Да, этого колдуна звали просто — Степан Егорович Поморцев. И был он известен всей стране своими сказками — весёлыми, хитроватыми, причудливыми и чуточку растрёпанными. Необыкновенные его сказки пронзительно пахли хвоей сосен и ёлок, растущих на высоких береговых сопках Беломорья. Они искрились кристалликами торосистых полярных льдов. И наполнялись северным шумом: криками белой совы и раз войной чайки-бургомистра, посвистом пуночки, недовольным рёвом его заполярного величества белого медведя и завыванием бесноватой и мстительной пурги — хад. А потом в сказке вдруг наступала не то мирная, не то коварная и гибельная тишина штилевого холодного океана и вековечной мерзлоты.

Когда-то в давние времена Степан Егорович плавал матросом на больших пароходах, повидал многие дальние чужеземные страны и несколько лет жил среди ненцев на заполярном острове Новом, куда сейчас уходил теплоход.

Впервые Степан Егорович приехал на остров Новый задолго до революции, укрываясь от жандармов. Знакомый капитан парохода, шедшего в Заполярье, спрятал молодого революционера в своей каюте ещё накануне отхода. Сюда жандармы без особого прокурорского указания входить не имели права. Они могли осмотреть трюмы, побывать в кубриках команды, даже заглянуть в пассажирские каюты. Но капитанский мостик и капитанская каюта были местами запретными.

Поморцев в том рейсе появился на палубе, когда пароход уже полным ходом шёл по Белому морю, держа курс в Ледовитый океан, к острову Новому, и никаких жандармов на судне, конечно, уже не было.

Да, это было очень давно, задолго до Октябрьской революции. Тогда Степан Поморцев впервые услышал от старых ненцев чудесную легенду об отважном вожде тундровиков Ваули-Ненянге, о волшебном цветке — полярной гвоздике и о стреле восстания, до сих пор разыскиваемой неуёмными одиночками-охотниками, всё ещё верящими в возвращение мятежного Ваули.

Два года прозимовал тогда Поморцев на острове. Он охотился на моржей, тюленей, песцов и записывал от поморов-зверобоев и от жителей Заполярья — ненцев — затейливые сказки, волшебные легенды и протяжные северные песни. Ненцы любили сказочника, доброго русского человека Поморцева, и называли его «тохолкода», «юре», «нинека», что по-русски означает: «учитель», «друг», «старший брат».

Маленькая пассажирка Наташа Лазарева, дочь старшего механика теплохода, стояла на палубе у борта. Начались каникулы, и проводить их Наташа будет не в городе, не в пионерском лагере, а на заполярном острове. Раньше Наташа часто бывала на судне у отца, много раз провожала его в далёкие рейсы, но в море, в Заполярье, девочка отправлялась впервые.

Был конец июня. В гости к Лазаревым с юга приезжала тётя, сестра Наташиной матери. Уезжая домой, в Крым, она настойчиво звала племянницу к себе в гости. Мать тоже уговаривала Наташу поехать с тётей к Чёрному морю. Но Наташа, к всеобщему удивлению, наотрез отказалась. Она давно мечтала пойти с отцом в рейс на его теплоходе, побывать в Заполярье, на острове Новом. А сманивал её туда своими рассказами старинный отцовский друг, метеоролог Алексей Кириллович Осипов. Он многие годы зимовал на острове.

Приезжая на Большую землю в отпуск или в командировку, дядя Алёша всегда останавливался у Лазаревых.

Мать не хотела отпускать Наташу в Заполярье даже с отцом: «Ведь там же льды, дикий холод!»

Мама боялась, мама не отпускала, а Наташа настаивала: «Поеду с папой, и никуда больше!» Отец, Пётр Иванович, посмеивался над мамой и говорил: «Поехали, доченька! Тебя там ждут! Дядя Алёша ждёт, и Илюшка Валей ждёт. Хороший мальчишка. Он на острове и родился. А на будущий год мы Илюшку к нам в гости пригласим!»

И поездка Наташи была решена.

Сейчас Наташа с нетерпением ждала отплытия теплохода.

Она была в новеньком спортивном костюме. Голубой, с белыми каёмками на высоком воротнике и на рукавах, костюм был чуточку великоват, но ведь Наташа ещё должна была расти. А главное, костюм настоящий, спортивного общества «Водник». И на ногах были отличные кеды. В таких кедах хорошо будет ходить и по песку и по тундровым болотам.

У Наташи две толстенькие косы, заплетённые тоже голубыми лентами. Наташа одно время подумывала: а неплохо бы остричься под мальчишку, но мать воспротивилась, и отец поддержал маму. Какая же это девочка, какая это школьница без кос? А глаза у Наташи тоже голубые, глаза северянки. Это хорошо. Вот только нос чуть-чуть вздёрнут. У Наташиного отца тоже такой нос, широковатый, но от этого лицо его всегда кажется весёлым и добрым.

Словом, у Наташи всё такое же, как у отца, — и глаза, и нос, и волосы. И конечно, такой же характер, о котором мама говорит: «Упрямый. Настойчивый. Беспокойный. Вообще какой-то такой…» А Наташа считает, что характер у неё обыкновенный, и главное, отцовский. Но у папы боевые заслуги. Во время войны он служил на торпедном катере, отличился в боях и награждён двумя боевыми орденами. А совсем недавно за отличную работу на теплоходе, на котором сейчас плыла Наташа, папа получил орден Ленина.

Что ж, Наташа тоже когда-нибудь отличится, совершит что-нибудь особенное…

— Есть у ненецкого народа, — громко и чуть певуче, по-северному, рассказывал старик Поморцев, — такая легенда.

…Когда-то давно-предавно хорошо жилось ненцам на своей тундровой земле. Много было оленей. Несметно водились в тундре белый песец и голубой песец, рыжая и чёрно-бурая лисицы и горностай, в море-океане — тюлень, нерпа и морж, рыба всякая. И птицы разной было вдоволь.

Посмотрел однажды всемогущий бог Нум с неба на Землю и затрясся от гнева.

«Негоже так, — раздумывал Нум, — негоже, чтобы равная жизнь и на небе и на Земле была!»

И послал он на Землю своих злых духов, приказал им испортить жизнь ненцам.

Через год снова посмотрел Нум на Землю. Хуже стали жить люди, а всё-таки в каждом чуме есть мясо и сало, есть шкуры и одежда. Ненцы даже песни поют.

Опять позвал всемогущий бог Нум злых духов, стал их ругать на чём свет стоит: плохо выполнили духи приказ Нума.

Попросили злые духи у Нума, у своего повелителя, в помощь себе земных колдунов-шаманов. Согласился Нум, дал им земных шаманов. Спустились злые духи на Землю, призвали к себе шаманов, стали совет держать — сообща думать, как сделать ненцев несчастными.

Самое страшное придумал самый старый и самый хитрый шаман.

Он сказал:

— Нужно отнять у людей Солнце, и тогда не будет на Земле хорошей жизни.

Когда Солнце спустилось низко-низко, злые духи сняли его с небосвода и отдали шаманам. А шаманы спрятали Солнце под самым большим ледником. И стало в тундре совсем темно и холодно.

— Будем держать Солнце взаперти семь лет, — порешили шаманы. — Сделаем подряд семь полярных ночей. И в темноте тайно будем уводить у ненцев оленей.

А одна только полярная ночь длится несколько месяцев.

Всё холоднее и холоднее становилось в тундре. Озёра и реки промёрзли до дна. Земля покрылась ледяной корой. Пропал ягель — олений корм. Стали гибнуть олени у ненцев и звери от холода в тундре. Печальной и голодной землёй стала тундра.

Охотники возвращались из тундры без добычи. И если бы над тундрой не сияла путеводная Нгер-Нумгы — Полярная звезда, охотники не нашли бы дорогу к своим чумам и погибли бы.

Долго-долго тянулись семь полярных ночей подряд. Шаманы стали ещё жаднее.

— Пусть ещё семь полярных ночей подряд пройдёт, — порешили они. — Мало ещё мы отобрали у людей оленей.

Из тундры улетели все птицы. Ненцы стали болеть разными болезнями. Многие замёрзли, потому что не было оленьих шкур и мехов. Многие умерли с голоду, потому что не было мяса и сала, не было рыбы и морского зверя.

Прошло ещё семь полярных ночей подряд. Созвал Нум своих злых духов, похвалил за то, что испортили жизнь на Земле.

Понеслись духи на Землю, созвали всех шаманов, стали злую думу думать. «Если освободим Солнце, — думали духи и шаманы, — всемогущий Нум опять разгневается, потому что ненцы опять будут жить хорошо. Солнце, ещё горячее и светлое, пусть лежит под ледником и остывает».