала всё исполнить и слово сдержала.

Дома целых десять дней я лежала потом в полной прострации, почти непрерывно курила и размышляла, что мне делать. Было пусто в душе и оттого, что я убила ребёнка и оттого, что я теперь одна без средств, без профессии, между небом и землёй . Даже на дочку я реагировала вяло, через силу.

А тем временем мама сходила на заводе в профком и выбила для Ирочки путёвку в детский садик. Садик-то был заводской. Теперь он находился не там, куда ходила я. Он переехал недалеко от нас, на Советскую улицу, возле Питомника. Назывался детсад Солнышко, а заведовала им по-прежнему, изрядно постаревшая, но всё такая же живая и энергичная, Клавдия Петровна.

Ко мне пришла, Верина соседка, из дома рядом, Таня и позвала меня идти с ней, устраиваться на работу, на телефонный узел, телефонисткой. Я согласилась, нужно же было начинать где-то работать. Таня только в этом году окончила школу и хотела идти работать, только телефонисткой.

Мы сходили с ней в узел связи, получили направление на медобследование. Здесь нужно было пройти только одного лора. Нужно было проверить слух и горло, голосовые связки. При проверке меня забраковали.

Голос у меня был громкий и я не поняла, почему не подхожу, но Лор врач объяснила, что дело не в громкости голоса а в крепости связок, а у меня они слабые и я могу легко сорвать голос, к тому же мне нельзя работать с гарнитурой, уши , барабанная перепонка, тоже слабая, а там постоянная нагрузка.

Я расстроилась, что придётся искать другую работу, но Лор-врач сказала, вы же можете пойти телеграфисткой, руки же у вас нормальные.

Так мы и сделали. Таню взяли ученицей телефонистки , а меня телеграфистки. Вот так я нашла работу всей своей жизни.

Через неделю я впервые повела дочку в садик. Очень переживали обе и мама и я. Мама уже хотела взять отпуск на работе, чтобы если возникнут осложнения, сидеть первые дни с ребёнком после обеда дома, но осложнений не возникло, словно дочка понимала всё.

Когда мы пришли в садик, там одновременно переодевались и другие дети. Иришка внимательно посмотрела на всех и сказала мне '"пачут". Да, плачут,- ответила я. -Посмотрим, будешь ли ты плакать-заметила воспитательница. Она очень внимательно посмотрела на неё и так же серьёзно ответила "нет". Потом я поставила её на пол, взяла за ручку и повела к двери в группу.

Воспитательница стояла в проёме. Иришка ручкой подвинула её юбку и заглянула в группу, где уже играли несколько детей. С совершенно счастливым видом она обернулась ко мне и выдохнула: " игушки". Вырвала ручку из моей руки и побежала в группу к игрушкам. Всё. Больше ей никто и ничто не были нужны. И ни одного раза она в саду, ни по дороге в него, ни там не плакала. Её нет было твёрдым.

Глава 17 Освоение профессии.

А я пошла на телеграф и приступила к обучению профессии. Вместо трёх положенных месяцев, я освоила печатание за полтора и скоро встала на работу в смену. Правда первое место моей работы было на телефоне. Нужно было по телефону принять телеграмму у работников деревенских отделений связи, записать её, потом набить на аппарате на перфоленту и отдать на передачу в Москву.

Оттуда с Центрального телеграфа все телеграммы также передавались в нужные пункты. Работа на простом телефоне не равнялась работе с гарнитурой, поэтому ни связкам, ни ушам вреда не приносила.

Я работаю на Центральном телеграфе Серпухова. Когда ещё школьницей я подрабатывала на разноске телеграмм, то телеграф находился в тесном помещении, совместно с почтой.

Там был тёмный зал, где сидели телеграфистки и ещё более тёмная маленькая комнатка экспедиции, где давали телеграммы на разноску. Тогда доставщики вынуждены были заходить в этот загон, иначе его не назовёшь по одному, а ждать в общем зале для клиентов.

Теперь телеграф расположен в отдельном здании, построенном в сквере, за междугородным телефонным узлом, по улице Чехова.

Здание телефонного узла на углу площади Ленина, старое, дореволюционное и там на втором, третьем и четвёртом этажах сидят телефонистки. Доступа посторонним туда нет, только по пропускам.

Внизу отдельно зал для междугородних переговоров и приёма телеграмм от населения, а в отдельной комнате телеграфистка передающая телеграммы непосредственно в главный центр. Оттуда они пойдут на передачу в Москву. Так что приём телеграмм расположен в другом месте, чем сам телеграф,а именно в зале междугородки.

Приёмщицы телеграмм на самом телеграфе бывают только в дни выдачи зарплаты, в остальное время они как бы отдельно ото всех, а вот телеграфистки меняются.

Вообще работа устроена так, чтобы не было монотонности: работа на телефоне, работа на расклейке, работа на приёме с аппаратов из отделений, работа на Москву, работа на передаче с пункта приёма. Все передвигаются по графику. Таким образом достигается охват всех сфер работы и повышается квалификация.

Работа мне очень нравится, как и коллектив.

Я всегда легко сходилась с людьми и здесь тоже быстро вписалась в коллектив. По части общения у меня характер лёгкий, что помогало преодолевать внутреннюю зажатость и неуверенность, которую я пыталась ещё подстраховать внешней бравадой и желанием быть нужной. Но это шло с детства. Страх быть отторгнутой не проходил.

Я очень быстро нашла применение своим оформительским возможностям. Нужно было оформлять стенд информации или листки событий, я всегда вызывалась это сделать и выполняла.