- Это в её стиле, – с осуждением говорит Зейн. Слегка закатывает глаза и устало вздыхает, вновь опираясь на стенку. – Она любит действовать не так, как все.

Но Найл не спешит с этим согласиться. Его взгляд уже опущен, руки нервно сжимаются в кулаки. Он внимательно рассуждает о чём-то и, затем вновь присмотревшись к Зейну, он решается поделиться и с ним своими мыслями. Ведь скорее всего, его догадка сейчас попадёт в точку. И что будет плохого, если и Зейн узнает об этом?

- Я думаю её стиль здесь не причём, – голос Найла тихий, встревоженный. Говорить не так просто, но он выдавливает из себя нужные на данный момент слова. – - Я думаю, она просто беременна, Зейн.

Малик молчит. Лицо застывает. Сердце в грудной клетке на мгновение просто перестаёт биться.

Что?

Хочется переспросить. Хочется даже посмеяться над этой не очень то и смешной шуткой.

Но, увы. Лицо Найла остаётся всё таким же каменным. Волнение никуда не исчезает. Он говорит серьёзно.

- Ну сам подумай, Малик, – продолжает Хоран, уже повышая свой тон. – Я слышал, что она уезжала, чтобы сдать какие-то анализы. А тут тошнит ту самую девушку, у которой в принципе никогда не было никаких проблем со здоровьем. По-моему, всё достаточно очевидно, разве нет?

Зейн ещё долго на него смотрит. Шок отражается на лице, мысли медленно уничтожаются.

Хочется сойти с ума.

В этот же миг. В эту же самую секунду, когда вдруг всё сознание застывает в одной единственной точке. Он не хочет в это верить. Он не может принять это за правду.

Нет. Слишком больно. Слишком невыносимо.

Так яростно, что хочется задохнуться от нехватки воздуха. Глаза пекут. Горло сдавливает от резкого приступа рвоты. Чёрт, сейчас начинает тошнить и его!

- Зейн? – Найл подходит ближе, с испугом присматриваясь к едва стоящему парню.

Но Малик не слышит. Он вспоминает — свою мать, её улыбку. Те самые красивые глаза, которые всегда выражали её беспокойство и чуткость. Он так любил её. Бежал ей навстречу, когда она приходила с работы. Радовался её подаркам, которые она дарила ему на всякие праздники.

Он никогда не мог представить, что потеряет её из-за отца. Из-за этого чёрствого животного, которое теперь с такой похотью решилось плодиться дальше. Господи, как ему мерзко. Как противно на душе.

Неужели Джавад никогда не любил свою жену? Неужели никогда не испытывал к ней хоть каплю уважения?

Зейн не может дышать. Этого сделать всё никак не получается.

И с резкостью, с бешеной яростью он врывается в комнату Хейл. Даже плюёт на перепуганного Найла и просто врывается в нужное помещение.

Увиденное плывёт перед глазами. Какие-то разбросанные вещи, таблетки, чашки. Он не понимает. Просто дико дышит, рассматривает всё с большим трудом и останавливает свой шаг только тогда, когда оказывается у постели Роуз.

Рыжеволосая девушка сидит на краю кровати. Лорен же резко встаёт, замечая такого неожиданного гостя.

- Это правда? – он не слышит своего голоса. Просто спрашивает. Просто озвучивает эти тупые слова. – Это правда, Хейл?!

Её тело вздрагивает от неприятного крика. Но она не двигается. Только Лорен с осуждением смотрит на Зейна, пытаясь подойти к нему ближе. Но Малик решителен. Свой взгляд не отпускает и продолжает вглядываться в лицо этой тупой омерзительной шлюхи.

Он знает, что Найл прав. Вдруг реальность отражается со всей чёткой явностью.

Эти раскиданные лекарства, эта тошнота. Этот девичий взгляд, который окончательно даёт ему важное подтверждение.

Она беременна. Уже Зейн в этой не сомневается.

- Тварь, – просто заявляет он. Уже с долей осуждения, уже с болезненными слезами на грустных глазах. – Какая же ты тварь, Роуз.

Она дрожит. Уже слегка приподнимается и с ужасом на лице смотрит на стоящего перед ней человека. Она противна ему. Зейну уже хочется блевать от её миловидного личика, зелёных глаз и этих губ, которые наверняка целовал её отец.

Она омерзительна. Ему уже хочется разорвать это отвратительное тело на куски.

- Переспала с моим отцом и теперь думаешь, что заслуживаешь счастья? – он продолжает. Голос Зейна теперь пугает. Его интонации заставляют тело с болью вздрагивать прямо сейчас. – Но ты всегда будешь для него всего лишь сукой, которую он просто трахает. Ты поняла меня?

Лорен расширяет свои глаза. Не выдерживает теперь она.

- Зейн! Как ты смеешь?

Но он не слышит. Он ничего не видит перед собой.

Только Роуз. Её шокированное лицо. Её боль, которое дарит ему нужное наслаждение.

- Пусть этот ребёнок сгниёт в утробе своей матери, – Зейн делает шаг вперёд. – Я буду этому безумно рад.

Слова сказаны. Гнев выпущен на волю.

Роуз не может говорить. Дар речи, будто отняли, и она лишь с шоком присаживается обратно. Лорен начинает что-то дико кричать. Она накидывается на Малика, даже почти плачет, с непониманием осуждая его за только что сделанный поступок.

Увы, всем уже плевать.

Роуз услышала то, чего боялась. Зейн сделал то, чего делать ни в коем случае было нельзя.

Он поддался эмоциям. Он заступился за свою погибшую мать единственным способом, который смог увидеть. Он ведь так любил её. И он так возненавидел своего отца.

Малик уходит.

Лорен продолжает кричать гневные слова ему в след, но он даже не оборачивается. Если обернётся, никогда себе не простит того, что успел сделать в этой комнате.

Нужно бежать. Срочно. Но разве от этого убежишь? Ты сделал это Зейн. И ты об этом пожалеешь.

Виктория сидела здесь уже больше двадцати минут. Она ненавидела ждать. А здесь в этом полупустом небольшом кафе, ожидание проходило лишь с худшей атмосферой. Она успела выпить целых две чашки горячего кофе. Успела рассмотреть всё меню и даже выучить некоторые цены на необычные блюда.

Всё давит на неё. Даже раздражает. Если Томлинсон не появится сейчас же, она просто с гордостью отсюда уйдёт.

И вот. Стоит об этом только подумать, как парень мгновенно появляется возле входа в это помещение.

Выглядит он неважно. Бледное лицо, опухшие глаза. Неужели он не спал всю эту ночь? В подобное трудно поверить.

- Прости, я задержался, – в спешке говорит Томлинсон. Он даже не снимает свою спортивную куртку, когда присаживается напротив. Вместо этого он тут же одаривает Викторию своей самодовольной улыбкой. – Но зато я всё сделал.

Она даже в это не верит. Округляет глаза, смотрит на парня с недоверием. Что, серьёзно?

Он это выполнил?

И только когда Томлинсон кидает перед ней какие-то бумаги, девушка воспринимает его заявление серьёзно. Она начинает верить в то, что он совершил один из самых нереальных поступков на данный момент. И улыбаться теперь хочется также и ей. Глаза Виктории загораются. Раздражение и недовольство исчезают почти за секунду.

- Я связался с министерством через нескольких своих знакомых, – голос Луи начинает дрожать. Чувствуется некая нервозность, воодушевление. – Это было очень непросто, Виктория, но я это сделал. Экзамен Лорен перенесли. Он будет через два дня.

Виктория не решается что-либо сказать. Оказываясь в молчании, она просто внимательно присматривается к сидящему напротив неё человеку и удивляется его столь стойкой решительностью играть против правил. Неужели всё было так плохо?

Неужели Луи решил принять именно такие меры, когда понял, что проигрывает в борьбе за Лорен? Виктория не хочет его осуждать. Но сейчас она ему даже сочувствует, ведь какое всё-таки отчаяние овладело такой сильной личностью, как сам Луи Томлинсон.

- Часть моей сделки выполнена, – он продолжает говорить. Его взгляд проходится по её внешности строго и Виктория даже ухмыляется, осознавая,что на этот моменте ей должно было быть страшно. – Подготовка Лорен уже никак не наберёт достойного уровня. Так что теперь твоя очередь выполнять обещанное.

- Я выполню, – её заявление уверенное, непоколебимое. С таким спорить трудно. – Гарри её не обидит.

Кажется, Луи ей уже начинает верить. Боже мой, какой наивный мальчик. Не понимает таких элементарных вещей. Не понимает, что есть люди, которым никогда нельзя доверять. Ни за что на свете.