Возвращение к зеленой Америке
Два десятилетия назад я навестил Майкла Корбетта там, где он жил, то есть в будущем. Корбетт вместе со своей женой Джуди в 1976 году купили 28 га земли, засаженной помидорами, в небольшом городке Дэвис в штате Калифорния. Там они построили деревню — первое в Америке поселение, которое полностью живет за счет солнечной энергии. Она стала одним из первых в мире образцов зеленого урбанизма.
Пока Корбетт обходил со мной свои владения в двести домов, я никак не мог прийти в себя, потому что все здесь, казалось, было шиворот-навыворот. В деревенских домах совсем не видно гаражей, строения были где-то в глубине, а впереди открытое зеленое пространство, везде пешеходные тропинки, дорожки для велосипедистов. При типичной застройке вам попадаются на глаза выровненные, как в рекламном ролике, дворы, есть множество правил, запрещающих или ограничивающих какие бы то ни было отклонения от основной линии. Здесь я столкнулся с цветочным и растительным изобилием. Виноградные лозы, увивающие крыши домов, разрастаясь летом, дают тень, а зимой, оголившись, пропускают солнечные лучи. Жители деревни производят не меньше продуктов питания, чем обычные фермеры. Вместо ворот и стен участки ограждены садами. Дочь Корбетта Лиза разъясняет: «У нас здесь есть группа детей, которых мы называем сборщиками урожая. Сады специально для них так расположены. Мы выходим и собираем орехи, а потом продаем их на рынке в центре деревни».
В одном месте на краю поселения Корбетт остановился. Заслонив одной рукой глаза от солнца, он указал другой вдаль, за миндальные деревья, где через улицу начинались соседние владения, к деревне не относившиеся. Там все было отштукатурено, так и блестело на солнце белизной. Малыш медленно тащил свой трехколесный велосипед через белую зацементированную автостоянку. «Посмотрите на ребенка вон там, — сказал Корбетт. — Похоже, он очень ограничен в своих действиях. Разве не так? Куда ему теперь идти?»
Недавно я спросил Корбетта, не наблюдал ли он за поведением молодых людей, которые выросли в деревне, и их родителей. «Родителям здесь нравится, потому что за детьми легко присматривать. Здесь нет сквозных транспортных магистралей, что обеспечивает безопасность. Дети проводят время в садах, собирают там урожай. Они знают, откуда берутся продукты питания, и уважают труд. Они с раннего детства проявляют интерес к садоводству и начинают разводить свой собственный садик. Не обо всех старшеклассниках такое скажешь. Интересно, за все двадцать лет, что я здесь живу, ни разу не видел, чтобы кто-то бросался помидорами, да и вообще фруктами».
— Ни разу?
— Нет, ни разу. Ребята, которые не живут в деревенских домах, бросались, но наши их за это прогоняли.
Практически по всем параметрам деревенское поселение добилось успеха. С самого его основания люди записывались в очередь, чтобы здесь жить. Среди них и либералы, и консерваторы, и сторонники свободомыслия (как дочь экономиста Милтона Фридмана); инакомыслие здесь не преследуется. В 2003 году Дэвис, профессор Калифорнийского университета, занимающийся вопросами окружающей среды, сказал Чарльзу Осгуду на Си-би-Эс, что счет за оплату электроэнергии жителя деревень и составляет от трети до половины того, что оплачивают жители соседних поселков. Сюда приезжают планировщики и дизайнеры со всего мира. Проходят годы, и подобные экологические сообщества получают все большее и большее распространение в различных уголках Западной Европы, где зеленый дизайн теперь считается основным направлением развития.
Но в решении одного важного вопроса эта деревня не добилась успеха. В Америке, насколько Корбетту известно, не нашлось ни одного предпринимателя-коммерсанта, который повторил бы его деревенскую модель, и этот факт его очень задевает. Какую-то долю вины он возлагает на внешний вид своего проекта. Но заря только занимается. Влияние городских натуралистов, специалистов по охране природы неуклонно растет, особенно на северо-западе. Пишущий о природе натуралист Роберт Майкл Пайл превозносит натуралиста-урбаниста из Портленда Майка Хаука за его усилия в привлечении артистических кругов к обновлению городов и в восстановлении городских рек. «Говорят (с радостью), что когда реки защищены от водосточных канав, они „начинают светиться“. Мы наконец-то открыли связь между биофилией и нашим будущим», — пишет Пайл. Международная конференция в Портленде под названием «Природа в городе» поддерживает разнообразие экологических систем в городах, а также стремление жителей северо-запада защитить лососевых рыб.
Тимоти Битли сообщает о целом ряде экспериментов в области зеленого урбанизма. Город Дэвис теперь нуждается совсем в ином развитии, чтобы увязать все с системой зеленого велосипедного маршрута, проложенного через город. «Очень важно, чтобы школьники могли из дома ездить на велосипеде и в школу, и в парк, и при этом им не нужно пересекать большие магистрали», — говорит Битли. В Орегоне программа «Зеленый Портленд» призывает к созданию региональной системы парков, природных ареалов с зелеными аллеями и тропинками как для людей, так и для зверей. В 1997 году студенты Портлендского университета обследовали крыши домов и пришли к выводу, что треть из них в центре Портленда пригодна для зеленого дизайна. Подобные изменения дают возможность уменьшить объемы сточных вод на 15 % и приносят городу большую экономию.
Многочисленные анализы выявили те экономические выгоды, которые дает зеленое пространство; многие из них наглядно демонстрируют, как выигрывают оказавшиеся рядом с небольшими городскими парками дома. При условии хорошего дизайна зеленого природного пространства общество получает более высокую отдачу от налога с недвижимого имущества, увеличивая ценность такого соседства и повышая показатели в налоговых ведомостях. Такие экономические стимулы должны способствовать нашему переходу от традиционно разбитых парков (которые дети недолюбливают, отдавая предпочтение заросшим уголкам) к более естественному дизайну маленьких парковых зон. Действительно, такие места с более удачным дизайном должны стать частью нашего образа жизни, воплощением идеи зоополисов.
Хорошим примером зоополиса является известная окружная система Орегона, названная Петлей. Она окружает портлендскую муниципальную зону. Сто лет назад, когда эта система закладывалась, план предполагал разбивку дорожек общей протяженностью в 64 км. Сейчас длина всей системы составляет 224 км, и она до сих пор продолжает увеличиваться. Петля связывает парки, открытые пространства и окрестности города. От нее радиусами расходятся тропинки, по которым можно дойти до загородных мест и до федеральных зон отдыха.
Зеленая архитектура постепенно завоевывает все большую популярность в Соединенных Штатах. В Сан-Бруно в новом офисе сети магазинов «Гэп»[75] сделана зеленая крыша из натуральной травы и полевых цветов, «которая так и сливается с окружающими зелеными холмами», по замечанию Architecture Week. Эта крыша сокращает уровень шумов на пятьдесят децибелов и обеспечивает акустическую защиту от воздушного транспорта. В штате Юта новый двухсотместный конференц-зал при мормонском храме имеет зеленую крышу[76]. В Мичигане дизайнеры мебельной фабрики Германа Миллера сконструировали систему увлажнения почвы за счет использования ливневых потоков. Как считает Битли, самым претенциозным зеленым зданием настоящего времени может быть новый Центр экологических исследований Адама Джозефа Льюиса в Оберлинском колледже, штат Огайо. Здание сконструировано так, что не входит в общую энергосистему. Оно обходится уже использованной водой и генерирует энергию с помощью целой комбинации установок, фотоэлементов, геотермальных насосов и энергосберегающих приспособлений. Ковровые покрытия после их замены подлежат вторичной переработке. Как заметил один из дизайнеров, это здание «более всего соответствует нашему представлению о структуре, функционирующей как дерево».
В Санта Монике, штат Калифорния, есть Роберт Редфорд Билдинг, модернизированное после постройки в 1917 году здание, в котором ныне размещается офис Совета по защите национальных ресурсов, — еще один подобный пример. Здание использует примерно на 60 % меньше воды, чем большинство сооружений, потому что его крыша собирает дождевые воды. Полы в нем сделаны из бамбука, быстрорастущего заменителя традиционной твердой древесины. Ковры — из пеньки. В унитазах используется дождевая вода, в писсуарах вода вообще не используется, так как они оборудованы специальными фильтрами, впитывающими нечистоты.
