Цезарь присоединил к Римской республике огромную территорию, от Атлантического океана до Рейна, снискал славу опытного полководца. И, что не менее важно, преданность и доверие легионов.

Исходя из опыта своей работы в Римском магистрате и опыта, приобретенного в военных походах, Цезарь пришел к мнению, что верховная власть его страны, в лице Сената, стала несостоятельной. И в самом Риме, и в провинциях происходили процессы, за которыми Сенат, со своей громоздкой бюрократической системой чиновников, не успевал уследить. А когда сообщения о важных событиях в провинциях, наконец, становились известными Сенату, там срабатывала занудная бюрократическая машина: длительные слушанья и некомпетентные, бестолковые обсуждения. За ними следовало принятие решений и законов, нередко, также бестолковых. Затем оказывалось, что события зашли слишком далеко и законы, принятые Сенатом, не только бесполезны, но и вредны. Вывод один: Сенат, в таком виде, в котором он осуществляет свою деятельность, не способен управлять государством. Нужен орган власти, который мог бы немедленно оценивать происходящие события и оперативно принимать надлежащие меры. Такой властью может обладать только диктатор...

Плутарх, в своих записях о жизни Цезаря пишет, что однажды, проезжая через небольшую деревушку, вдалеке от столицы, Цезарь заметил, что лучше быть первым в этой деревушке, чем вторым в Риме.

Цезарь стремился стать Первым в Риме.

...12 января 49 года до нашей эры, Гай Юлий Цезарь, возвращающийся после покорения Галлии в Рим, подошел к Рубикону, небольшой речушке, отделяющей земли Римского магистрата от земель провинций. И здесь остановился.

Почтенные Сенаторы опасались, что привыкшие к власти полководцы, при поддержке послушных ими легионеров, могут проявить непослушание, и даже предъявить Сенату какие-нибудь требования... Чтобы избежать этого, они приняли закон, по которому сам победитель мог с триумфом войти в Рим, но лишь в сопровождении небольшого военного эскорта, а легионы должны оставаться за Рубиконом.

Гай Юлий Цезарь нарушил этот запрет. С ним перешел Рубикон, закаленный в боях и бесконечно преданный ему, 13-ый легион.

Вполне возможно, что прославленный полководец сделал это, потому что узнал от своих осведомителей весьма неприятную новость: Сенат начал обсуждать пакет новых законов, касающихся должностных преступлений...

Гай Юлий Цезарь был сыном своего беспокойного времени, выполнял все его обычаи и традиции. Жил, как и все опытные и умные чиновники: когда нужно было - давал, когда представлялась возможность - брал. И неоднократно... А как же?.. При строительстве дорог, которыми Цезарю приходилось заниматься, и сейчас, через две тысячи лет, дают, и берут. Без этого и тогда невозможно было что-то сделать, и сейчас невозможно... А что касается махинаций на выборах, то пусть хоть одни сенатор расскажет правду, о том, сколько он давал, и от кого получает сейчас... Нарушение договоров?.. Так где это видано, чтобы некоторые договора, в связи с возникшими условиями, не нарушались? А самое неприятное для Цезаря было то, что весь этот пакет несвоевременных законов, предполагал их обратную силу. По нему можно было привлекать к ответственности за действия, совершенные много лет тому назад...

Такие законы могли полностью вычеркнуть Цезаря из борьбы за власть... И это в самое неподходящее время, когда Галлия покорена, ветераны на его стороне, а 13-ый легион готов обнажить мечи в защиту своего полководца. Цезарь начал переговоры о своем возвращении в Рим, о том, как должен происходить положенный ему Триумф... А поскольку прервать работу Сената, по обсуждению новых законов Цезарь был не в силе, он потребовал от него гарантий своей судебной неприкосновенности.

У Сената тоже имелись осведомители, они были в курсе стремлений Цезаря... Вполне возможно, что новый пакет законов был как раз и предназначен для того, чтобы лишить Цезаря всех возможностей пробиться к власти. Сенаторы отказались давать полководцу какие-то обещания о неприкосновенности.

Это был вызов! И Цезарь принял действие Сената, как вызов, как объявление войны. Он привел в состояние боевой готовности свой 13-ый и стал набирать еще два легиона, из преданных ему ветеранов Галльской компании.

Сенат старался действовать на опережение. В спешном порядке он принял пакет законов о должностных преступлениях, с пунктом об их обратном действии, и пригласил известного военачальника Гнея Помпея возглавить вооруженные силы Республики.

Помпей, как и Цезарь, был человеком самолюбивым, целеустремленным и опытным полководцем. Он, как и Цезарь, видел несостоятельность Сената в управлении государством и понимал, что нужна крепкая власть - Диктатура. Но наиболее подходящим для этой должности Помпей считал не Цезаря, а себя.

...Если два древнеримских плебея пытаются выяснить, кто из них при козырях, а кто обсевок, они сходятся в безлюдном месте. Вначале каждый, с презрением, сощурив глаза, смотрит на другого, пытается унизить противника взглядом. Это, как правило, не удается... Никто и не ждет, что удастся, но ритуал следует выполнять... Затем более инициативный плебей, с небрежной угрозой, презрительно оттопырив нижнюю губу, выдает:

- А ты кто такой?!. - Это не вопрос. Это утверждение инициативного, плебея, что его противник даже не обсевок, он вообще никто.

- А ты кто такой?! - Тем же тоном, в той же небрежно угрожающей манере, произносит второй плебей. Он выражает уверенность, что это его противник есть - никто...

Получается классическая ничья. Вообще-то такое допускается и противники могут разойтись... Но если вопрос принципиальный, ничьей быть не может. Выяснение отношений следует продолжить.

- А ты знаешь, что с тобой будет?! - эти слова непременно сопровождаются злым прищуром, хищным оскалом и учащенным дыханием, подтверждающими, что ничего хорошего противника не ожидает...

- А ты знаешь, что будет с тобой?! - Те же, стандартные, прищур и оскал, и дыхание...

Опять ничья. Но она не вызывает растерянности противников. Ни тот, ни другой и не рассчитывали на победу в первом раунде. Эти грозные слова, прищуры и оскалы - просто традиционное вступление к действию. И только после исполнения всех предписываемых ритуальными обычаями слов и движений, наиболее инициативный плебей наносит первый удар. Хотя, не исключается вариант, при котором, первым кулаки пустит в ход менее инициативный. Вероятность - 50 процентов. И только после добросовестной драки, можно с некоторой уверенностью утверждать, кто из них при козырях, а кто обсевок.

Но так примитивно и просто, все происходит, когда выясняют отношения плебеи. А если "кто из них кто?.. ", выясняют уверовавшие в свою исключительность благородные патриции?! Тогда все серьезней и в других масштабах. Ни презрительным прищуром глаз, ни традиционным обменом угрозами, ни мордобоем, обойтись невозможно. У гордых и благородных патрициев все гораздо сложней. Тем более, если оба патриция не обсевки, если оба при амбициях и при козырях (при легионах).

...Гай Юлий Цезарь и Гней Помпей были патрициями, да еще какими: очень благородными, очень гордыми и очень известными. У Цезаря за спиной победоносная война в Галлии, он мог рассчитывать на 13-ый легион и ветеранов, готовых по первому его зову встать в строй. И, в какой-то мере, на плебс, если тот не забыл, что в какое-то время именно Гай Юлий обеспечивал его хлебом и зрелищами. У Помпея тоже имелся немалый опыт сражений и побед. Полная поддержка Сената и государственной казны, давали ему возможность поднять на войну с мятежным Цезарем немалые силы. Как и у тех двух плебеев, им предстояло выяснить: кто из них кто?.. Как и у тех двух плебеев, положения сторон можно было, считать равными.

Решить спор высокородных патрициев мордобой не мог. Это могла сделать только Гражданская война. Страшная, изматывающая, кровавая Гражданская война, которая и началась. Она шла почти четыре года. Нет смысла описывать ее. Каждый из нас, в силу своей фантазии, может представит себе, что это такое.