– Это Юрий Воронцов, эксперт-конструктор и ваш новый сосед. За приборной панелью – Этан Лебронн. Он из старой команды. В проекте с самого начала. Если возникают вопросы по физике – это ваш человек, лучше него “Хронос” знает разве что герр Флагстад.

Замолчав, лаборант взглянул на Руна.

– Как вам эта штуковина?

В голосе француза явно слышалась усмешка. Ещё бы! И ежу понятно, что Этингер, как историк, вряд ли смог бы оценить всю гениальность технической составляющей “реверсивного воссоздателя пространства” и уж едва ли был тронут внешним видом устройства.

– Размерами впечатляет, – ответил Рун. – Где мне предстоит работать с полученными данными? Здесь?

– Нет-нет. Пойдёмте.

Они покинули мостик и вернулись в коридор. В двадцати шагах от зала с “Хроносом” обнаружился отдел, как значилось на табличке, “обработки и анализа экспериментальных данных”. Им оказалась небольшая вытянутая комната, со смотровым окном во всю стену и терминалом управления перед ним.

– Сейчас время обеда, – заговорил Клод. – На рабочих местах шаром покати. Те трое, которых мы видели – не в счёт. У них своё расписание. Доступ к “Хроносу” строго регламентирован.

Рун покосился на два офисных кресла, стоящих “локоть к локтю” перед терминалом.

– Здесь только одно рабочее место?

– Аналитик занимает его, когда появляются новые материалы. Сейчас генерирование слепков приостановлено. Так что пока это целиком ваш офис. Кроме тех редких случаев, когда вам двоим придётся работать одновременно… Сегодня после обеда Рэми введёт вас в курс дела, объяснит управление, а пока взгляните лучше сюда.

Венсан отворил дверь в смежное помещение, куда выходило смотровое окно. Это оказался просторный и совершенно пустой зал, с восемью проекторами, расположенными по углам.

– На терминал поступают для изучения и последующей архивации оцифрованные слепки пространства, которые генерирует “Хронос”. А здесь слепок можно детально рассмотреть в 3D-проекции. В натуральную величину и в масштабе.

Рун почувствовал, как в груди зажглось нетерпение, почти что мальчишеский азарт. Он хотел бы приступить прямо сейчас. В голове уже начал оформляться список исторических эпизодов, в которые Этингер с удовольствием бы заглянул и изучил на предмет возможных несоответствий с официальной версией, но здоровый скепсис подсказывал ему, что работать придётся с тем, с чем позволят.

– Вижу, здесь вам нравится больше, чем на мостике, – Венсан верно истолковал оживившийся взгляд историка.

– Просто здесь, наконец, стало проясняться, как будет выглядеть рабочий процесс.

– Уверен, вы быстро освоитесь, – Клод сдвинул рукав и посмотрел на часы.

У Руна бровь поползла вверх, когда он увидел дисплей-браслет. Эта модель была ещё старше его коммуникатора!

Узнав время, лаборант предложил подняться обратно на девятый уровень и пройтись до зоны отдыха.

– Думаю, там мы встретим ваших будущих коллег, заодно представлю вас друг другу.

В кафетерии Рун взял себе чай и пару фруктовых галет. Они с Клодом нашли свободные места за одним из длинных столов и, негромко разговаривая на отвлеченные темы, принялись за еду.

Этингер справился раньше и теперь сидел, неспешно допивая чай и осматриваясь. Благодаря выбранной цветовой гамме, помещение казалось весьма просторным. Белые стены, деревянная обшивка, напоминавшая борта старинной яхты, цветовые акценты от морского синего до светлого петролевого, под потолком растянут канатами “парус” с подсветкой.

В столовой в это время было людно. Едва место рядом с лаборантом освободилось, его тут же снова заняли. В очередной раз проскальзывая взглядом по предметам и лицам, Рун заметил худощавую брюнетку, сидевшую за этим же столом через два человека от Венсана. У неё были густые мягко вьющиеся волосы до плеч с выкрашенной в красный цвет прядью, смуглая кожа, и до странности знакомая манера хмуриться: когда одна бровь изгибается, а уголок губ слегка уходит в сторону. Уникальная мимическая композиция, которую Рун, как и множество других хоть однажды отмеченных им деталей, помнил совершенно чётко.

– У вас всё в порядке? – Клод проследил взгляд Этингера и оживился. – Ах, надо же! Госпожа Канзи!

Брюнетка вздрогнула, отвлекаясь от планшета, на котором что-то читала, так неповторимо и забавно хмурясь.

– Месье Венсан, – она улыбнулась, и ямочки на щеках окончательно развеселили Руна, примерявшего образ угловатой девчонки, учившейся с ним пару семестров, к привлекательной женщине, в которую она превратилась. – Добрый день.

– Подсаживайтесь к нам, – позвал Клод и обратился к соседу: – Не могли бы вы поменяться местами с дамой? Большое спасибо.

– Это Амина Канзи, – представил он сотрудницу центра, когда она заняла освободившийся стул. – IT-специалист и приглашенный эксперт.

– Мы знакомы, – кивнул Рун и, видя, что Амина растерялась, поспешил сгладить неудобство: – Рун Этингер. Мы вместе учились в университетском колледже Бирмингема. Второй и третий семестры. Потом ты перевелась. Куда-то…

Лицо Амины просветлело, и она подалась вперёд, с интересом разглядывая бывшего однокурсника.

– Руннигер! – радостно выдала она. – Тебя не узнать!

Этингер усмехнулся, вновь переживая почти позабытое чувство – смесь досады и смущения.

– Да, ты меня так называла, хотя мне…

– Не нравилось.

– И я просил…

– Этого не делать.

– И…

– Не перебивать тебя.

Рун умолк. Он смотрел на разительно изменившуюся Амину Канзи, как он её определил для себя в годы учёбы – “вечную пацанку”, – и думал о том, что характером эта бестия осталась прежней. Правда, её подколы больше не раздражали Этингера. Повзрослел, наверное. Его губы сами собой растянулись в улыбке.

– Теснота этой планеты не перестаёт меня удивлять, – покачал головой Венсан.

Амина одарила Руна тёплым взглядом и поднялась.

– Мне пора бежать. Но мы ещё обязательно встретимся и поболтаем, Рун.

– Конечно.

– Месье Венсан, герр Этингер, хорошего дня! – Канзи присела в шутливом книксене.

– И вам, мадемуазель. И вам.

Рун поглядел ей вслед, в три глотка допил остывший чай и отставил чашку. Лаборант смотрел на него, лукаво щурясь.

– Я предполагал, что вы быстро освоитесь. Но вы прямо рекордсмен.

Историк пожал плечами.

– Сам от себя не ожидал.

3

Едва Рун получил ключи доступа, работа поглотила его с головой. Следующие несколько дней он засиживался допоздна, просматривая уже готовые слепки. В выделенную корпорацией квартиру он возвращался затемно и чуть свет покидал её наутро. Этингер почти не видел соседей и коллег, просто потому что большую часть суток проводил в смотровой. Да, ему очень нравилась новая работа.

Поначалу смотреть на картинки прошлого было не то что непривычно – дико. Проекторы последней модели давали картинку настолько точную, что при включении очередного слепка смотровая словно перемещалась в другое измерение. В подлинность этих снимков не верилось хотя бы из-за их качества.

Однако несколько часов спустя историк добрался до калибровочных слепков и перестал удивляться чёткости изображения. Настало время удивляться точности самого “Хроноса”.

Каждый экспериментальный снимок имел две даты: настоящую (время создания снимка) и изображаемую. Рядом с ними фиксировались условные координаты заснятого места. Рун нашёл два снимка, отличавшихся только одним из этих трёх параметров – настоящей датой. Слепки выглядели абсолютно одинаково и даже размер самих изображений совпадал с точностью до байта. При всём недоверии Этингера к столь сомнительным технологиям, вывод был очевиден: “Хронос” идеально откалиброван.

Если, конечно, никто не подтасовал результаты экспериментов.

Флагстад говорил правду: один снимок имел изображаемую дату аж десятилетней давности и выглядел отлично. Другие, более свежие, шли пятнами.